— Вряд ли она покажется вам особенно занимательной, — любезно предупредила Шанталь. — Ее написал в девятнадцатом веке местный священник, который тщательно пригладил факты. Самые лакомые кусочки — например, о том, на что пускались Трамвеллы, дабы заполучить монастырскую землю в период Реформации, — или переиначены, или полностью исключены. Рассказ о старике Синклере, пирате в облике миссионера, а также история про Тессу искажены до неузнаваемости.
— До неузнаваемости?
— Как глупо с моей стороны забыть, что вы ничего об этом не знаете. Вкратце, прилизанный вариант заключается в том, что ее отец, монах Тессаил, совершил самоубийство. Но между нами, — цыганка понизила голос до хриплого мурлыканья, — на самом деле его убили богобоязненные прихожане. И кто станет их за это осуждать, мисс! Они лишь честно выполняли свой долг, как и тогда, когда сжигали цыганские таборы. Убит! Тессаил был убит?!
— Самое забавное, мисс, что при всей справедливости казни монаха–прелюбодея нынешние селяне пойдут с вилами на всякого, кто позволит себе сказать правду. Потому что это не соответствует благостному образу патриархальной провинции, как Флаксби—Мид преподносят туристические агентства.
Из холла донеслись голоса. Прижав к себе книжку, я оставила Шанталь, не сказав больше ни слова. Бедный Тессаил и бедная девушка, что была матерью Тессы!..
В холле Энгус прощался с сестрами. Я решительно устремилась к ним. Теперь или никогда! Я должна найти подходящую причину поговорить с Энгусом наедине, но губы ни в какую не желали шевелиться. Энгус взглянул на часы и заметил, что у него масса времени, а потому может прогуляться пешком. На помощь мне пришла Примула.
— Через десять минут Страш закончит мыть машину, но если вы желаете добираться на своих двоих, мистер Грант, не сомневаюсь, что Гиацинта будет рада показать вам короткий путь по Тропе Аббатов. А мне надо поговорить с нашим другом Клайдом Дизли, который… — она теребила жемчужное ожерелье, — да, я думаю, он где–то здесь. А, вот и Клайд, наверное, ходил наверх в поисках… уборной.
Швырнув книгу в ближайшее кресло, я набрала в легкие побольше воздуха.
— Если Гиацинта не очень стремится прогуляться, я с радостью пройдусь. Мне ведь знакома дорога к Тропе Аббатов.
На том и порешили.
Несколько минут спустя я уже на всех парах мчалась прочь от дома, сзади отдувался и пыхтел Энгус. Мы миновали Страша, который в сарае драил катафалк. Я спиной чувствовала его подозрительный взгляд. Может, мне передались экстрасенсорные способности Шанталь? Флюиды, которые излучал Страш, определенно были враждебными. Значит ли это, что дворецкому не нравится, когда сестриц посещают мужчины?
Мы молчали, пока не отошли достаточно далеко. После того как дом скрылся за деревьями, Энгус схватил меня за руку.
— В своей записке вы сказали, что все объясните. Выкладывайте, мисс Филдс, если вас по–прежнему так зовут. Пожалуйста, все кровавые подробности для дядюшки Энгуса.
Я тут же рассказала обо всем без утайки. И моя история еще не подошла к концу, когда мы добрались до Тропы Аббатов.
— Голову вашего друга Гарри надо положить на колоду мясника, — проревел Энгус.
— Нет–нет, вы не должны его осуждать. Это я заставила Гарри ввязаться в чехарду.
— Тесса, вы поистине честная обманщица. — И он расхохотался. — Знакомство с вами стало настоящим ярким пятном в моем унылом холостяцком существовании. Но это не значит, что на месте вашего отца я не содрал бы с вас кожу живьем. Что бы сказал ваш папа, узнай он, что вы скрываетесь у самых изобретательных шулеров, какие когда–либо жили в Англии?
Как ни странно, я почему–то вдруг обиделась за старушек.
— Не надо относиться к ним слишком сурово, Энгус. — Я взяла его под руку. — Старость, наверное, смертельно скучный период жизни. Единственные развлечения — библиотека, пятичасовой чай и вязание. — Мои глаза встретились с глазами Энгуса, и я скривилась. — Ладно, вязание можете вычеркнуть.
— Стыдно, милая моя, торчать у замочной скважины.
— В доме хорошая слышимость. — Я откинула волосы назад. — Знаете, дворецкий как–то неприязненно посмотрел на нас. Возможно, он приложил ухо к стене и подслушал, что вы сказали старушкам.
— Уж наверняка! Но что это меняет? Уверен, он прекрасно знает, чем занимаются его хозяйки.
Энгус прав. Страш определенно выяснил распорядок сестриц, прежде чем решил под покровом ночи ограбить их дом. Возможно, Гиацинта с Примулой в тот вечер как раз отправились играть в карты. Мы шли по тропе, над головой шелестел зеленый свод, и незаметно меня объял леденящий ужас.
— Что такое, милая Тесса?
— Ничего. Просто от этого места у меня мороз по коже.
Мы остановились, Энгус приподнял мой подбородок.
— Возвращайтесь–ка домой, Тесса. Забудьте весь этот вздор, у вас есть любящий и любимый отец. К чему вам эта незнакомая женщина? Эх, если бы когда–нибудь на моем пороге появилось малое дитя, я хотел бы, чтобы это были вы.
Я уставилась на его серебряную цепочку, чтобы скрыть слезы.
— Энгус, если бы вам пришлось воспитывать меня, вы бы не смогли рыскать по антикварным лавкам в поисках очередных необычных часов. Вам пришлось бы забыть про свои милые чудачества.
— Кстати, по поводу чудачеств, — голос его стал задумчивым, — вам не кажется, Тесса, что, вопреки внешнему впечатлению, владелицы "Келий" не богаче церковных мышей?
Тишину разорвал яростный автомобильный гудок. Обернувшись, мы увидели машину мистера Дизли.
— Подбросить до деревни? Мне по пути, и я всегда рад услужить другу сестер Трамвелл.
— Отказываться не стану. Ходок из меня неважный, — отозвался Энгус.
Куда он так спешит? Мне ведь столько хотелось обсудить с ним! Пропавшую картину, страшное предсказание Шанталь… Энгус подмигнул мне и громко сказал:
— Очень рад знакомству с вами, юная леди, и надеюсь на скорую встречу.
Последнее, что я видела: Энгус возится с ремнем безопасности. Сверкающий "воксхолл" неторопливо покатил прочь, и рот мистера Дизли открывался и закрывался при этом куда быстрее, чем вращались колеса.
Так, пора устроить себе выволочку! Отвращать сестриц Трамвелл от неправедных занятий — это не мое дело… во всяком случае, пока не мое. Вот если выяснится, что я довожусь Гиацинте и Примуле родственницей, то можно будет взяться за их воспитание. А сейчас надо поспешить в "Кельи": черкну письмо папе с Ферджи и запишу все, что узнала о Лилии и Фиалке. Работа, конечно, та еще, но все равно, прежде чем в последний раз отправиться рыскать по дому, надо дождаться, пока все лягут спать. Ускорив шаг, я поравнялась с руинами. Что это? Уж не преподобный ли Хам прячется вон за той осыпающейся колонной? Он самый. Но почему преподобный делает вид, будто не замечает меня? Впрочем, если вспомнить его вчерашнее постыдное бегство из–за стола…
Пересекая лужайку, я увидела, как из дома выходит Шанталь. Навстречу мне, повизгивая от радости, бросилась Минерва. Пока я высвобождалась из ее жарких объятий, цыганка исчезла. Как и спустя полсекунды Минерва, которая прытко поскакала в сторону развалин. От мысли, что собачка спешит поохотиться на преподобного Хама, я приободрилась.
В холле было пусто, в гостиной тоже. Отлично! Раз сестер нигде не видно, можно подняться наверх, не опасаясь, что позовут поболтать или выпить чашку кофе. Несмотря на то что в душе я вынесла сестрицам оправдательный приговор, видеть их прямо сейчас мне не хотелось, поскольку раздражение их шулерской деятельностью помимо воли могло прорваться наружу.
В глубине дома что–то глухо звякнуло, и я буквально подпрыгнула. Должно быть, нервы и впрямь на пределе, если вздрагиваю даже от грохота упавшей на кухне кастрюли. На кухне… Но ведь… Я медленно подошла к французскому окну и прошептала:
— Если я расслышала этот звук, значит, какая–то стена кухни граничит с этой комнатой…
Ну да, так оно и есть! Ведь я уже слышала, как поет Шанталь. Но даже если моя догадка верна, странно, что звук с такой легкостью проходит через толстенную каменную кладку… Я внимательно осмотрела стену и едва сдержала изумленный возглас. В двух футах от края пыльных гардин обнаружился незаметный люк–оконце. Как, наверное, удобно подавать через него тарелки с сандвичами во время скромной семейной трапезы, когда всех слуг в доме поразила чума. Ставень был закрыт, но я бесшумно приподняла его и уткнулась взглядом в верхнюю часть кухонного шкафчика. Не так уж и удобно. Чтобы что–то подать, придется влезть на стремянку.
Выйдя в холл, я подобрала "Род Трамвеллов" и поднялась к себе. В детской положила книгу на тумбочку, решив почитать ее ночью, ожидая, когда заснут все остальные обитатели дома, и машинально коснулась запястья. Сегодня утром я не надевала браслет, но и на тумбочке его не было. Часы — подарок Энгуса — я тоже не стала брать с собой, но они мирно лежали на исцарапанной деревянной поверхности. Как–то подозрительно все это: сначала пропадают часы, потом возвращаются, а теперь куда–то подевался браслет. Либо я схожу с ума, либо кто–то вздумал поиграть со мной в кошки–мышки. Уж не тот ли человек, который запер меня в камине–тайнике? "Моль в шкафу" — как не стыдно, Страш! Жаль, что частный детектив Тесса Филдс здесь по личному вопросу, а то она бы уж вывела вас на чистую воду, господин дворецкий.
Но пора за дело! Я села за заляпанный чернилами письменный стол, вырвала лист бумаги из середины мятой тетради, достала из стаканчика карандаш и написала торопливое письмо. Торопливое потому, что не хотелось долго задерживаться на том утешительном вранье, из которого оно, собственно, и состояло. Ага! Вот конверт, а марку наклеит Гарри.
Теперь надо порыться в подсознании. Я вырвала из тетрадки еще один листок, квадратными буквами накорябала: "Фиалка" — и принялась лихорадочно писать, словно околдованная чарами Шанталь:
1. Миссис Гранди сказала, что я похожа на Фиалку.
2. Мод сказала, что сходство скорее не внешнее.
3. Мод состоит с ней в переписке.