ил повалилась на диванные подушки.
— В пивнушку! — раздраженно фыркнула Примула. — Доктору медицины не пристало посещать подобные заведения. И, честно говоря, мне не нравится его вид. А чего стоит имя! Доктор Ступни. Какое–то оно неприятное, я бы даже сказала потное!
Если кто тут и потел, так это я. Попытавшись встать, я дернулась, и комната как–то неприятно закачалась перед глазами. Пришлось опять откинуться на спинку дивана. Что же делать? Как обмануть этого назойливого эскулапа? Что за омерзительный человек! Надо же, готов свернуть со своего пути только ради того, чтобы осмотреть больного!
— Пожалуйста, — прошептала я, прижимая руки к холодному лбу, — нельзя ли избавить меня от него? Я не настолько хорошо себя чувствую, чтобы встречаться с доктором.
Сомнительность моей отговорки никто не успел заметить, так как раздался осторожный стук в дверь. Примула суетливо метнулась к зеркалу и взбила седые кудряшки.
— Боюсь, выхода нет, дорогая моя Тесса, но мы останемся с тобой! — И, не дожидаясь реакции с моей стороны, оживленно прокричала: — Входите, доктор, входите! Да, пациентка здесь, она безмерно рада, что вы заглянули к нам. Это так любезно с вашей стороны…
Примула продолжала что–то лепетать, но я ничего не могла разобрать, слова слились в какое–то нечленораздельное бормотание. Дверь открылась, и в гостиную торжественной поступью вплыл доктор Ступни. Примула мигом умолкла, и сестрицы как по команде уселись на диванчик напротив меня.
Глаза доктора вперились в мое лицо, залитое, как я подозревала, смертельной бледностью. Бледность эта, правда, объяснялась не столько недомоганием, сколько страхом. Я встала, сделала шаг навстречу эскулапу, споткнулась и была вынуждена ухватиться за подлокотник и сесть обратно на диван.
— Итак! — Доктор Ступни выставил перед собой маленький черный саквояжик. — Как вы себя сегодня чувствуете, юная леди?
Мне почудилось или в его вопросе и в самом деле прозвучала угроза? Так и задушила бы этого напыщенного субъекта, добраться бы до его стетоскопа, обмотать вокруг шеи… Подбадривая себя кровожадными мыслями, я затравленно смотрела, как доктор с издевательской неторопливостью вытягивает из своего саквояжика стетоскоп. Потом усилием воли заставила себя перевести взгляд на лицо мистера Ступни. Колючие глазки под черными косматыми бровями, очки в золотой оправе на кончике носа, над верхней губой неправдоподобно лохматые усы.
— Могу я узнать, доктор, где вы практикуете? — Гиацинта сложила на коленях костлявые руки, ногти полыхали маленькими раскаленными угольками.
Доктор расцвел в любезной улыбке.
— В очаровательной старинной тюрьме для душевнобольных преступников. Исследование различных психических отклонений — моя давняя страсть.
Примула неодобрительно фыркнула, а я еще сильнее вжалась в подушки.
Повесив на шею стетоскоп, доктор Ступни принялся шарить на дне саквояжика. Через несколько томительных мгновений он извлек бутылочку с жидкостью ядовито–розового цвета, энергично встряхнул склянку, поднес к свету и объявил:
— На языке непосвященных — это сыворотка правды! А теперь, с вашего позволения, дорогие леди, я побеседую с пациенткой наедине. Если мы хотим добиться результата, требуются покой и сосредоточенность.
Сестры не двинулись с места.
— Я все–таки считаю, доктор, — прочирикала Примула, — что по крайней мере одной из нас следует остаться с милой Тессой. Это временное имя, но оно ей очень подходит, не правда ли?
Каким–то чудом мне удалось собраться с силами и выдавить слова:
— Не беспокойтесь, я согласна остаться с доктором наедине. Думаю, так будет лучше.
— Ты уверена, дитя? — Гиацинта подтолкнула Примулу, они встали и неохотно направились к двери. — Помни, дорогая, мы будем рядом, в холле. В случае необходимости непременно позови нас.
Дверь мягко затворилась, я уставилась на доктора Ступни, не в силах пошевелиться от ужаса и бессильной ярости.
— Успокойтесь, юная леди! — пророкотал эскулап. Поставив бутылочку на кофейный столик, он извлек из саквояжа шприц. Зажмурив один глаз, доктор внимательно изучил иглу. Усы его плотоядно дернулись. — Итак, юная леди, если вы закатаете рукав, то и глазом не успеете моргнуть, как выложите мне всю историю своей жизни.
— Как бы не так! — прошептала я, юркнув за диван. — Прежде пациентка хотела бы побольше узнать о вас, доктор. Где вы получили свидетельство на право практиковать и как давно это было?
— Дорогая мисс Имярек, я хорошо понимаю ваши опасения. Когда вас осматривает незнакомец… — Тут доктор Ступни понизил голос, чтобы не было слышно в холле: — Но вам нечего опасаться, я вовсе не стану просить вас раздеться. — Пушистые усы медленно раздвинулись в притворно добродушной улыбке. — А что до свидетельства, не стоит забивать свою хорошенькую головку такими пустяками. Меня бы никогда его не лишили, если бы не одна несчастная суматошная особа. Жаль. Она была преданной женой, мне ее недостает.
— Ты сумасшедший! — Визжать шепотом — непосильная нагрузка для голосовых связок. — Ты настоящий безумец! Только попробуй приблизиться ко мне со своей иглой, клянусь, я воткну ее в тебя самого!
— Черт возьми, Тесса! Ты всегда умела портить удовольствие, — вздохнул Гарри. — Один крошечный укольчик, практически безболезненный, обещаю, и ты окажешься в положении, в котором я больше всего хочу тебя увидеть, — безвольно распростертой на диване.
— Ты… ты… ты гаденыш!
Я метнулась к негодяю, вырвала из его рук шприц и со злостью швырнула в пузатый саквояж. Сумка была до отказа набита лошадиной сбруей, среди которой уютно пристроились две бутылки портера.
— Ну признайся же, Тесс! — Гарри вольготно развалился перед камином, закинув одну ногу на голову дракона. — Ты ведь безумно рада меня видеть.
— Ничего подобного! — Защелкнув замок саквояжа, я одарила "доктора" свирепым взглядом. — Для начала, с ролью насильника ты вчера явно перестарался.
— Дорогая, ты получила в точности то, что хотела. Попытка изнасилования не может выглядеть красиво. А ты чего от меня ожидала? Чтобы я почтительно поклонился, рухнул на колени и начал приставать к тебе? По моему скромному мнению, я был великолепен. Кстати, оцени мой диапазон. Вчера злодей — сегодня врач.
Очки съехали еще ниже, Гарри зашевелил своими чудовищными усами.
— Ты уберешься отсюда или нет? Я бесшумно топнула ногой.
— Только после того, как ты выложишь все как на духу. Я не уйду, Тесса, пока ты не расскажешь, что успела разнюхать. Небось уже сожалеешь о своей дурацкой затее?
Я на цыпочках пересекла комнату, приложила ухо к двери и так же на цыпочках вернулась на место.
— Ни капельки! Когда перееду в Девон, пожалуй, подамся в частные детективы. И не смейся, Гарри! У меня действительно есть способности к сыску.
— Что верно, то верно. Твой нос всегда был твоей лучшей чертой. — Гарри помахал кочергой.
— Как же я рада, что не вышла за тебя замуж! Но, Гарри, хватит болтать! Мне нужно знать твое мнение. Я выяснила, что у сестер Трамвелл было еще две сестры.
— Было?
— Одна из них умерла. Другая уехала в Америку. А над домом висит цыганское проклятие, половина деревни имеет родственные связи с первой Тессой, но изо всех сил старается этого не афишировать. Люди словно не рады этому родству, поэтому нет никаких причин, чтобы кто–то из жителей деревни назвал ребенка именем, на котором лежит проклятие. У здешней медсестры есть приемный сын, думаю, если удастся завоевать ее доверие, она проникнется ко мне сочувствием. Кроме того, один из портретов в доме подменили дешевой копией, и…
Гарри встал, отошел от камина, взял меня за руки и улыбнулся, глядя на них.
— Ну, раз тебе все нравится… Я вырвала руки.
— Не надо смотреть на меня свысока! Я собираюсь найти свою мать.
— Тесса, твоя мать умерла. Ты не обретешь ее в какой–то незнакомке. А разве тебя удовлетворят какие–то другие отношения вроде дружбы? — Он подхватил саквояжик. — Кстати, входя в дом, я слышал чье–то пение. Не фальшивое, так что это была не ты. Никто из старушек не мнит себя оперной звездой?
— И на них тоже не смотри свысока! Они действительно… Примула и Гиацинта особенные. А пела, наверное, горничная, Шанталь.
Гарри поправил сбившиеся набок усы–фальшивку.
— Ты уже ее видела?
— Пока нет. Но должна тебе сказать, что для всякого, кто ищет непритязательную домработницу, Шанталь просто находка. Она цыганка. Дворецкий по имени Страш — перевоспитавшийся грабитель. Или почти перевоспитавшийся. Сестры Трамвелл намекнули, что порой у него случаются рецидивы. Очень забавный тип. А в моей спальне, к твоему сведению, есть все необходимое для жизни, включая персональные качели. Вот так–то, милый Гарри! — Мое раздражение улетучилось. — Правда, сегодняшнее утро прошло впустую. — Гарри вскинул руку, призывая меня понизить голос. Я перешла на свистящий шепот: — Большую часть времени я выбиралась из тайника. Он вон там, за камином. Кто–то случайно запер меня. Гарри нахмурился.
— И кто это мог быть?
— Не знаю. Гарри, это не ты прятался сегодня утром в саду?
Но ответить он не успел. В дверь гостиной постучали, после приличествующей паузы Гиацинта открыла ее, и в гостиную просеменила Примула с подносом в руках. Она оглядела нас и весело прощебетала:
— Все в порядке? Каков ваш вердикт, доктор? Пациентка будет жить?
В сестрицах что–то явно изменилось. После секундного замешательства я сообразила, что они всего лишь переоделись к обеду. Примула облачилась в розовый жакетик поверх белой шелковой блузки, а вечерний туалет Гиацинты свелся к помаде темно–сливового цвета. Интересно, они всегда соблюдают формальности или принарядились по случаю визита мужчины?
Галантный доктор поспешил к Примуле. Забрав у нее поднос, он водрузил его на столик с такой осторожностью, будто это был новорожденный младенец. Когда дамы расселись, фальшивый доктор заложил руки за спину, устремил взгляд на полные нетерпения лица старушек и напустил на себя задумчивый вид.