— Наша уверенность, что это Энгус Грант, основана на содержимом бумажника, найденного при теле, и на том, что его опознала мисс Тесса Филдс, — инспектор кивнул в мою сторону. — А теперь, молодой человек, — он показал пальцем на Берти, — будьте так любезны первым ответить на мои вопросы.
— Я ничего не видел, я ничего не слышал. Это Фред все видел…
Казалось, глаза Берти вот–вот выскочат из орбит и со стуком запрыгают по полу.
— Нельзя ли нам воспользоваться какой–нибудь комнатой на этом этаже? Библиотекой? Последняя дверь налево в сторону входной двери? Прекрасно!
Пока инспектор разговаривал с Гиацинтой, Мод привлекла к себе Берти. Наконец Луджек повернулся к мальчику.
— Если ты хочешь побеседовать с инспектором в присутствии мамы, я ничего не имею против. Для нее это тоже было потрясением, и, если я что–то понимаю в мамашах, теперь она до совершеннолетия будет таскать тебя за собой.
Инспектор взъерошил рыжие волосы Берти.
— Нет, не буду, — твердо сказала Мод. Она подтолкнула мальчика вперед, но я заметила, что ее голубые глаза блестят от слез. — Ты ведь и сам справишься, мой малыш, правда?
Так могла бы сказать настоящая мать. Берти немного приободрился и расправил плечи.
— Спасибо, мэм, — улыбнулся инспектор. — Без родителей с ребятней гораздо проще разговаривать.
Дверь гостиной закрылась, и констебль Уотт тут же приосанился, нацепив на себя маску единственного представителя закона во Флаксби—Мид.
— Дамы и господа, обсуждать убийство запрещается!
— Да перестань ты важничать, Джордж! — простонал Годфри. — Если уж ты такой зануда, что скажешь насчет слуг? Можно им заняться своим делом? — Он вяло взмахнул рукой. — Тут адский холод. Почему бы Страшу не разжечь камин? А смугляночка могла бы вытереть пыль.
— Он совершенно прав. — Мистер Дизли шумно высморкался. — Только не подумайте, будто я намекаю, что слуги сейчас договариваются, но…
— Мой дорогой Годди! Бедняжка, ты совсем продрог! У тебя, должно быть, опять начинается простуда. Давай я поищу для тебя какое–нибудь лекарство. — Миссис Гранди принялась копаться в сумочке. — Тесса, дорогуша, вы тоже так и дрожите.
Она была права. Меня колотил озноб, но он никак не был связан ни с температурой в комнате, ни с моим здоровьем. Я вглядывалась в лица, размышляла о Страше и Шанталь и пыталась найти истину. Что бы я себе ни говорила про мстительных художников–неудачников, последовавших за Энгусом во Флаксби—Мид, меня по–прежнему не оставляла мысль, что скорее всего убийца находится среди нас.
Ну как, Тесса, тебе по–прежнему нравится играть в детектива?
— Да ладно тебе, мамуля. Неужели ты хочешь, чтобы я выпил одно из твоих ядовитых снадобий, когда у нас есть уже один труп? — Годфри раздраженно заерзал на диване.
Расставив огромные ноги, констебль выпятил грудь.
— Леди и джентльмены, будьте так любезны помолчать! Здесь я решаю, надо ли привести сюда остальных подозреваемых или нет.
Лицо его выражало растерянность — если он отправится за Страшем и Шанталь, ему ведь придется оставить нас без присмотра.
Миссис Гранди склонила набок породистую голову.
— Убийство сродни рождению ребенка. Некоторые люди откладывают его до тех пор, пока не становится слишком поздно. Мы с моим дорогим мужем подошли к этому делу очень серьезно. Я имею в виду ребенка, разумеется. Мы рассматривали воспитание Годди как наш главный научный эксперимент.
Сбоку от меня раздалось сдавленное бормотание мистера Дизли:
— Ей–богу, халтура, а не эксперимент.
В гостиной явно нарастало напряжение. Гарри нетерпеливо расхаживал туда–сюда, Примула нервно перебирала безделушки на бюро, мистер Дизли вертел в руках слоника, Гиацинта и Мод окаменели на одном диване, а мать и сын Гранди на другом. Никто не осмеливался встречаться взглядами.
Я поднялась и прошмыгнула мимо Гарри. Его пальцы коснулись моих, и мне — увы! — захотелось прижаться к нему. Если убийца среди нас, он, видимо, знает, что именно мы с Гарри нашли Энгуса. Возможно, убийца даже притаился за деревом и подслушивал…
Гарри… Он не должен был меня предавать, он должен был помогать мне, а не… Гнев — очень крепкий щит; он оградит меня и от страха, и от горя. Детектив Тесса будет действовать в одиночку!
Попав в этот дом, я мечтала, чтобы мое происхождение было связано с какой–то романтической историей. И что же получила в итоге? Вероятность того, что моя мать имеет отношение к дому, полному старинных секретов, и свежее убийство. Ферджи всегда говорила, что желания — это золоченые кареты, которые превращаются в перезрелые тыквы. Я сказала Гарри, что мои фантазии умерли, так оно и было. Если даже найду свою мать, она не станет той прекрасной феей, которую я искала все эти годы. Эта женщина была почти таким же призраком, как и моя милая приемная мама. Но отступать уже поздно. Игра в детектива перестала быть развлечением, теперь я должна раскрыть убийцу. И должна узнать, кто моя мать. И кто я сама. Можете называть меня эгоисткой, но я чувствовала, что Энгус понял бы меня.
Я переводила взгляд с Гиацинты на Примулу. Какой ужасный удар ждет одну из них, если другая… но подозревать друг друга еще хуже. Сестры не смогут жить, если каждая будет задаваться этим страшным вопросом и, возможно, даже ненавидеть другую. Если только… если только они не были в сговоре. Я поймала себя на том, что молюсь: "Господи, если это они, то не забудь, что они стары и были добры ко мне".
Мой взгляд метнулся к мистеру Дизли. Может, Энгус доверился ему по дороге на станцию? Попросил его помочь убедить сестер отказаться от шулерства? Энгус никогда не отличался осмотрительностью. Но я не могла представить, чтобы мистер Дизли совершил убийство исключительно из рыцарских побуждений, ведь вряд ли он по–настоящему влюблен в Гиацинту или Примулу. Что касается игры в карты, то ее прекращение было бы, несомненно, выгодно мистеру Дизли. С исчезновением у сестер источника неправедных доходов им пришлось бы еще поспешнее продавать свои серебряные чайнички.
Что Берти рассказывает инспектору? Гиацинта почти убедила меня, что к словам нервного и впечатлительного мальчика отнесутся скептически, но теперь я была в этом не так уверена.
Я посмотрела на Мод Крампет. Если бы это был детективный роман, то наверняка оказалось бы, что она всем сердцем ненавидит мужчин, потому что они сидят в пивной и глотают "гинесс", когда их жены рожают в муках. Но какие у меня основания включать Мод в список подозреваемых? Предположим, Примула, расстроенная пропажей Минни, позвонила ей в Чейнвинд–холл и рассказала об утреннем визите Энгуса… Неужели Мод задумала подстроить все таким образом, чтобы сестер обвинили в убийстве, мстя им из старой семейной вражды? Мое сердце забилось быстрее… Старая семейная вражда. Вендетта! Я даже подалась вперед, чтобы получше вглядеться в лицо Мод. Не уверена, что мне хотелось подозревать эту милую женщину, но… но что–то в ее решительной позе, в том, как прямо она держала голову… Да ведь я, в сущности, даже не знаю, что представляет собой Мод Крампет! До сих пор я смотрела на Мод лишь как на медсестру, как на родительницу малыша Берти, как на источник информации. Одинокая женщина, взявшая на воспитание трудного ребенка, должна обладать редкой силой духа и твердостью…
Сердце мое немного успокоилось, и я перевела взгляд на миссис Гранди. Вот эта старушка точно способна на убийство, особенно если кто–то вздумает угрожать ее драгоценному Годди. Мысль, что миссис Гранди прикончила Энгуса только из–за того, что терпеть не может толстых людей, никогда не придет в голову полиции, но… Я услышала голос Годфри и подумала, что определение "мнимый друг подходит ему гораздо лучше, чем кому–нибудь еще. Именно Годфри был мнимым другом для сестер Трамвелл! Именно Годфри был той развращающей силой, что лежала в основе безрассудного поведения сестер. Я прислушалась к тому, что он говорил:
— Медсестра Крампет, вам же известно о моем слабом желудке. Вы должны убедить полицию, что я не мог совершить убийства. Достаточно одной мысли о ноже, входящем в плоть, чтобы я стал цвета вот этих жутких драконов. — Он прижал холеную белую ладошку к джемперу из ангоры и скорчил рожу бронзовым драконам–подставкам. — Милая Гиацинта, дорогуша Примула, честное слово, почему бы мистеру Дизли не отвезти этих уродцев в свою лавку? А мой оформитель быстренько заменит их очаровательными латунными кошечками. За мой счет! Нет? Тогда хотя бы покройте их чем–нибудь, чтобы они не выглядели такими облезлыми.
— Хватит, Годди, — взмолилась его мать. — Не надо нервировать милых мисс Трамвелл.
— Покрыть! — Гиацинта негодующе глянула на сквайра. — Да если хотите знать, Марко и Поло, как называл их мой отец, сделаны из чистой бронзы. Допускаю, что в эпоху хромированных побрякушек бронза не в моде, но даже если бы они были из коровьего навоза, то все равно остались бы здесь. Мы с Примулой очень любим этих драконов.
— Может, нам еще от малышки Минни избавиться, потому что она, — Примула выпрямилась на стуле, чеканя каждый слог, — бес–по–род–на-я?!
Минни с довольным визгом взвилась вверх. Констебль Уотт встрепенулся и рявкнул:
— Прекратить!
— Знаете, — Гарри дружески похлопал Минерву, которая крутилась волчком у его ног, — мне вдруг вспомнились слова мистера Гранта. Собачка… Мин… Любопытно.
— Что именно? — подала голос Мод Крампет.
— Прекратить!
Скрипнула дверь, в комнату вошли Страш и Шанталь, на мгновение приковав к себе внимание констебля.
— То, что Грант в такую минуту вспомнил имя собаки, — ответил Гарри. — Собачка, Мин. Бедняга с трудом выговорил эти слова, он то ли бредил, то ли пытался сказать, что собака пустилась в погоню, то ли…
— Какой ужас! — Примула втащила Минни к себе на колени, и та поникла потрепанным ковриком. — Если убийца опасается, что собака может как–то выдать его, то, Гиацинта, мы должны ни на секунду не спускать с нашей крошки глаз!