Я вздохнула. Ну что с ними поделать! Милые старушенции неисправимы. Разве смогу я праздно сидеть рядом, наблюдая, как ощипывают моих бедных голубок?
Глава девятая
Дочь викария никогда не умрет от безделья. Она всегда может помолиться. Но влияние папы порой сдерживалось уверениями Ферджи, что Бог — очень занятое существо и не стоит беспокоить его по мелочам. Увы, следовало признать, что во время игры в карты сестрицы Трамвелл вели себя с отвратительной мелочностью. Они то и дело капризно жаловались друг другу, причем одна стенала, что забыла надеть лиловую подвязку, которая была ее талисманом, а другая ныла, что сегодня третий день третьей недели месяца, а ей никогда не везло с двумя тройками.
Книга под игривым названием "Тысяча и один розыгрыш", которую я отыскала на полке, так и осталась лежать нераскрытой у меня на коленях. Я сидела в антикварном бархатном кресле рядышком с игроками. Герр Вортер как заведенный бормотал: "Ach, mein Gott! Ach, mein Gott!" — а Годфри без устали потешался над защитным козырьком Примулы Трамвелл:
— До чего вульгарная штуковина, милая Примми.
Старушка огрызалась как могла:
— Не вижу в этом ничего вульгарного или нелепого, дорогой Годфри. Вы что, никогда не видели американского кино? В документальных фильмах о культуре Старого Запада зеленый защитный козырек считается атрибутом заправского игрока в карты!
Мистер Уитби—Браун многозначительно посмотрел на часы, но перебранка и не думала затихать.
— Честное слово, Прим, — вскипела Гиацинта, — лучше бы ты об этом не упоминала. Я сразу же вспомнила про доктора Холидея и его неудачливую руку. Если мне сегодня будут приходить одни лишь тузы и двойки, я ночью не смогу сомкнуть глаз.
— Может, начнем? — проревел герр Вортер. Наконец–то! Договорились, что будут играть в открытый покер. Примула сделала мне знак, чтобы я придвинулась ближе к столу, но я отрицательно покачала головой. Честно говоря, выбор развлечений слегка удручал: или слушать дурацкие карточные термины, или же читать глупую книжонку. Может, удастся придумать что–нибудь получше?.. Ну конечно же — у меня есть дело! Ведь медсестра Мод Крампет сейчас здесь, в этом доме!
Я, словно вороватая горничная, украдкой пересекла комнату, но у двери не удержалась, оглянулась и поймала задумчивый взгляд Энгуса. Милый толстяк медленно раздавал карты. Гиацинта, которая рядом с ним ожесточенно щелкала спицами, отпустила еще одно ехидное замечание в адрес Примулы.
В Чейнвинд–холле в отличие от "Келий" лестница была устлана ковром. Я бесшумно двинулась наверх. Надо бы придумать предлог, зачем мне понадобилось остаться с Мод с глазу на глаз, но прежде ее нужно найти… Добравшись до последней ступеньки, я спросила себя, сколько пройдет времени, прежде чем дворецкий отправится меня искать. И тут раздался голос:
— Ищешь туалет, девочка?
Навстречу мне спускалась Мод Крампет собственной персоной, через руку у нее было перекинуто одеяло.
Чтобы придумать ложь, времени попросту не было. Покачав головой, я грустно улыбнулась и доверительно сказала:
— Все играют в карты, а мне что–то вдруг стало тревожно. Миссис Гранди уже спит?
— Как же! Ей что–то втемяшилось в голову, и она спровадила меня, чтобы я не висела у нее над душой. Как ты себя чувствуешь, девочка?
— Лучше. Вспоминаю… какими–то пятнами. Но эти пятна постепенно разрастаются.
Может, я сказала нелепость с медицинской точки зрения? По широкому лицу Мод определенно скользнуло недоверие.
— Прошу прощения. — Она спустилась еще на несколько ступенек. — Наверное, я слишком пристально на тебя смотрю. Игра света иногда бывает такой причудливой. Когда ты оказалась в тени, мне на мгновение показалось, что ты на кого–то похожа… Хотя я никогда не отличалась буйным воображением, не то что Берти.
Отлично! Лучшей темы и желать не надо — немного поболтаем про мальчика, а потом постараюсь выспросить, кого же я ей напомнила…
— Берти рассказывал вам, что мы еще раз встретились? Он спас меня из одного очень неприятного положения!
— Наверняка на пару со своим непобедимым Фредом. Полагаю, сестры Трамвелл уже рассказали тебе о приятеле моего мальчика?
На лице Мод по–прежнему сохранялось странное выражение. Должно быть, прислушивается, не зовет ли ее миссис Гранди, решила я. Значит, надо поторопиться.
— Вроде бы они упоминали про Фреда. — Я принялась наматывать на палец выбившийся локон. — Замечательные старушки! Они так добры ко мне. А их имена… как необычно, что сестер назвали цветочными именами. — Здесь я испустила удивленный вздох. — Странно, что вы сказали, будто я на кого–то похожа, потому что миссис Гранди заметила мимоходом, что я напоминаю ей Фиалку, ту сестру, что уехала в Америку.
— Возможно, — задумчиво ответила Мод и улыбнулась. Какая у нее приятная и располагающая улыбка! — Хотя сходство и трудно назвать разительным, разве что ты так же решительно сжимаешь губы, но ни в фигуре, ни в чертах лица нет ничего общего. Знаешь, она мне изредка пишет, мы ведь в молодости были довольно близкими подругами. Фиалку никогда не смущали такие вещи, как различие в социальном положении. Она поступала так, как считала нужным.
Меня охватило возбуждение. Подруги! А ведь друзья помогают друг другу в трудную минуту. Должна признаться, я предпочла бы, чтобы моя настоящая мать жила в Англии и не была обременена выводком детей. Вот если бы Лилия… Но она умерла и столь же недосягаема, как и моя милая мама. А Гиацинта и Примула… нет, я не в силах была представить себе, чтобы они отважились на безумство, в результате которого рождаются дети… на какие угодно безумства, но только не на это. Так что остается Фиалка.
— Я все время спрашиваю себя, — дрожь в голосе удалась мне превосходно, — не потому ли я оказалась на той аллее, что собиралась посетить сестер Трамвелл? Мне кажется странным, что два человека с разницей в два часа предположили, что я как–то связана с Фиалкой.
— Ты хочешь сказать, что можешь быть родственницей Трамвеллов, о которой им ничего не известно?
— Это действительно выглядит несколько невероятным, но если бы удалось выяснить, что именно нас связывает, я смогла бы наконец узнать свое имя…
Как–то раз, когда мне было совсем мало лет, Ферджи заметила, что я никогда не скажу правду, если можно отделаться ложью. Но сейчас правда прекрасно служила моим целям.
-— У них есть наследник, какой–то дальний родственник. Он много лет сюда не приезжал; по–моему, это связано с тем, что его отец женился то ли на разведенной, то ли на вдове. У старого мистера Трамвелла были довольно странные представления, тем более что не ему бы бросать камни в других. Но, как я понимаю, с недавних пор сестры Трамвелл возобновили связь с этим кузеном, так что они наверняка бы знали, имей он дочь…
— Надо будет поговорить с ними…
Я хотела расспросить Мод о Лилии, но вдруг почувствовала смущение, почти страх. Перед глазами возникло лицо девочки–эльфа. Какой она стала, когда выросла? Если вообще выросла… Странно, что в доме кет ни одного портрета кого–нибудь из сестер Трамвелл в зрелом возрасте.
Пока я мешкала, Мод, решив, что разговор окончен, сказала, что должна отнести миссис Гранди одеяло.
— Надо же отрабатывать свои деньги. Большую часть времени она не доставляет никаких хлопот, я шью или пишу письма. Знаешь, пожалуй, сегодня ночью я черкну несколько строк Фиалке. Спокойной ночи, милочка. Будь осторожна!
Тон, которым было сказано последнее напутствие, озадачил меня. Почему я должна быть осторожна? Мод спустилась в холл и скрылась в темном коридоре, а я вдруг почувствовала себя потерянной, почти брошенной. Что за глупость! Да, я оказалась в неприятном положении, особенно после встречи с Энгусом, но никакая опасность мне не грозит…
Перегнувшись через перила, я не заметила никаких признаков жизни и решила, пока никого нет, действительно наведаться в туалет. Если там найдется огрызок старой помады, можно будет написать записку Энгусу и попытаться тайком передать ему. Я открыла несколько дверей, за которыми рябило в глазах от великолепия. Завтра же нужно как следует осмотреть "Кельи". Вдруг на пропавшем портрете была изображена взрослая Лилия? Или Фиалка? И его убрали то ли из чувства вины, то ли чтобы не расстраиваться? Я повернула очередную дверную ручку.
Если и это не туалет, сггущусь вниз. За дверью оказалась самая настоящая лаборатория. Повсюду, куда ни глянь, поблескивали пробирки, которые шипели и пенились, словно мини–гейзеры. На столе рядом с фарфоровой раковиной стреляло искрами нечто, отдаленно напоминающее раскаленную телевизионную антенну. Внезапно из боковой двери появилась фигура в грязном белом халате. Лицо было закрыто огромными защитными очками, но я тут же узнала эту пышную копну седых волос. Миссис Гранди!
— Здрасте, — слабым голосом сказала я, прижимаясь к двери.
Разрывы и шипение отчетливее зазвучали у меня в ушах. Что за эксперименты ведутся в этом странном доме? Теперь я понимала беспокойство Годфри — если болезнь матери приняла такую необычную форму… Господи! Уж не говорится ли где–нибудь в Библии, что конец света придет в образе пожилой толстухи со вставными зубами?.. Хороший же из меня детектив, если не заметила в манерах миссис Гранди ничего зловещего!
— Тесса, как мило с вашей стороны, что пришли меня проведать!
Миссис Гранди, помахивая чем–то вроде паяльной лампы, приближалась ко мне, словно карикатурная Флоренс Найтингейл[10]. Я попятилась, дверная ручка ткнулась мне в спину, и от неожиданности я чуть не подпрыгнула. В окна ударил свирепый порыв ветра, пробирки отозвались утробным бульканьем.
— Вы ничего не будете трогать, правда, дитя мое? — Миссис Гранди говорила так, словно мы находились в посудной лавке. — Годфри страшно боится несчастного случая, но я принимаю все меры предосторожности. Мой покойный муж научил меня всему, что знал. Мы так весело проводили здесь время, а потом он взял и отравился.