Гидеон присоединился ко мне именно в тот момент, когда я перелистнула последнюю страницу. Он был без рубашки, в одних джинсах с расстегнутой верхней пуговицей. Я поняла, что время его появления рассчитано очень точно. Наверняка он следил за мной, наблюдая за моей реакцией.
Я бесстрастно вытерла мокрые от слез щеки:
— С добрым утром, Ас.
— Доброе утро, мой ангел. — Он поцеловал меня в щеку и сел за стол.
Слуга принес завтрак и кофе, быстро расставил все по местам и исчез так же незаметно, как и появился.
Я посмотрела на Гидеона. Шаловливый тропический ветерок растрепал его гриву. Он сидел, небрежно развалившись — очень мужественный, очень сексуальный, — и совсем не походил на абстрактного обладателя денежных знаков, указанных в договоре.
Открыв договор на первой странице, я накрыла его рукой и сказала:
— В данном документе нет ничего, что может заставить меня выйти за тебя замуж.
Гидеон тяжело вздохнул:
— Тогда мы его пересмотрим и переработаем. Назови свои условия.
— Мне не нужны твои деньги. Мне нужно это. — Я дотронулась до его груди. — А особенно это. — Я положила руку ему на сердце. — Гидеон, ты, и только ты, можешь удержать меня.
— Ева, но я не знаю как. — Он поймал мою руку и снова прижал к груди. — Похоже, я облажался. И ты сейчас захочешь убежать.
— Больше ни за что, — покачала я головой. — Даже попыток не сделаю. А ты разве не заметил?
— Я заметил, что прошлой ночью ты бросилась в океан и буквально камнем пошла на дно, черт возьми! — Он наклонился вперед и пристально посмотрел в мои глаза. — Не надо охаивать договор только из принципа. Если там нет неприемлемых для тебя условий, оставь все как есть. Ради меня.
Я села на место.
— Нам с тобой предстоит пройти долгий путь, — тихо сказала я. — И никакой документ не заставит нас верить друг другу. Гидеон, я сейчас говорю именно о доверии.
— Ну да… — замялся он. — Я не верю, что не испорчу все дело, а ты не веришь, что сможешь дать именно то, что мне нужно. А в остальном мы вполне доверяем друг другу. Надо только вместе поработать над деталями.
— Ладно. — Заметив, как загорелись его глаза, я поняла, что принимаю верное решение, хотя и слишком скоропалительное. — У меня имеется одна поправка.
— Назови.
— Относительно фамилии.
— Не подлежит обсуждению, — отрезал он и в подтверждение своих слов даже резко рубанул рукой.
— Блин, не будь неандертальцем! — нахмурилась я. — Я оставлю папину фамилию тоже. Он так хотел и, сколько я его помню, всегда переживал по этому поводу. У меня просто не будет другой возможности уладить это дело.
— Значит, Ева Лаурен Рейес-Кросс?
— Ева Лаурен Трэмелл-Рейес-Кросс.
— Сразу и не выговоришь, мой ангел. Но поступай так, как тебе лучше. Это единственное, чего я хочу.
— Единственное, чего я хочу, — это ты. — Я подставила ему губы для поцелуя.
— Тогда так и запишем.
Я выходила замуж за Гидеона Джефри Кросса, стоя босиком на одном из пляжей Карибского побережья, свидетелями у нас были администратор отеля и Энгус Маклеод. Я понятия не имела, что Энгус тоже здесь, но, увидев его, страшно обрадовалась.
Церемония оказалась очаровательной — простой и короткой. Судя по сияющим лицам Клода и священника, они почли за честь участвовать в бракосочетании Гидеона.
Я надела самое красивое платье из тех, что нашла в шкафу. Без бретелей, присборенное от груди до бедер, с фестонами из органзы по подолу до пят. Очень милый — сексуальный и одновременно романтичный — наряд. Волосы я заколола элегантно-небрежным узлом, воткнув в прическу живую розу. От имени дирекции отеля мне преподнесли букет жасмина, перевязанный белой лентой.
Гидеон по такому случаю надел темно-серые брюки и белую рубашку навыпуск. Он, как и я, решил остаться босиком. Я даже расплакалась, когда он повторял свои клятвы. Голос его звучал громко и уверенно, но в глазах читалось скрытое волнение.
Он так меня любил!
Вся церемония была очень интимной и очень личной. Идеальной.
Хотя ужасно не хватало мамы, папы и Кэри. А еще Айерленд, Стэнтона и Клэнси. Но когда Гидеон наклонился, чтобы скрепить поцелуем брачный обет, он прошептал мне на ухо:
— Мы все повторим. Столько раз, сколько пожелаешь.
Я так его любила!
Затем вперед выступил Энгус и расцеловал меня в обе щеки:
— Как приятно видеть вас обоих такими счастливыми!
— Спасибо тебе, Энгус. Все это время ты замечательно о нем заботился.
Он улыбнулся, а когда повернулся к Гидеону, его глаза предательски заблестели. А потом он сказал что-то с таким чудовищным шотландским акцентом, что я даже засомневалась, было ли это вообще сказано по-английски. Но в любом случае, у Гидеона также заблестели глаза. Интересно, удалось ли Энгусу за время работы у Гидеона хоть отчасти заменить ему отца? По крайней мере, я, со своей стороны, буду всегда благодарна Энгусу за его преданность Гидеону и способность поддержать того в трудную минуту.
Мы разрезали скромный торт и выпили по бокалу шампанского на террасе нашего номера. Потом расписались в книге записей гражданского состояния, а также в свидетельстве о браке, к которому Гидеон отнесся с большим почтением.
— Ну что, тебе нужна была эта бумажка? — поддразнила я Гидеона. — Тебе именно ее не хватало для полного счастья?
— Мне не хватало вас, миссис Кросс. — Он притянул меня к себе. — Я так давно этого ждал.
Перед тем как потихоньку ретироваться, Энгус взял с собой свидетельство о браке и брачный договор, чтобы нотариально заверить у администратора и подложить к другим важным документам Гидеона.
А что до нас с Гидеоном, мы разделись и отправились в шатер на пляже, чтобы сплестись там в жарких объятиях. Мы потягивали холодное шампанское, лениво целовались и, наблюдая за тем, как солнце неторопливо садится за горизонт, предавались томной неге.
Что тоже было идеально.
— Ну и как ты собираешься все это подать, когда мы вернемся? — Мы обедали при свечах в столовой наших апартаментов. — Всю историю с нашим побегом и скоропалительным бракосочетанием.
Гидеон, пожав плечами, равнодушно слизнул с пальца растаявшее масло:
— Оставляю на твое усмотрение.
Вытащив из клешни краба кусочек мяса, я подумала и сказала:
— В первую очередь я скажу Кэри. Ну и, наверное, папе. Он уже психологически подготовлен. Стэнтону вообще все равно. Только без обид.
— Никто и не обижается.
— Я немного волнуюсь насчет мамы. У нас и так напряженные отношения. Она, конечно, будет писать крутым кипятком по поводу нашего бракосочетания, но… — Я помедлила, в миллионный раз наслаждаясь осознанием данного факта. — Не хочу, чтобы она решила, что я не поставила ее в известность, так как злюсь на нее.
— Тогда давай скажем ей и всем остальным, что мы обручились.
Я обмакнула крабовое мясо в растопленное масло и неожиданно подумала о том, что хочу как можно чаще видеть Гидеона именно таким: очень домашним и довольным жизнью.
— Ее удар хватит, если она узнает, что мы стали жить вместе до свадьбы.
— Ничего, перебьется, — сухо заметил Гидеон. — Ева, ты моя жена. И мне плевать, знает кто-нибудь еще об этом или нет. Главное, что я знаю. Я хочу приходить с работы и видеть, что ты уже ждешь меня дома, хочу пить с тобой кофе за завтраком, застегивать молнию на твоем платье по утрам и расстегивать ее по вечерам.
— А ты будешь носить обручальное кольцо? — спросила я.
— Собираюсь.
И тут я не выдержала и улыбнулась. Он бросил на меня удивленный взгляд.
— Что такое? — не выдержала я, увидев, что он замолчал. — Неужели я перепачкала лицо маслом?
— Ты прекрасна. Обожаю смотреть на тебя! — сделав глубокий вдох, произнес он.
Я даже зарделась от неожиданности.
— Ну, ты у нас тоже весьма недурен.
— Это начинает проходить, — пробормотал он.
Моя улыбка сразу погасла.
— Что? Что начинает проходить?
— Тревога… Похоже, худшее уже позади, да? — Он пригубил вина из бокала. — Кажется, все устаканилось. Приятное чувство. Мне нравится. И даже очень.
У меня пока не было времени привыкнуть к мысли, что я замужем. Но сейчас, хорошенько подумав обо всем, я не могла не согласиться. Он был моим. Кто бы сомневался?
— Мне тоже нравится.
Он поднес мою руку к губам. И кольцо, что он подарил, заискрилось и заиграло в сдержанном пламени свечей. Это был крупный, но в пределах приличия, бриллиант с изумрудной огранкой Ашер в винтажной оправе. Мне нравилась его всегда актуальная замысловатость, но еще больше нравилось то, что это было обручальное кольцо матери Гидеона.
И хотя Гидеон был глубоко травмирован изменами своих родителей, время, когда они втроем составляли семью, было единственным счастливым периодом его жизни до встречи со мной.
А он еще имел наглость утверждать, что ему чужда романтика!
Гидеон заметил, что я любуюсь кольцом.
— Значит, тебе понравилось.
— Очень. Второго такого нет. Мне кажется, мы можем сделать наш дом тоже особенным.
— Что-что? — Он сжал мою руку и снова принялся за еду.
— Я прекрасно понимаю необходимость спать врозь, но не хочу, чтобы нас разделяли стены и двери.
— И я тоже. Но твоя безопасность превыше всего.
— Как насчет двух спален без дверей, соединенных общей ванной? Только арки или специальные проходы. Тогда формально мы будем находиться в одном открытом пространстве.
Гидеон немного подумал и кивнул:
— Нарисуй, как ты это себе представляешь. Мы пригласим дизайнера и воплотим твои задумки в жизнь. Пока пентхаус не перестроят, поживем какое-то время в Верхнем Вест-Сайде. Кэри получит в свое распоряжение смежную двухкомнатную квартирку, которую он сможет одновременно переделать на свой вкус.
Я благодарно потерлась босой ногой о его щиколотку. Неожиданно вечерний ветерок донес до нас звуки музыки, словно напоминая, что мы не одни на острове.