– А? Что? – Соображай быстрее, Ларина! Паста. Он хочет, чтобы ты лопнула. – Не думаю, что я быстро проголодаюсь…
– Нам ждать закат и еще ехать обратно. Проголодаешься.
Хочу возразить, что темнеет сейчас уже в половине пятого, нам бы к закату вообще успеть – не знаю, сколько ехать еще, но он так смотрит на меня… требовательно, что ли. В такие моменты тяжело ему противостоять. Быстро просматриваю электронное меню на табло у кассы за его спиной.
– Карбонару.
– Застынет и будет невкусная, если ее потом разогревать. Болоньезе ешь? Здесь хорошая.
– Ага, давай.
Когда, уже после, мы садимся в машину, я замечаю, что Даня переписывается с кем-то по имени Алина, и, хотя делает он это открыто, а наши отношения вроде как фиктивные и не требуют хранить друг другу верность, я ощущаю неприятное покалывание в груди. Интересно, с моим сердцем все в порядке? Или стоит все же проверить его? И пока я размышляю над ответом, Данил ловит мой взгляд.
– Это по работе, – объясняет он, а когда я коротко киваю в ответ, зачем-то показывает экран, будто у него от меня нет никаких секретов.
Я тут же хочу попросить его убрать телефон, заявить, что мне все равно и я не имею никакого права влезать в его частную жизнь, когда… Я узнаю девушку на видео, которое воспроизводится у меня под носом.
– Это Аля Конфета?
– Знаешь ее?
– Я… – Даже теряюсь с ответом, потому что Вета буквально вчера рассказывала мне, что ее любимый блогер набрала первый миллион подписчиков. – Сестра обожает ее и вечно красится по ее урокам. А ты… работаешь с ней?
– Да, видеосопровождение аккаунта.
– Оу. Так это твои ролики Вета крутит без конца, получается? – смеюсь чуть нервно и смущенно я, а про себя думаю, что Вета убила бы за одну только возможность пообщаться с кумиром.
– Ага. Это выгодное сотрудничество, потому что Алина всегда подсказывает с подарками для Лизы и мамы, если те не заказывают мне что-то конкретное.
Я соглашаюсь с улыбкой и будто выдыхаю колючий ком, который царапал грудь изнутри. А еще через полчаса мы съезжаем с автострады на узкую проселочную дорогу, которая уводит нас немного выше. Так непривычно пусто тут. Вокруг на километр ни души. Но красиво. Особенно проглядывающие через костлявые ветви деревьев солнечные лучи. Выпал бы снег – вообще сказочно было бы. Иногда я жалею, что мы живем на юге. Но не часто, потому что разорилась бы на зимних шмотках.
– И куда мы едем? – на очередной кочке решаюсь спросить я.
Телефон перестает ловить, горит «Нет сети». Становится не по себе, насколько это возможно. Переплетая пальцы, я стучу большими друг о друга, потому что нервничаю.
– Увидишь.
Ладно, Романов может быть невыносимым, когда хочет этого. Так нельзя! Насильно выбрасывать меня из зоны комфорта, ничего не говорить, будто я должна довериться ему, постороннему, по сути, человеку, и просто ждать… Даже мысленно замолкаю, когда машина выезжает на открытую просторную площадку, которая резко обрывается, а в низине за ней… Черт, за ней красота. Самая настоящая и без прикрас: местами замерзшее голубое озеро, огни, много теплых огоньков, которые похожи на пестрый рой светлячков, и красивая база отдыха, откуда доносится приглушенная музыка.
Я молча выбираюсь из автомобиля, когда Раф паркуется. Накидываю капюшон, потому что здесь ветер, и подхожу ближе к краю. Мы на холме. До обрыва еще далеко, и там огорожено, но все равно слегка кружится голова. А внизу кипит жизнь: вторник, а народ что-то празднует. Судя по звукам, гости там сегодня «кайфуют и забывают обо всем».
– А говорила, боишься высоты. – Романов снова подкрадывается так внезапно, что я резко отшатываюсь назад, замираю испуганно на вдохе, а он… он прижимает меня к себе, будто не дал упасть. И я бы в принципе не упала, потому что пришлось бы еще кубарем катиться секунд пять, но все же.
– Я была не до конца откровенна, – признаюсь ему. Нас здесь двое, наши секреты никто не узнает. Разве что ветер, но у него, уверена, и своих хватает. – Только это не так уж и важно, верно? Я послушала твое интервью. Ты рассказал о своих планах так круто, как будто распланировал всю жизнь наперед. Прости, что мое звучало ужасно.
И да, я переслушала его. В записи все кажется еще хуже, чем было на самом деле. Тот, кто не подумает, что я дура, сам дурак.
– Брось… – Он меня почему-то не отпускает, хотя я точно вне опасности.
– Кстати, они обновили нашу аватарку на сайте. Мы милые, – говорю и говорю без остановки.
Молчу, что видела в сети подборку наших снимков с поцелуями, которые не выложили на официальном ресурсе, так как они – дословно – «слишком горячие».
– Это хорошо.
Ничего хорошего, потому что я часто думаю об этом.
– Так что мы будем делать? – Догадок много, ответов нет. – У тебя в багажнике оборудование, и ты сбросишь меня отсюда на тарзанке? Знай, что я останусь заикой.
Не слышу из-за капюшона, но догадываюсь, что Раф, скорее всего, тихо смеется.
– Нам туда. – Он указывает рукой в сторону.
– О!..
Я вроде бы и видела эти треугольные домики, когда мы подъезжали, но не придала им значения, потому что была слишком занята красивым видом за ними. А сейчас, когда, забрав из багажника пакеты с едой и камеру со всякими приблудами, мы подходим ближе, я понимаю, что это не просто домики, а самый настоящий островок рая на земле (и определенно красивые фотографии для профиля). Они небольшие, но сказочно красивые. С отделкой под дерево, уютным крыльцом и волшебной подсветкой, они кажутся кукольными. Причем, по ощущениям, в них живут не Барби с Кеном, а рождественские эльфы, которые помогают Санта-Клаусу. И я второй раз за день жалею, что зима в этом году у нас не особенно снежная.
Данил что-то нажимает в телефоне, и двери автоматически открываются. Внутри загорается свет, и я невольно ахаю. Потому что за панорамными стеклами в пол расположилась гостиная с длинным диваном, усыпанным десятком красных подушек – под цвет моей куртки и помады, которой сегодня на мне нет, завораживающим искусственным камином и странно красивым столиком на пушистом ковре перед ним. Но когда я переступаю порог, в глаза особенно сильно бросаются уютные детали: новогодние украшения, свечи, еловые венки, гирлянды с тысячей лампочек, красное, с узором из снежинок покрывало на диване, вазочки, бокалы… Я пропускаю вдох и на миг пугаюсь, глядя на бокалы, а потом в сторону деревянной закругляющейся лестницы, ведущей наверх, где может поместиться только небольшая спальня. Но затем вспоминаю, что Данил за рулем, а мы не с ночевкой.
– Вон там, за углом, есть туалетная комната, в шкафу микроволновка и чайник. Поставишь воду? Я пока установлю свет и камеру.
Данил командует, будто все здесь знает, а я думаю о том, с кем он мог тут быть.
– Мама обожала вывозить нас сюда, чтобы поиграть в идеальную семью. Много времени проводили здесь. Мне нравилось это место. Особенно когда папа не приезжал или по первому зову срывался по делам, – словно услышав мои мысли, отвечает он. – Без него было веселее.
Мне становится легче, но ненадолго. Вопрос, что мы будем снимать, застревает где-то в горле. Не произношу его вслух, потому что даже в мыслях он звучит слишком глупо. Я, наверное, понимаю задумку: здесь волшебно красиво, как в кино. Но визитка должна длиться не меньше минуты. Это же будет скучно, разве нет?
– Давай быстро запишем приветствие, потому что скоро будет темнеть, а нам нужен естественный свет, – слышу за спиной, наливая купленную Рафом воду в электрический чайник.
– А потом? – не оборачиваясь, спрашиваю я.
– Потом будем импровизировать.
М-м, импровизация. Как раз то, что я люблю (сарказм).
Раф, некоторое время поколдовав со штативами, видеокамерой и телефоном, подходит помочь мне. Достает из пакета еду, до которой еще руки не дошли, и режет лимон для имбирного чая, что я завариваю. А потом ловит меня за руку и ждет, чтобы я посмотрела на него.
– Что? – Думала, что говорю не вслух, но оно само вырывается.
– Расслабься, здесь никого нет. Все хорошо.
Не сказала бы, потому что здесь есть он. И камеры. А этого уже достаточно, чтобы нервничать.
– Ладно, – соглашаюсь я, но не то чтобы выдыхаю.
Приветствие мы, правда, благодаря стараниям Рафа записываем довольно быстро. Выходит неожиданно забавно и смешно. А еще я проливаю чай на ковер. Слава богу, не ему на штаны: там был кипяток, а до ближайшей больницы полчаса езды, я проверила. На всякий случай.
– И еще раз, давай закрепим. Меня зовут Данил Романов.
– Меня зовут Лилия Ларина, – говорю в камеру и даже почти не вымученно улыбаюсь. – Голосуйте за нас, и будет вам счастье!
– Отлично, – выдает Раф и встает, чтобы остановить запись, что-то переставить и переключить, а я наконец выдыхаю и перестаю улыбаться. Аж щеки болят от стараний.
Разминаю шею, поправляю волосы, отпиваю из кружки чуть остывший чай.
– И… что дальше? – тихо интересуюсь я.
В этом домике вообще будто не предусмотрено шуметь и говорить громко. Хочется шептать, а от этого все кажется интимнее и сильнее смущает. До мурашек по рукам и ногам. На меня будто только сейчас сваливается понимание, что я с самым популярным парнем университета, у которого определенно в жизни был секс (может, и здесь). Нахожусь вдали от цивилизации. Только вдвоем. Телефоны плохо ловят, а над головой расположилась спальня с (почему-то я уверена) большой кроватью, о которой стараюсь не думать. Зачем еще здесь уединяться, если только не снимать видеовизитку для университетского конкурса?
– Что угодно. Можешь перекусить…
– Я не голодна. Но… – Я судорожно вздыхаю, опасаясь собственных слов. – Мы, по идее, должны вести себя как пара на видео?
Данил безразлично пожимает плечами:
– У меня планшет в тачке, можем посмотреть кино.
– М-м-м… – Поджав губы, я качаю головой. – Наверное, можем.
Он мне кивает, но никуда не идет. Наоборот, возвращается и расслабленно падает на диван рядом со мной, отчего я даже подпрыгиваю. Отпивает чай, будто позабыл, что куда-то вообще собирался.