Шихи возвращается к телефону. «Я думал о вашем приглашении. Я приеду». Адрес, который вы здесь записали. Чей он?
– Это наш адрес.
– А доктор Статлер разве не знает, где вы живете?
– Знает, Франклин, Сэм знает, где мы живем. – Энни выхватывает у него свой телефон. – Я притворялась другим человеком. Пациентом по имени Чарли.
– Позвольте прояснить ситуацию, – произносит Шихи, снимая очки. – Вы писали своему мужу, притворяясь мужчиной по имени Чарли, и просили его приехать?
– Не мужчиной, а женщиной, – говорит Энни. – Мы играли в ролевые игры. Я была пациенткой по имени Чарли. Он был моим психотерапевтом, чувствующим себя загнанным в ловушку своего брака. Он должен был надуть жену, чтобы приехать ко мне домой.
– Ясно. – Шихи кривит губы и берет свой кофе. – Похоже, у вас тут свои развлечения.
Энни вздыхает, обессилев. – Говорю вам, Франклин. С Сэмом что-то случилось. Я его знаю. Но он не ушел.
Шихи выдерживает ее взгляд, замолчав на несколько мгновений. – Позвольте задать вам один вопрос, – произносит он. – Как долго вы знали своего мужа, прежде чем выйти за него?
– Какое это имеет отношение к делу? – возмущается Энни. Франклин молчит, подняв брови, выжидая. – Восемь месяцев, – сдается она.
У него отвисает челюсть. – Восемь месяцев? Но зачем выходить замуж за парня, которого знаешь всего восемь месяцев?
– Зачем я вышла за Сэма? – Огрызается Энни. – Потому что он умный и веселый, и, в отличие от большинства мужчин, испытывает сложные эмоции. Я сильная, умная женщина, которой нравится ее сексуальность, и он – первый мужчина, который не нашел в этом угрозы. А еще он без ума от меня по уши. Так без ума, Франклин, что бросить меня – это последнее, на что он способен.
Шихи медленно кивает. – Я восхищен вашей уверенностью, – говорит он. – Хорошее качество в женщине. Но, хотя я не эксперт по отношениям, даже я знаю, что восьми месяцев может быть недостаточно, чтобы узнать человека. Но каждый сам решает, кому доверять.
Пронзительный крик раздается в ушах Энни, и ей требуется мгновение, чтобы понять, что он исходит не от нее, а от детектора дыма на потолке. Она смотрит на духовку и видит дым, поднимающийся от дверцы. – Черт, – говорит Энни, хватая прихватки и вытаскивая дымящуюся лазанью. Она бросает противень в раковину и включает воду.
– Похоже, у вас дел по горло, – говорит Шихи. Он допивает кофе и ставит кружку на стойку. – Должен признать, миссис Статлер, я восхищен вашей верой в мужа. Будем надеяться, что все обернется так, как вы хотите.
Глава 34
Сэм не знает, проснуться ли ему или остаться во сне, хотя у каждого из вариантов есть свои плюсы. Вариант первый: во сне он хотя бы с Энни в Манхэттене, на углу Юниверсити-Плейс и Вашингтон-Сквер-парк; пять дней назад он сделал ей предложение на крыльце их будущего дома, пока еще выставленного на продажу в Честнат-Хилле. Три часа назад она, наконец, сказала «Да» в сообщении. «Ладно, хорошо», написала она по пути на лекцию. «Я перееду в деревню и выйду за тебя замуж». Час спустя он уже ждал ее у входа в Студебеккер-Холл. «Честное слово, ты ходячий роман Николаса Спаркса», сказала она при встрече. Они молча просидели всю поездку в метро до его квартиры, взявшись за руки, теряясь в догадках о том, что им делать дальше. Выйдя из метро, Энни остановилась у столика продавца шляп и шапок, и выбрала одну, с искусственным мехом вокруг лица. «Готовлюсь к жизни в прериях», сказала она мужчине, протягивая ему двадцатку.
Вариант второй: если Сэм проснется, то сможет выяснить, что это за шум. Мучительно скрежещущий звук, который преследовал его последние несколько часов.
Сэм решает не просыпаться, но сон меняется, и он уже идет не по тротуару с Энни, а по неоново-оранжевому коридору в «Бурных водах», к комнате матери. Что-то подсказывает ему этого не делать, но он все равно открывает дверь. Маргарет одиноко сидит в своем кресле, ожидая его.
– Я не хочу здесь быть, – говорит он.
– Конечно, не хочешь, милый, – отвечает она, улыбаясь, и ее голос звучит как прежде, еще до болезни. – Ты всегда хочешь лишь стоять у зеркала и пялиться на свое отражение. – Она начинает смеяться. – Ты бросил свою жену.
– Нет, не бросал, – возражает он.
– Да, бросил, Сэм. Я знала, что ты так поступишь. Мы все знали, что ты ее бросишь.
– Я ее не бросал! – Кричит Сэм.
Скрежет прекращается.
Над головой вспыхивает яркий свет, и появляется Альберт – расплывчатая фигура с клочьями желтой бумаги, прилипшими к толстовке, и блестящим ножом в руке.
– Еще два часа, Сэм, – говорит Альберт, запихивая таблетки Сэму в рот. – Спи дальше.
Конечности Сэма кажутся неподъемными, голова болит.
По комнате разливается теплый свет, и он заставляет его проснуться и навострить внимание. Что-то изменилось.
Он уже в другой комнате. Сэм приподнимается на локтях, напрягая бедра под тяжестью гипса, и осматривается. Он в той же самой односпальной кровати. Те же цветочные занавески задернуты перед тем же самым заколоченным окном. В углу комнаты – дверь того же гардероба.
Дело в желтых обоях. Их отодрали от стен.
Сэм в приподнятом настроении плюхается обратно на матрас. – Это работает, – шепчет он. План работает. Сделай то же, что и Пол Шелдон в «Мизери» – подружись с этим ублюдком.
Вот уже два дня Сэм умасливает его, пытаясь, в моменты просветления между таблетками, которыми Альберт пичкает его каждые несколько часов, заслужить его доверие, чтобы понять, какого хрена ему нужно. Он хочет тебя убить. Сэм крепко зажмуривается, отсылая эту мысль обратно в подсознание. Нет. Если бы Альберт хотел, уже давно бы убил.
Он хочет быть рядом с тобой.
У Сэма мурашки бегут по коже, когда он представляет Альберта, подслушивающего здесь, наверху. Теперь хотя бы ясно, почему он всегда знал, когда Сэм заканчивал работу. Даже когда Сэм пытался выскользнуть из дома, следя, чтобы дверь за ним не хлопнула, Альберт всегда был рядом, улыбаясь с крыльца и держа в руках два бокала.
Сэм ломает голову, пытаясь вспомнить любые детали, которые Альберт рассказал о себе. Сэм обычно «отключался», когда Альберт начинал нервно болтать, перескакивая с одной мысли на другую; в основном он помнит, что Альберт знает удивительное количество бесполезных фактов о семье, которая построила его дом, и что он записался волонтером в Историческое Общество Честнат-Хилла в качестве гида.
Порез на голове Сэма пульсирует, а ноги зудят в гипсе. Он хочет поужинать с Энни и принять горячий душ. Он хочет понять, чего хочет этот парень, чтобы дать ему это и убраться отсюда.
О, я поняла. Голос Энни звучит в его голове, когда он слышит, как тележка Альберта дребезжит по коридору. Ты собираешься очаровать его, а потом трахнуть, как всех этих наивных девчонок в старших классах. Хорошая мысль, Сэм, используй свою суперсилу.
– Все, что угодно, лишь бы снова увидеть тебя, – шепчет Сэм, когда ключ входит в замок, и дверь открывается. – Доброе утро, Альберт, – приветствует Сэм, изображая улыбку. – Я так рад тебя видеть.
Глава 35
– О, черт, вы уже проснулись, – разочарованно говорю я Сэму. – А я хотел увидеть вашу реакцию. – Я вталкиваю тележку в комнату и нажимаю на тормоз. – Ну как?
– Ты снял обои, – отмечает он. Он сидит в постели, и на его щеки вернулся румянец.
– Насколько смог. – Я провожу ладонью по липкому пятну. – Как вам?
– По-моему, прекрасно, – хвалит Сэм. – Теперь комната ощущается более спокойной.
– О, хорошо. Именно это я и надеялся от вас услышать. Исследования показывают, что прикованные к дому пациенты быстрее поправляются в приятной обстановке, и вы оказались правы, те обои были чересчур.
– Чем ты их сдирал? – спрашивает Сэм, выпивая чашку воды, которую я ему налил.
– Коробка четырехдюймовых шпателей, ведро обжигающе горячей воды и немного старого доброго тяжелого труда. Я дал вам кое-что, чтобы вы это проспали – я хотел, чтобы это был сюрприз. И это еще не все, – добавляю я. – Закройте глаза.
Я возвращаюсь в прихожую за креслом и вталкиваю его в комнату. – Ладно, открывайте.
– Не может быть. – Сэм выглядит ошеломленным. – Это мое Имсовское кресло с нижнего этажа?
– Ну, это не то же самое ваше кресло от «Имс», – объясняю я, поворачивая кресло к нему. То должно оставаться внизу на случай, если ваша жена решит вернуться и повынюхивать вокруг. – Совершенно новое. Я заказал срочную доставку.
– Ого, Альберт, – удивляется Сэм. – Но зачем?
– Потому что вам нужно выбраться из кровати, иначе у вас разовьются пролежни, и я не могу придумать более удобного варианта. – Я поглаживаю мягкую кожу, вспоминая, как впервые сел в кресло Сэма. Я наблюдал из окна наверху, как двое мужчин несли большую коробку вниз по лестнице в его кабинет. Я не смог устоять. Позже тем же вечером я воспользовался дополнительным ключом, который попросил у Гэри Унгера из «Слесарей Гэри Унгера», и провел полчаса в тихом кабинете, расслабившись в самом удобном кресле в мире. Итальянская кожа, хромированный каркас ручной работы и колеса со стопором.
Теперь я ставлю кресло рядом с кроватью Сэма. – Хотите, чтобы я…
– Вытащил меня из кровати и усадил в это кресло? Да, конечно, – просит он. Я откидываю простыни.
– Двигайтесь к краю, – указываю я, подвожу одну руку ему под гипсы, другую кладу на его поясницу, а затем напрягаю колени, чтобы его приподнять.
– Молодец, – говорит Сэм, когда я осторожно усаживаю его в кресло.
– Я всю жизнь перемещал людей в кровать и обратно, – поясняю я, делая паузу, чтобы размять спину, потом иду за пуфиком, который притащил из гостиной. Я затаскиваю его в комнату и укладываю на него ноги Сэма, одну за другой. Затем возвращаюсь в холл за столом – тоже точно таким, как у Сэма в кабинете, ставлю его рядом с креслом. И раскладываю на нем вещи Сэма: желтую коробку с бумажными салфетками «Клинекс» рядом с научной статьей об Анне Фрейд и октябрьским выпуском журнала «