– Привет.
– Я скучал.
Не могу перестать улыбаться. Мне хочется хихикать, как дурочке.
– Я тоже, – признаюсь, ломая внутренние барьеры. Я не привыкла говорить о своих чувствах вслух. Сейчас я максимально откровенна с Даней, как не была ни с кем и никогда, и это пугает, но… я пробую. – С днем рождения тебя.
Губы снова растягивает улыбка, когда он трется носом о мой и тяжело вздыхает, не отпуская. Только ему приходится сделать это, потому что нам протяжно сигналит машина, выезжающая со двора. Мы переглядываемся и смеемся, как заговорщики.
– Вот теперь можно ехать. – Даня не спеша освобождает проезд. – И спасибо.
Он плавно выруливает на дорогу, а я незаметно касаюсь горящих губ. Как ему удается оставаться таким собранным? Я бы сейчас педали газа и тормоза путала, если бы села за руль. Не то чтобы я вообще умею водить…
– Нам же нужно в магазин? – уточняю, чтобы понимать маршрут.
Лиза мне писала, что Даня взял на себя алкоголь и закуски. Он сказал это, чтобы им не пришлось тащить бутылки с собой, но, по-моему, он решил оплатить самое дорогое из списка.
– Я уже все купил по пути сюда. Нам нужно захватить только хорошее настроение.
– Говоришь как мой папа. Видимо, у вас гораздо больше общего, чем ты думаешь. Он, кстати, передавал привет.
Даня смешно морщит нос и мотает головой, будто вспомнил запах папиной фирменной настойки. Шутит, что можно использовать ее как оружие массового поражения – всем отшибет напрочь память, и будут люди жить в мире и согласии. Потом шутит еще раз. И еще. По итогу я не замечаю, как летит время. Через час мы останавливаемся на заправке, чтобы взять чая к пирожкам, которые Даня сметает подчистую. Я смеюсь, что он общается со мной только из-за них, а он наигранно не отрицает. Второй раз съезжаем на обочину, когда навигатор перестает ловить и мы пропускаем поворот. А прежде чем сделать крюк, чтобы вернуться обратно к развилке, Даня еще минут пять целует меня. И на этот раз мы заходим чуточку дальше, когда его рука проникает за пояс моих джинсов.
Это… просто… Черт. Мне становится слишком хорошо, и я пугаюсь. А Даня будто чувствует – резко тормозит, мягко целует в висок и, сообщив, что нам следует поспешить, так как снег усиливается, невозмутимо продолжает путь, пока я… пылаю вся! Мне бы его выдержку! Только и думаю, что о пустом доме, в котором мы будем до вечера вдвоем.
А дом оказывается сказочно красив – я и представить не могла насколько. Уже на подъезде к нему по заснеженной дороге, не сдержавшись, выдаю громкое «вау» с раскрытым ртом. Дом расположен прямо в лесу, в небольшом поселке. Двухэтажный, современный, с высокими окнами, плоской крышей и темной отделкой снаружи. Вокруг – забор и громадные сугробы. Похоже на скандинавский стиль – мой одногруппник Рома привозил мне в октябре открытку с такими из Норвегии за то, что прикрыла его на парах. Он еще футболку подарил с репродукцией «Крика» Мунка, но ее в первую же неделю отжала Вета. Я никогда не была фанатом экспрессионизма, поэтому не стала сильно возражать, хотя и поругалась с ней для вида.
Даня, попросив меня подождать, выходит на улицу первый. Не без проблем открывает ворота, которые занесло снегом, загоняет машину во двор. Только потом распахивает для меня дверь, а я, выбравшись, оглядываюсь – вокруг ни души. Ближайшие дома достаточно далеко, не в зоне видимости. Над головой возвышаются кроны деревья, пахнет хвоей. Как раз перед крыльцом стоит огромная пушистая елка, которую вполне можно нарядить, если найдем чем. Из звуков – только хруст снега под ногами, но уверена: если крикнуть, эхо не стихнет долго. Никогда не была слишком впечатлительной, но сейчас теряюсь в моменте и не замечаю, как в меня летит смачный снежок.
– А-а! – вскрикиваю от неожиданности, когда он рассыпается по волосам – шапку-то я не надела – и падает за шиворот. Нахожу глазами Даню, который довольно ухмыляется метрах в трех от меня и лепит новый, идеально, чтоб его, круглый. – Ах так!
Мчусь к Романову на всех парах, на ходу загребаю руками снег и с силой врезаюсь в него. Мы оба валимся в сугроб, но я, оказавшись сверху, пользуюсь преимуществом и устраиваю ему самую настоящую лавину.
– В снежных битвах мы, Ларины, бываем жестоки.
– Доставалось от сестер? – Даня вытирает лицо, но не перестает улыбаться.
– Им со мной тоже приходилось несладко, – заявляю важно и гордо, за что получаю снежком прямо в лоб. – Даня! Сволочь ты!
Черт, снег стекает по глазам и носу. Ресницам точно конец, зря я послушала Вету и накрасила их. От укладки тоже вряд ли что-то осталось. Я собираюсь поругаться с Романовым, но он переворачивает нас, теперь нависая надо мной.
– Скажи еще раз, – возвращает мне мою вчерашнюю просьбу – намеренно или нет.
– Что ты сволочь? Да хоть сотню раз…
Он задевает мокрым холодным носом мой.
– По-моему, ты впервые назвала меня по имени.
– Даней? – судорожно проматываю эту мысль в голове. Правда в первый раз? Не могу точно ответить, потому что про себя уже какое-то время зову его так.
– Мне нравится, как ты его произносишь.
До дома мы доходим спустя десять минут, нацеловавшись (или нет) и полностью промокнув. А внутри оказывается не намного теплее, чем снаружи.
– Сейчас разожгу котел. Дом не быстро, но прогреется. Если что, можешь брать любую одежду из гардероба. – Он указывает на дверь за мной. – Там теплые жилетки, тапочки и пледы какие-то должны быть.
Киваю, а сама не особенно спешу, осматриваюсь по сторонам. Здесь высокие потолки с красивыми черными светильниками, пахнет деревом. Повсюду расставлены какие-то вазочки, свечи, статуэтки. На стенах висят коллажи и постеры на холсте, натянутые на подрамники. В гостиной, которая просматривается с порога, лежит ковер с ярким орнаментом, а на диване разбросаны подушки с похожим узором. Тут уютно. Просторно. Даже как-то по-домашнему, хотя я боялась, что меня ждет дворец с пышным убранством внутри.
– Пойду перетащу вещи, пока машину не замело, – поймав меня за талию, будто и нескольких минут не может без прикосновений, сообщает Даня. – Там буря какая-то началась.
Я киваю, потому что слышу завывания ветра.
– И переоденься все-таки, у тебя руки ледяные. Сейчас принесу твой рюкзак. Спальни наверху, можешь занимать любую, кроме запертой, – это родительская.
Снова киваю и, переобувшись в домашние вязаные сапожки, найденные на обувной полке, медленно поднимаюсь по лестнице. Это и правда происходит, да? Мы с Даней вдвоем. В большом доме. Собираемся встречать Новый год. И мне не хочется даже одним глазом заглянуть в телефон. К черту сплетни, когда и без них ломаю голову: что значит предложение Дани? Возможность для меня выбрать, будем мы спать вместе или раздельно? Думаю, да, и волнуюсь еще больше.
Комнат на втором этаже оказывается предостаточно, всех Лариных бы разместили, но я остаюсь в первой же спальне с видом на лес. Она небольшая, но красивая. И здесь есть кровать, что еще нужно? Сажусь на край поверх одеяла, скидываю промокшую куртку на пол. Мне холодно, но не смертельно. Смотрю в окно над изголовьем, а за ним в вихре кружится снег. Его стало много за слишком короткое время, надеюсь, ребята доберутся нормально. И вспомнив о них, сразу достаю из кармана куртки телефон и набираю Лизу, но та почему-то не отвечает ни в первый раз, ни во второй.
– Твой рюкзак и планшет. Я пойду…
– Оставайся здесь, – выпаливаю, пока не передумала.
Тут же краснею под его взглядом, но глаза не отвожу. Он хочет убедиться, что я все понимаю, а мне уже хочется закончить всю эту недосказанность между нами.
– Я хотел сказать, что пойду попробую дозвониться до Тима на улице, – говорит спокойно, но в глазах горит огонь. – Меня не соединяет с ним.
Даня старательно делает вид, что ничего особенного не произошло, но оставляет спортивную сумку у двери. А я благодарна ему, что не стал акцентировать на этом внимание. Сам он уже переоделся в черно-белый полосатый свитер и кажется таким домашним во всей этой суете.
– Я, кстати, тоже не смогла дозвониться до Лизы, – с радостью перевожу тему. – Странно.
Вскоре мы забываем о странностях на пару часов, пока пытаемся экстренно согреться и слегка обжиться в доме. Даня находит в кладовой небольшой столик, который можно будет накрыть, и коробки с елочными украшениями. Он озвучивает мою идею и предлагает нарядить елку у крыльца, когда погода улучшится. Делает нам горячий чай с медом, пытается отладить антенну на телевизоре, чтобы тот поймал хотя бы Первый канал, – жаль, тщетно: хотели обойтись без телефонов. Мы перекусываем бутербродами с сыром, но без хлеба, потому что его нет – это добро должны привезти ребята, которые по-прежнему не отвечают на звонки. А почему, выясняется после четырех, когда мы уже начинаем волноваться.
– Это капец, Дань! – вместо приветствия выдает Лиза так громко, что слышно и так, но он все равно включает громкую связь. – Мы в травмпункте!
– О'кей, что произошло? – почти невозмутимо и намного спокойнее, чем ответила бы я, говорит ее брат.
Дальше следуют многократные возгласы о том, какой Тима герой и какие пробки по городу, будто все с ума посходили. Только через минуту-другую я улавливаю суть, что ребята успели побывать в супермаркете под домом и встретили там Савельева. Если кратко: тот начал говорить гадости о Дане и Лизе и дал Тиму в нос.
– Да нет же! Он не бил Тима! – перебивает Лиза, когда уточняем, и параллельно спорит с главным виновником.
– Мерзкий ублюдок, – сквозь боль гнусавит тот. Видимо, о Сереженьке.
– Сильнее голову запрокинь, да, – командует Лиза и продолжает вещать в динамик: – Все вышло случайно. Савельев толкнул меня, а Тима – его. И как-то задел бутылку шампанского, она упала, взорвалась… В общем, Тим поскользнулся и сломал нос о полку витрины.
– Может, и не сломал, – звучит на фоне.
– Если бы ты сейчас видел свой нос, ты бы говорил иначе, – ругается Лиза. – Дань, тут в приемном такие очереди, будто все дружно решили отметить Новый год в больнице. Я звонила маме, у нее же подруга где-то здесь работает. Правда, в другом отделении, но обещали нас принять. В общем, мы ждем.