— Гилбертинцах.
— Неважно. Мистер Хам рассказал, что живет в Кенте, а в эти края приехал в отпуск. И каждый день он посещает бывшую монастырскую трапезную, дабы впитать в себя атмосферу святости. По его мнению, общение с духами куда лучше общения с местными жителями, на редкость угрюмыми и неразговорчивыми типами.
— К местным священникам это тоже относится?
— Не знаю. — Хлебнув остывшего чаю, я задумчиво отщипнула от пирога. — Мне кажется, преподобный Эгринон даже моего уравновешенного папу вывел бы из себя. Он слишком восторженно, даже для протестанта, описывал излишества монашеской жизни. Обед состоял из семи блюд и подавался на золотых тарелках, а монахи весь день только тем и занимались, что почитывали богохульника Джефри Чосера. Гуляке Генриху Восьмому следовало бы нанять преподобного Хама, чтобы тот обосновал его разрыв с католичеством. Видел бы ты, как затрепетал нос Эгринона, когда он сообщил, что братья–монахи черпали чувственные наслаждения не только из книг. А в довершение всего мистер Хам поведал нам об одном отвратительном скандале.
— Монах обрюхатил деревенскую девственницу и родился нечестивый ребенок?
— А ты быстро соображаешь. — Чай совершенно остыл, и я отодвинула чашку. — Хотя такое наверняка случалось не раз и не два. Правда, на этот раз все было гораздо ужаснее, так как этот бедный монах–нечестивец повесился.
— Замечательная история!
Я сердито посмотрела на Гарри.
— Может, ты перестанешь ухмыляться? История действительно очень печальная. Бедную девушку семья выставила из дома. И не говори мне, что в те дни это было в порядке вещей. Даже для замшелого шестнадцатого века они поступили отвратительно! Куда бедняжка могла податься? Есть какая–то ирония в том, что обычно в таких случаях за помощью обращались в монастырь.
— А куда же еще? Поскольку все монахи — братья, ребенок не испытывал недостатка в дядюшках. Меня бы не удивило, если бы веселая монашеская семейка решила взять малыша на воспитание, а мамашу в наказание за грехи постригли бы в монахини.
— Господи, Гарри, разве можно смеяться над этим! Ты точь–в–точь как преподобный Хам. Он так и лучился удовольствием, рассказывая, как бедная девушка едва пережила роды, а затем попыталась утопиться в деревенском пруду, битком набитом лягушками. А уж когда Эгринон перешел к описанию смерти ее бесхребетного любовника, так буквально приплясывал! Стоя среди этих мерзких развалин, я в полной мере прочувствовала ужас, который должна была испытывать несчастная девушка, родив малютку. Кто мог осмелиться помочь ей? Ладно, пусть я слишком сентиментальна, но у меня для этого есть основания. Потому что… потому что юная мать закутала ребенка в одеяло, положила его в корзину и оставила на пороге дома одной зажиточной, но бездетной семьи. А к одеяльцу ребенка приколола записку, которая гласила: "Это ваша дочь Тесса". Можешь себе представить, Гарри, что я ощутила, услышав эти слова! Монаха звали Тессаил… Эти добрые люди вырастили девочку как собственную дочь, и впоследствии она вышла замуж за дальнего кузена.
— Очень занимательная история, хотя и слегка затянутая. Но…
Я скорее почувствовала, чем увидела, как Гарри напрягся, и продолжила:
— …но ровным счетом ничего. Ее муж унаследовал дом неподалеку от Флаксби—Мид то ли по праву майората, то ли как–то еще, и потомки Тессы до сих пор обитают в жилище своих предков, которое носит весьма примечательное в свете этой истории название — "Кельи". По иронии судьбы, этот дом был построен на монастырской земле через несколько лет после того, как протестанты изгнали монахов.
— Ну и отлично! Все хорошо, что хорошо кончается. — Гарри встал и сладко потянулся, под тонким свитером заходили мышцы.
— Не совсем. — Глядя на него, мне не понадобилось изображать тоску в своем голосе. — Тесса так и не узнала, что сталось с ее матерью.
— Так сказал твой весельчак священник? Тесс, ты неисправимая мечтательница. — Гарри подошел ко мне и обвил вокруг пальца прядь, выбившуюся из моего респектабельного пучка. — Легенда многое бы потеряла, если бы падшая женщина окончила свои дни счастливой толстухой, а смерть ее наступила от того, что она поперхнулась пивом в местной таверне. Не смотри на меня так! Я не хочу, чтобы ты мучилась, воображая себя воплощением своей древней тезки.
— Гарри, это не все!
Он тотчас отодвинулся от меня.
— Тесса, милая, давай устроим маленький перерыв. Не можешь же ты всерьез полагать, что раз твоя собственная история имеет черты сходства с неким ветхим преданием весьма сомнительного свойства, то, значит, твоя мать живет поблизости от Флаксби—Мид? Ладно–ладно, я допускаю, что ты наткнулась на очень интересное совпадение. Но за год в деревушке наверняка бывают тысячи туристов, и каждый из них выслушивает ту же самую историю. Раз уж мы решили фантазировать, то позволь мне предположить, что некая не слишком богатая женщина, оказавшись беременной, вообразила, что, может, ее ребенку больше повезет в жизни, если он появится на свет не просто так, а в ореоле старинной романтической истории.
Я терпеливо вздохнула.
— Гарри, выслушай, прошу тебя. Первое — у нас есть легенда. Второе — Флаксби—Мид находится неподалеку от Кингс—Рэнсома. И третье — я обнаружила Монашескую гончарню. Должна сказать, расположена она очень удобно, прямо рядом с кафе. Угадай, что я там нашла среди уродливых солонок и перечниц? Глиняную грелку–бутылочку в форме монаха! Точную копию той, что положили вместе со мной в корзину.
"Ну же, Гарри! Начни воспринимать меня всерьез!"
Но он даже не подумал услышать мой молчаливый призыв. Прислонившись к буфету, Гарри взирал на меня с отвратительно сочувственной улыбочкой. Мне стало тошно. С каждым мгновением становилось все яснее и яснее, что Гарри Харкнесс — не тот человек, который мне нужен.
— На следующий день, — голос мой был холоден, — я снова отправилась во Флаксби—Мид. Не знаю уж, на что я надеялась. Даже без язвительных замечаний преподобного Хама я прекрасно знала, что такое маленькие английские деревушки, и потому понимала, что без толку стучаться в двери домов и обиняками выспрашивать о моем происхождении. Так что я сразу устремилась в знакомое кафе и заказала целую гору челсийских булочек. И на третьей булочке меня вдруг осенило. Мне пришла в голову мысль, что нам с тобой следует ступить на преступную стезю!
Очень хочется думать, что мою улыбку можно было назвать колдовской.
— Это что–нибудь неприличное с поцелуями и прочим развратом? — Он придвинулся ближе и страстно задышал мне в шею.
— Вряд ли, если судить по тому, что послужило источником моего вдохновения, — ответила я, не отрывая взгляда от своих рук, чопорно сложенных на коленях. — Эту замечательную идею подали мне две пожилые, но весьма энергичные старые девы. Они сидели за столиком в углу. Их невозможно было не заметить. Им только не хватало табличек на шее: "Не подходить. Опасно для жизни". Поразительно. Я думала, что подобные персонажи остались только в книгах. Кстати, о книгах! Их столик был просто завален книгами. Библиотечными книгами.
— Может, хочешь освежиться стаканчиком сидра, а то у тебя, похоже, в горле пересохло? — Гарри принялся шарить в буфете. — Прости, что перебиваю, но прежде чем ты продолжишь, я хотел бы признаться, что у меня нет привычки бить по голове пожилых дам… — Он помолчал, словно взвешивая в каждой руке по стакану, потом разлил сидр. — Однако валяй дальше. Как выглядели эти забавные старушенции?
Я встала, и мы чокнулись.
— На той, что поменьше, была сиреневая жилетка, сиреневая кофта, длинная юбка в сиреневую полоску и сиреневые перчатки, которые она не снимала, даже поглощая пирожные. Ах да, на голове у нее была жуткая шляпка. Щегол, сидящий в гнезде из перьев! А вторая…
— Ее подруга!
— Как оказалось, сестра. Представь себе сине–красное домотканое платье, лакированные желто–зеленые туфли, шаль, похожую на грязное посудное полотенце, и огромные серьги. При каждом движении они так колотили ее по щекам, что я боялась, как бы несчастная не потеряла сознание. Волосы у нее были подозрительно черного цвета, а прическа напоминала воронье гнездо, изрядно пострадавшее от бури. Старушка смахивала на хиппи преклонных лет. Словом, она была очень странная. Точнее, обе были очень странными!
Гарри допил остатки сидра.
— Не поверишь, но твое описание прекрасно подходит двум пожилым родственницам моего родителя.
— Правда? — Я едва не сбилась с мысли. — Даже не знала, что у тебя есть другие родственники, кроме тетушки в Девоне. Кстати, ты непременно должен познакомить ее с моим папой. Так вот, увидев груды книг, я подумала, что было бы неплохо провести утро за поисками каких–нибудь сведений об этом малодушном Тессаиле и его жертвах. И тут услышала, о чем говорят старушки. Они обсуждали исторические любовные романы. Ну, знаешь, когда граф знакомится с девушкой и так далее. Подожди, дай доскажу. Они чуть не поцапались из–за того, кому первой читать "Разбойника и мстительницу". Это было потрясающее зрелище! Интересно, что сталось бы с разбойником, осмелься он холодной мрачной ночью напасть на этих старушонок, выскочив из кустов? Я сидела за своим столиком, скрытая каким–то растением в кадке, с которого свисали пластиковые апельсины и лимоны, и размышляла над этим вопросом, когда к пожилым дамам подошла официантка — можешь себе представить, она сделала книксен! — и назвала их по фамилии. По той самой фамилии. По фамилии той семьи, которая вырастила первую Тессу.
Я медленно прошлась по кухне.
— Теперь ты понимаешь, что все было предрешено?
— Предрешено?
— Да. Услышав это, я тотчас поняла, что мне нужно сделать.
— Выдать себя за члена некоего исторического общества, чтобы выведать у экстравагантных старушек, не знают ли они о каких–нибудь современных аналогиях старинного семейного предания? К чему такие сложности, Тесс? Если ты действительно считаешь, что эти пожилые дамы могут тебе помочь, я…
— Что? Порекомендуешь спросить их напрямую? Гарри, ты слушаешь меня или нет? Я же говорю о двух женщинах далеко за шестьдесят, в мире которых самый смелый намек на секс — это упоминание об обнаженной лодыжке. Предположим, двадцать лет назад член их семьи или кто–то из домочадцев родил ребенка и этот эпизод удалось замолчать. Неужели они с готовностью выложат все первому встречному, кто обратится к ним: "Привет. Вам имя Тесса Филдс ничего не говорит?" Конечно, они ничего не скажут, но, быть может, если они познакомятся со мной…