Я сжала его руку и встала.
— Все хорошо, малыш, все хорошо.
На кухне никого не было, и Берти тут же взобрался на табурет. Я машинально наполнила чайник, зажгла газ, достала чайницу, чашки. Главное, чем–нибудь занять себя — вот и весь секрет. Чайник пронзительно засвистел и начал плеваться кипятком. Несколько капель попало мне на руку, но я не почувствовала боли. А почувствовал ли ее Энгус? Что за мнимый друг ему позвонил? И кто та женщина, что угрожала покончить самоубийством? Это одно и то же лицо или нет? Гарри считает именно так, но…
Не смей думать о Гарри Харкнессе!
Но я ничего не могла поделать с собой. Вновь мы вместе с Гарри, опустившись на колени подле Энгуса, вслушивались в тихие слова… Милое широкое лицо Энгуса стояло перед моими глазами, снова я слышала, как он испускает последний вздох… О чем он говорил перед смертью? О Минни, о тетушках из… Стоп! Позже Гарри спросил, есть ли у Энгуса родственники, помимо тетушек в Данди. Откуда он знает про Данди…. Я снова сникла. Это ведь так просто объяснить… Но просто ли?
Когда же все–таки прибудет полиция? Гиацинта сказала, как мне себя вести… или не сказала? Что с моей головой? Ведь именно мы с Гарри были рядом с Энгусом, когда тот умер. Конечно, Берти расскажет, что он видел, но поверит ли ему полиция? Мальчик ведь так и не смог описать убийцу. Полиция может решить, что это мы с Гарри совершили убийство, но какой у нас мотив? Ни у одного из нас не было причин убивать Энгуса, если только… Я вновь вспомнила про игру в карты. Он ведь сказал сестрам, что не будет терпеть их шулерство.
Скажи им, что мне очень жаль…
О ком говорил Энгус — о сестрах Трамвелл или о своих тетушках из Данди? Если о Гиацинте и Примуле, то тогда слова "мнимый друг" не могут относиться к ним. Но кого тогда Энгус имел в виду? Половину чая, предназначавшегося Берти, я нечаянно выплеснула в блюдце и теперь переливала обратно в чашку.
Мнимый друг…
Но почему я все примеряю к нынешней ситуации? Может, Энгус говорил о себе; может, он почему–то вообразил, будто был несправедлив ко мне… Это вполне в его духе.
А как полицейские отнесутся к монашескому облачению? Решат ли они, что это дело рук какого–то религиозного фанатика? Члена какой–нибудь сатанинской секты, которая каждые сто лет приносит в жертву христианина. Перед моими глазами предстало видение: группа людей в развевающихся одеяниях, с черными свечами в руках, распевают заклинания на неведомом языке, а возглавляет их преподобный Эгринон Хам.
— По–моему, вы просто класс, мисс! Я так и сказал тете Мод.
Руки мальчика все еще немного дрожали, да и лицо было бледным, но в остальном он, похоже, чувствовал себя вполне прилично. Сиротская жизнь выработала в Берти необычайную жизнестойкость. Глядя, как он пьет чай, я ощутила родство с этим мальчуганом. Мне захотелось рассказать ему, что у меня тоже приемные родители, что мы с ним члены одного и того же клуба для избранных, но времени на это не было.
— Тетя Мод тоже считает, что вы очень красивая. Она спрашивала, не напоминаете ли вы мне кого–нибудь.
-— И что ты сказал? — Еще вчера я бы с нетерпением ждала ответа, но сейчас уже не была уверена, что по–прежнему хочу найти свою мать.
У меня было все, а я хотела еще и еще. И вот теперь Энгус мертв. Если бы я здесь не появилась, если бы он не вернулся во Флаксби—Мид… Я подняла чашку, наблюдая за толстым листом — не имевшим никакого отношения к чаю, — плавающим на поверхности.
— Я говорю, на кого–то знаменитого, кого показывают по телеку? А тетя Мод отвечает: нет, на кого–то из местных, из деревни.
— И она тебе сказала, кто это мог бы быть?
— Вот и я спросил ее, кого она имеет в виду, мужчину или женщину, и…
Прежде чем Берти успел договорить, дверь отворилась и в кухню вошла Шанталь. Темное платье оттеняло ее белую кожу, а волосы, собранные в тяжелый узел, придавали цыганке вид пришелицы из другого столетия.
— Страш мне все рассказал, — сообщила она бесцветным голосом.
Я молча смотрела на нее. Шанталь явно боялась. Но за кого? За Страша или за себя? В любом случае я должна испытывать облегчение.
— Ты уже слышала, что Энгуса Гранта мы нашли вместе с Гарри?
—Да.
Усилием воли я заставила себя поднять глаза.
— Хорошо, что имя Гарри больше не является запретным. Теперь, когда я знаю о его отношениях с сестрами Трамвелл, все встало на свои места. Ты меня не выдала, потому что в этом не было никакого смысла.
— Что ты за извращенное создание, Тесса! — вздохнула Шанталь. — Ты разозлилась на него за то, что он попросил меня держать язык за зубами?
Я прикусила губу, надеясь, что она не заметит моих слез.
— Извращенное, но не безнадежное. Могу я помочь приготовить завтрак?
— Сиди уж, — отмахнулась Шанталь. — С тебя и так довольно. Страш узнал новость от героя этого часа.
Я поморщилась и отвернулась.
— Прости. Я имела в виду не Гарри, а сквайра Гранди.
— Не извиняйся. Никто из нас не знает, как вести себя в подобной ситуации. Как там Страш?
— В порядке. С учетом того, что его прошлое не назовешь безоблачным. Но я заверила беднягу, что когда полиция начнет здесь шарить, то перетряхнет не только его жизнь. Они наверняка предубеждены не только против грабителей, но и против любых иных меньшинств. Цыган и…
— Самозванцев? — Я крепко стиснула руки. Шанталь подошла ко мне.
— Дорогая Тесса, не стоит преувеличивать собственную значимость. Меня твой маленький маскарад немало позабавил. Все мы в том или ином смысле играем какую–то роль.
— Ты хочешь сказать, что ты не…
— Не из тех, кому на роду написано бить в бубен? Да нет, я самая настоящая цыганка.
— В таком случае какую же роль ты играешь?
— Пожалуй, пока воздержусь от откровений. — Шанталь глянула на мою правую ладонь. — Все прошло. Будущее теперь в прошлом. Ночью я впервые поняла, что такое настоящий ужас. Чувство надвигающегося несчастья сбило меня с толку. Я решила, что буква "Г" означает "Гарри", она как клеймо отпечаталась на твоей ладони. Странно, ведь ты не знала убитого…
— Грант, — прошептала я. — Энгус Грант. Я очень хорошо знала его. Он был моим лучшим другом.
— Прости, — тихо сказала Шанталь.
Она прошла к шкафу и достала жестянку с печеньем.
— По–моему, это подло — пугать людей, разглядев на их руке мертвого человека, — раздался сердитый голос Берти.
Шанталь слабо улыбнулась мальчику и протянула ему печенье.
— Обычно, когда я гадаю, моя тарабарщина вызывает у людей лишь приятную дрожь. Но в ту ночь я умудрилась напугать даже себя. В этом доме есть что–то такое…
Дверь снова отворилась, и на пороге возник Страш. На первый взгляд потрясение от убийства, совершенного по соседству, никак не отразилось на его надменности. Но когда он двинулся через кухню, я поняла, что дворецкий более чем когда–либо играет роль непогрешимого слуги, а настоящий Страш, кем бы он ни был, еще глубже забился под скорлупу безликости. И что–то еще в нем изменилось…
Почему это я уставилась на его ноги? Ах да, ведь Страш обычно разгуливает босиком. Тут я осознала, что впервые вижу его в обуви. Что ж, вполне разумно. Полиция определенно удивится, увидев, что дворецкий вышагивает по дому в одних носках. Но почему бы ей не удивиться, увидев, что он надел остроносые женские туфли? Пусть это не самые изящные ботинки со шнуровкой, но все–таки…
Когда Страш заговорил, его тон был надменен, как и всегда, но он чаще обычного глотал буквы. Для всякого, кто знал дворецкого, это служило верным знаком, что он нервничает, но полиции это ни о чем не говорило. Почему этот факт вызывал у меня облегчение? Потому, что я беспокоюсь за Страша, или потому, что хочу, чтобы у полиции не было повода повнимательней присмотреться к "Кельям"?
— Какой ужас вам пришлось пережить, мисс. И мальчику тоже. Из–за этой суматохи я еще не приготовил завтрак, а ведь хозяйки обязательно потребуют что–нибудь поплотнее по случаю траурного события, например яичницу с беконом.
Звуки! Нарастающие голоса, шаги в холле. Я вскочила.
— Мне нужно вернуться в гостиную. Думаю, будет лучше всего, если вы присмотрите за Берти до прихода Мод Крампет.
Сильный удар по кухонной двери заставил нас невольно придвинуться друг к другу. Неужели полиция так спешит с арестом? И прибыла за кем–то из нас? Из–за двери показался нос–пуговка, и Миневра, печатая шаг, прошествовала к своей китайской миске.
— Я прослежу, чтобы Берти поел, — сказала Шанталь мне вслед. — Мы с ним прекрасно проведем время, ведь мы оба умеем видеть невидимое.
— Так ты знаешь о Фреде?
— Мод Крампет мне все рассказала. Она верит в мои способности и хотела узнать, когда Фред исчезнет. Я ответила, что не знаю.
— Думаю, в сложившихся обстоятельствах мне следует выделить за кухонным столом место для Фреда, мисс, — вмешался Страш.
Он скрылся в кладовке, а Шанталь вышла со мной в холл. Кроме нас, там никого не было.
— Тесса, я хочу тебе кое–что сказать. — Она коснулась моей руки.
—Да?
— Наша первая встреча произошла при несколько неудачных обстоятельствах. Да и то, что я оказалась в "Кельях", вряд ли вызвало у тебя прилив дружеских чувств. Но, несмотря на свое происхождение, я умею себя вести. Словом, предлагаю заключить перемирие, пока все не успокоится.
Я запустила пальцы в спутанные космы.
— Шанталь, я вовсе не испытываю к тебе никакой враждебности. Поверь, я не ревную к тебе Гарри по одной простой причине: отныне этот человек для меня совершенно ничего не значит. Пригласи меня на свадьбу, и я с радостью буду бить в цыганский бубен и веселиться.
Голос мой был обиженным и злым, и в нем отчетливо сквозила та самая ревность, от которой я открещивалась.
— Я тебе не верю, Тесса. Гарри думает, что ты…
— Меня совершенно не интересует, что думает Гарри!
— …Гарри находит твое буйное воображение на редкость привлекательной чертой, я же думаю, что твоя тяга к лицедейству и обману — лишь свидетельство юности. Во мне ты видишь только ветреную особу, но ты глубоко заблуждаешься, Тесса. Если бы Гарри ничего для меня не значил, я не стала бы слушать, как он тебя превозносит и страдает оттого, что ты швырнула ему кольцо. Ты вернулась в его жизнь, и с этим ничего не поделаешь.