— Обязательно! — клятвенно всхлипываю я, уже дрожа от новых подступающих конвульсий оргазма.
— И вечер? — этот его удар самый мощный, его бедра с силой ударяются о мою попку, позволяя мужскому члену на миг упереться в самое «дно» моего лона, вызвав апокалиптическую вспышку моих ощущений.
— Да-а-а… — голос меня подводит, переходя в стон. И я, уже безвольно обмякнув, всем своим весом оседаю навстречу его последнему самому короткому и инстинктивному движению.
На бесконечные мгновения мы замираем, переживая этот миг абсолютного единения, тесно прижавшись друг к другу. И синхронно тяжело дышим, приходя в себя.
Рука колдуна вновь плавно скользит по моему телу, смывая остатки пены. Я наконец-то чувствую себя в силах самостоятельно встать на ноги и плавно отстраняюсь, соскальзывая вниз. Уф-ф… да, каменный век — это… волшебно! И даже жареные на огне туши уже не так пугают.
Молча встав под маленький водопадик, позволяю воде омыть мое тело, наполняя его силой и возрождая к жизни.
— Еще один плюс, — подняв взгляд на стоявшего рядом мужа, ловлю улыбку в его оранжевом взгляде. — Жена — чистюля!
Смутившись до предела от столь откровенного намека (но у меня от этого колдуна просто крышу сносит, и сама не ведаю, что творю, а потом сты-ы-ыдно), я, спрятав запылавшее лицо в ладонях, выскочила из «душа» и метнулась в пещеру.
— И скромная! — со смехом прокричал он мне в след.
Вот же… самоуверенная и нахальная ящерица!
Я рванула к месту, где вчера сложила свою одежду и… ничего не обнаружила! Стремительно обернувшись, обежала взглядом пространство внутри и поняла, что одежды нигде нет. Может, сожрал? Когда с утра перекидывался? У него же идея-фикс о разгуливании нагишом. Но… я мгновенно вспыхнула яростью. Это свинство! Сколько можно терпеть полное попрание моих интересов?!
— Зверюга! — забыв от злости об инстинкте самосохранения и мгновенно выкинув из головы все нежные и лиричные настроения, вернулась я к суровой правде жизни и завопила, сжимая руки в кулаки. — Верни мне одежду!!!
Как потолок пещеры не рухнул от моего вопля — не представляю. Но свет вокруг точно померк!
— Я сейчас сама в это ваше море брошусь!!! — горланила я, исходя возмущением. — Прекрати лишать меня всего!!!
Вокруг смеркалось. Фрось громко охнул из коридора.
— И кто тут бузит? И куда делось наше прекрасное настроение, жена? Может, снова купаться? — немного насмешливо прозвучал голос мужчины, появившегося в проеме тоннеля.
«Козел!» — как-то сразу определилась я с выводом и внутренней природой супруга. Спорить с ним сейчас — только услаждать его непомерное самолюбие. Посему, решительно скрестив на груди руки, я прошагала к постели и, сдернув первую попавшуюся шкуру, завернулась в нее. А потом плюхнулась на ложе попой и… запела!
«Я убью тебя лодочник» — старательно подражая хриплому мужскому басу, надрывалась я, отвернувшись. Позади озадаченно молчали. Все.
Прошло с полчаса. Я пела, если честно, уже находя в этом процессе успокоение. Муж недовольно сопел, Фрось возмущенно фыркал.
Два часа спустя.
— Маша, иди кушать!
А я упрямо пела, мысленно уже простившись с голосом — такие напряги для него даром не пройдут. Из разряда назло врагу наемся соли… И игнорируя любые попытки примирения. В глазах уже клубилась серость. И плакать хотелось… Но я упорно пела!
— Хозяин, — взмолился где-то позади вредный мешок. — Вынеси меня наружу, умоляю-ю-ю…
Ага! Не такой они кремень, как хотят показать! Это придало мне сил и вдохновило на следующую рычащую «затяжку».
Так прошел еще час. В глазах уже мельтешило от натуги, предвещая обморок.
— Маша, ты кошмарно фальшивишь, — наконец-то подал голос и супруг.
«Что-о-о?» — от возмущения я даже поперхнулась, оборвав себя на самой низкой ноте.
— Я фальшивлю?! — вопль профессиональной гордости прозвучал писком. Голос сделал мне ручкой.
— Ага, — вновь отозвался он.
— Да много ты понимаешь, — просипела я. — У самого наверняка ни слуха, ни голоса.
— Ошибаешься, — спокойно озвучил он возражение, и… неожиданно позади меня зазвучал тот самый инструмент, что я услышала тогда, в зале с дверями!
Невольно оглянувшись, увидела мужа, присевшего неподалеку и наигрывавшего мотив, только что исполненный мною, на каком-то незнакомом музыкальном инструменте. Вроде губной гармошки, но более громоздкий. Вслушавшись, признала, что он прав — слух был в наличии. И музыкальный инструмент звучал приятно — мягко, обволакивающе. Я даже заслушалась, позабыв о гневе.
— Маша, ты не можешь пока понять мотивов моих действий, — неожиданно оборвал свою игру Дис и взглянул мне прямо в глаза. — Мне очень жаль так обижать тебя, но иначе никак. Ты можешь мне довериться?
Идея о доверии к подобному субъекту была, мягко говоря, преждевременной. И одно дело — заниматься сексом, а другое — позволить ему методично рушить остатки моей нормальной жизни. Но… так красиво играть плохое существо не может! Вот как меня не убеждайте. Рискнуть?
— Хорошо, я попробую, — шепотом согласилась я.
— Спасибо, — кивнул муж и улыбнулся. — Буду иметь в виду, что ты такая темпераментная.
Я грозно нахмурилась: опять подначивает? Но муж активно замотал головой.
— Иди кушай.
А я и пошла. Ибо проголодалась, а возмущение улеглось. Как была, в шкуре. Колдун только головой покачал и протянул мне миску с горячим супом и на второе — горку блинчиков, явно с начинкой. Класс! Тут же и ковшик с водой, и ложка обнаружились.
— Больно? — взглядом указав на мое горло, вопросил муж, стоило мне уполовинить суп.
Я неопределенно пожала плечами, не желая признаваться. И моргнула — как-то темновато вокруг стало. Колдун был грустен, так же поглядывая на меркнувшее свечение вокруг.
— Мне пора, — он встал и начал, как и накануне, собираться. — Кушать у Фрося попросишь.
Вопрос о том, надолго ли, завяз в горле. Но он все понял и сам:
— Вернусь к завтрашнему вечеру. Должен.
Ик! Тревога ощутимо вспыхнула в душе. А ведь так и не поговорили о местных реалиях, о том, как можно выбраться наружу. И более того — поссорились. И пусть я ощущала себя правой, но расставаться на такой ноте не хотелось…
— Береги себя, — в итоге просипела я, уставившись на мужа.
Он с облегчением выдохнул!
— Спасибо, — и улыбнулся, в этот миг показавшись совсем не страшным оборотнем и колдуном. А потом, полыхнув оранжевым взглядом, многозначительно посоветовал. — Помни, о чем… учил.
Мои щеки вновь запылали — нашел время говорить о нашем купании. Но серьезный взгляд, брошенный супругом на прощание, насторожил. О купании ли речь?..
«Как он говорил? — стремясь отвлечься от очередного тягостного ожидания, задалась я вопросом, вновь мысленно прокручивая в памяти события сегодняшнего утра. — Возможно все!»
И так и застыла с блином, занесенным для укуса. Дура-а-а…
Глава 8
Боясь потерять мысль, а возможно, и решимость, поднесла ладонь к горлу, что пульсировало и горело после моих многочасовых песнопений, и… представила его расслабленным, лишенным боли. И помогло! Последствия моего упрямого желания отстоять хоть частичку своей прошлой жизни исчезли. Я с облегчением глубоко вздохнула, понимая, что вот оно — долгожданное волшебство этого мира!
Но дальнейшие перспективы просто пугали масштабом. С чего начать? За что хвататься? Хотелось сразу сделать и попробовать столько, что приходилось опасаться последствий. Мало ли какая отдача имеется. А спросить у кого? Фрось сразу отпадает. Он насоветует… А значит…
«Самое время познакомиться со свекровью! — осенило меня. Тем более что она так неоднозначно внимательна к жизни сына. — Заодно и в местных реалиях разберусь».
Деловито дожевав последние блинчики, часть их оказалась с мясной, часть с творожной начинкой, и, вообще, я начала подозревать, что добыча пищи в этом мире совсем не так трудна, как пытался представить мне лицемерный мешок, я критическим взглядом осмотрела свое, обернутое мехом, тело. Облачиться удастся? Попробуем…
Но сколько бы я ни представляла разную одежду на себе, или отдельно, ничего не менялось. Все же надо начинать с азов! А значит, знакомиться с матушкой придется в естественном виде.
— Фрось? — старательно укутываясь в шкуру, зычно гаркнула я болтливому мешку. — А можно с хозяйкой твоей пообщаться?
Вредная авоська насторожилась, замерев на миг, а потом тревожно колыхнулась:
— А… чего это вдруг?
— Не бойся, про то, что ты списан со счетов и теперь лишен возможности подслушивать и подглядывать, говорить не буду! — фыркнула я.
Мешок недовольно завозился. Выглядело это забавно — он странновато колыхался и неожиданно опадал.
— Сейчас, сообщу хозяйке, — в итоге снизошел Фрось до нужного мне решения.
Поглубже вздохнув, приготовилась к первому контакту с матерью Диса. Судя по сыну, простым он не будет.
— Чужестранка? О чем ты хотела поговорить? — этот резковатый и немного грубоватый для женщины голос неожиданно напомнил мне о… еде. Вернее, о тех самых недоготовленных мною мясных «полуфабрикатах».
— Во-первых, извиниться за то, что закинули вам мясцо, во-вторых, познакомиться, — бодро отрапортовала я. Тон женщины как-то изначально настраивал на конструктивный лад, не давая расслабляться.
— Зачем закинули? — отрывисто переспросила незнакомка.
— Ну-у… — я слегка замешкалась, соображая, как ей это пояснить, — моя попытка приготовить ужин вашему сыну оказалась слегка неудачной, а он не хотел меня обидеть, видимо. Поэтому делал вид, что ел, а как возможность подвернулась — незаметно выкинул. А куда выкинуть? Только в мешок. Дис не предполагал, наверное, что он в тот момент на вас был…э-э-э… настроен.
— Скверно получилось, — пробасила моя собеседница. — Еще и не видели друг друга, а ты мне уже так жизнь подпортила. Сын и не подозревал раньше, что я через Фрося за ним приглядываю, где надо — оберегаю. Теперь, понятное дело, догадался. С тех пор не вижу и не слышу ничего о нем… Еще и за сына теперь страшно — отравишь ведь. Откуда ты такая к нему пришла? И как у тебя получилось?