Часть II
Глава 17
– Энни. – я встаю, пачка счетов и книга со стуком падают на пол. Это она, его жена. – Все в порядке?
– Нет, – отвечает она. – Сэм вчера вечером не вернулся домой, и я беспокоюсь. Я нашла ваш номер в договоре аренды, который вы с ним подписали. Он был сегодня утром внизу, в своем кабинете?
– Нет… – Я заикаюсь. – Я не видел его со вчерашнего дня, когда он уехал после работы.
– Вы с ним разговаривали?
– Нет. – Я пытался, Энни, но он прошел мимо меня, не сказав ни слова, будто я для него ничего не значу. – Я видел его из окна. Бегущим к машине. Он не взял зонтик.
– Мне нужно, чтобы вы оказали мне услугу и впустили меня в его кабинет, – говорит она. – Я буду через пятнадцать минут.
– Его кабинет? – Я поворачиваюсь и оглядываю комнату. – Мне очень жаль, Энни. Но я не могу этого сделать.
– Почему нет? – бесцеремонно спрашивает она.
– Мне нельзя спускаться вниз, – говорю я. – Можете найти пункт об ограничении доступа прямо в договоре аренды, который мы с ним подписали. Я могу войти в его кабинет только с его разрешения.
– Я понимаю, – говорит она. – Вы можете дать мне ключ и…
– У меня нет ключа.
Она на мгновение замолкает. – Вы серьезно? – спрашивает она. – Вы – домовладелец Сэма, и у вас нет ключа от его кабинета?
– Ваш муж на этом настоял, – ровным голосом отвечаю я. – Он очень добросовестно защищает частную жизнь своих пациентов.
Она тихо выругивается. – Честно говоря, я не знаю, что делать.
– А вы не пробовали ему дозвониться?
– Да, я об этом подумала, – нетерпеливо говорит она. – Он не отвечает на мои звонки и сообщения. Он никогда так не делал.
– Что ж, я уверен, этому должно быть какое-то объяснение.
– Я звоню с сотового, но могу я дать вам свой домашний номер? – спрашивает она. – На случай, если он появится?
– Да, конечно. Только найду что-нибудь, на чем писать. – Я осматриваю комнату и замечаю на полу роман Стивена Кинга. Я подбираю его и нахожу ручку в ящике стола Сэма. – Называйте, – говорю я, открывая обложку и записывая номер, который она продиктовала. – Я обязательно позвоню, как только он появится. И не волнуйтесь, миссис Статлер. Я уверен, что все будет хорошо.
– Спасибо, – говорит она. – И я – Поттер.
– Простите?
– Я – Энни Поттер. У нас разные фамилии.
– Поттер. Понял, – говорю я, вписывая имя под ее номером. – А теперь спокойной ночи.
Телефон в моей руке замирает, и я наклоняюсь собрать счета Сэма, вкладываю их обратно в книгу и направляюсь к двери. В прихожей я прячу запасной ключ, который любезно сделал мне слесарь, снимаю латексные перчатки и иду к компьютеру в библиотеке, мурлыча от волнения. Конечно. Поттер, а не Статлер. Вот почему я не мог найти тебя в «Гугле», Энни.
Сидя за письменным столом в библиотеке, я точу карандаш и просматриваю список.
Список. Что я выяснил о жене Сэма:
1. Энни Мари Поттер – сорокаоднолетняя уроженка Кеннебанкпорта, штат Мэн.
2. Она, как сказал бы мой отец, амбициозна:
i. Доктор наук с отличием в области сравнительного литературоведения из Корнелла.
ii. Преподавательская должность в Колумбийском Университете, на кафедре гендерных исследований, которую, видимо, создали где-то в 1970-х.
iii. С сентября прошлого года является приглашенным преподавателем в небольшом частном университете в Честнат-Хилле, штат Нью-Йорк, где, насколько я могу судить, ведет только один курс: «Она все выдумала: Женщины и безумие в литературе». Начиная с безумных героинь классической викторианской литературы до возникновения образа ненадежной рассказчицы, психологическая уязвимость женщин уже давно стала заманчивой темой. Вторник и четверг. 10:00. Аудитория Хиггинс-Холла.
3. Она не так красива, как я ожидал. Я знаю, что среди гендерных исследований Энни, вероятно, есть целый ряд лекций, посвященных тому, почему мне не следует комментировать ее внешность, но это правда. Она благоразумно избегала всех социальных сетей, но я нашел ее фотографию на университетском сайте, который изучал в течение последнего часа. Привлекательная, я полагаю, но не модельный типаж, как я ожидал увидеть.
4. Я бы никогда не заговорил ни с ней, ни с Сэмом в старших классах, с каждым по своей причине. С ним – потому что считал бы, что он слишком хорош для меня; с ней – потому что уверенные в себе девушки меня пугали.
Теоретически я знал, что она существует. Во-первых, она упоминалась (мимоходом) в интервью Сэма местной газете, а потом он сам несколько раз упоминал о ней, как в тот день, когда отозвался на листовку, которую я подсунул ему на лобовое стекло. Он сразу же подъехал взглянуть на возможное место для офиса, провел час, расхаживая туда-сюда, прислушиваясь к моим идеям привести его в порядок. Вы могли бы разместить свой офис здесь. Снесите эту стену, замените ее стеклом. – Моя жена Энни лучше разбирается в таких вещах, – сказал он взволнованно. – Но я думаю, что ты прав. Может выйти отлично.
Глупый я. Мне следовало бы представить Сэма мужчиной, который выбрал бы женщину, сохранившую девичью фамилию. Доктор Энни Мари Поттер. Не Энн или Анна, а Энни. (Не совсем то имя, которое родитель дал бы маленькой дочери, на которую возлагал большие надежды. Девочки по имени Энни мечтают вырасти стюардессами или декораторами, приходящими на дом, чтобы обсудить цвет ваших свитеров. А не той, кто однажды – 6 мая 2008 года, если быть точным, опубликует часто цитируемую статью в журнале «Теория феминизма», издании, о котором я никогда не слышал.)
Я полагал, что однажды мы с ней встретимся, столкнувшись с тележками в отделе органического мяса в «Фарреллс», куда пары вроде Сэма и Энни отправлялись, чтобы поддержать привычку к мясу, выращенному на вольном выпасе. Не то чтобы ее это волновало, но я бы с удовольствием использовал эту встречу, чтобы рассказать о себе.
1. Мне пятьдесят один год, и я не женат.
2. В течение двадцати пяти лет я был сертифицированным помощником по медицинскому уходу на дому в компании «Домашние Ангелы Здоровья». Меня трижды назвали сотрудником месяца.
3. Я хорошо заботился о ее муже с тех пор, как он переехал сюда три месяца назад. Я дал ему все, что он просил: нетоксичную краску, полы с подогревом. Ты бы решила, что ему стоит быть мне более благодарным.
Кто знает, может быть, мы с Энни еще встретимся. Возможно, она зайдет завтра, чтобы посетовать на исчезновение Сэма, и я скажу ей, как мне жаль, что она потеряла обоих родителей, когда ей было восемнадцать.
Их звали Арчи и Эбигейл Поттер, и их двойной некролог появился в «Йорк Каунти Кост Стар» в Кеннебанкпорте, штат Мэн, 12 июня 1997 года. Преданный муж Арчи и любящая жена и мать Эбигейл погибли в вертолетной катастрофе над Гудзоном в день двадцатилетней годовщины их свадьбы, оставив восемнадцатилетнюю дочь.
Что за история! Арчи всю жизнь боялся летать, и Эбигейл решила помочь ему справиться с этим страхом. Она в качестве сюрприза заказала тридцатиминутный полет на частном вертолете со стартом в Нью-Йорк-Сити, только для того, чтобы двигатель отказал, убив обоих в огненном падении в реку.
Часы на столе бьют – уже час дня. Куда делось полдня? Я снимаю очки и протираю глаза, похмелье постепенно переходит в тупую головную боль. Я гашу монитор и выхожу из библиотеки, закрывая за собой задвижные двери. Наверху, в своей спальне, я останавливаюсь у окна и снимаю бинокль с крючка, чтобы понаблюдать за Пиджен. Ее машина стоит на подъездной дорожке, и я представляю ее внутри, пьющей кофе из огромной кружки с надписью «НА САМОМ ДЕЛЕ ЗДЕСЬ ВИНО». Я возвращаю бинокль на место и отхожу от окна, когда на холме появляется машина. Она проезжает мимо ее дома, пересекает мост и сворачивает на мою подъездную дорожку. Я задергиваю шторы и иду к шкафу, чтобы переодеться.
Полиция уже здесь.
Я открываю переднюю дверь, водитель полицейской машины выходит мне навстречу.
– Добрый день, – здоровается он, подходя к крыльцу. – Я надеюсь поговорить с владельцем Дома Лоуренсов.
– Это я, – отвечаю я.
– Франклин Шихи. – Он показывает свой значок. – Шеф полиции.
– Я знаю, – говорю я. – Видел вас по телевизору, вы предупреждали всех о шторме.
– Было бы неплохо, если бы к этому еще и прислушивались, – сетует он, когда сзади подходит молодой человек. Высокий, с детским лицом, не старше двадцати пяти. – Это офицер Джон Джентли. Извините, что беспокоим вас, но…
– Это из-за доктора Статлера? – уточняю я.
– Вы слышали?
– Да, его жена сегодня утром звонила. Она казалась обеспокоенной. – Холодный ветер поднимает воротник нейлоновой полицейской куртки Шихи.
– Не возражаете, если мы войдем?
– Нет, если вы не против разуться, – говорю я. – Я только что вымыл полы.
– Конечно. – Шихи входит в фойе и останавливается, чтобы снять пару черных ботинок, именно такую удобную обувь вы ожидаете увидеть на шефе полиции. – Вы один?
– Здесь только я, – подтверждаю я.
Он проходит в гостиную и оглядывается. – Большой дом для одного человека.
– Семь лет в большом городе, – поясняю я. – Хотелось немного пространства.
– Нью-Йорк?
– Нет, Олбани. Я считаю Нью-Йорк отвратительным.
– У меня племянник учится в университете в Олбани. Отличный город.
– Итак, о докторе Статлере, – подталкиваю я, напоминая, что мы здесь, чтобы поговорить о Сэме, а не о рекламных обзорах на крупные города США. – Есть ли повод для беспокойства?
– Его жена так думает, – говорит Шихи, переводя на меня взгляд. – Она ждала его дома вчера вечером, но он так и не появился. Понятно, что она расстроена. – Он достает из кармана пиджака блокнот и очки для чтения в черепаховой оправе – совсем не тот стиль, который я бы для него выбрал. – Мне сказали, что он снимает у вас офис внизу.