– Мне не нравится, к чему это ведет. – Тедди из Фредди понижает голос. – И будь я Сэмом Статлером, я бы точно не стал смотреть, чье имя написано на последней папке…
«Доктор Сэм Статлер».
Руки Сэма дрожат, когда он достает ее с полки и открывает. «Двадцать вопросов к Сэму Статлеру» – статья на первой странице. Он перелистывает ее и видит копию листовки, которую нашел в тот день на лобовом стекле.
СДАЕТСЯ ПОМЕЩЕНИЕ ПОД ОФИС, В СТАРИННОМ ДОМЕ.
ИДЕАЛЬНО ПОДХОДИТ ДЛЯ СПОКОЙНОГО ПРОФЕССИОНАЛА.
ГОТОВЫ ОТРЕМОНТИРОВАТЬ ПОД ТРЕБОВАНИЯ АРЕНДАТОРА.
СВЯЖИТЕСЬ С АЛЬБЕРТОМ БИТТЕРМАНОМ.
Сэм листает дальше, просматривая десятки своих фотографий. В день, когда он переехал на первый этаж. Вот он приходит на работу. Вот садится в машину в конце дня. Сэм пролистывает череду списков («То, о чем я солгал Сэму»; «Причины не унывать, несмотря на плохое настроение Сэма»), счета, которые Сэм прятал внизу в своем столе, распечатку таблицы из «Экселя», сделанную Альбертом – тот отслеживал долги Сэма:
• «Виза»: $36,588
• «Чейз Сапфир»: $73,211
• Ипотека: $655 000
Дальше идут страницы заметок и наблюдений о людях со странными прозвищами:
Узкие Джинсы
Парочка Мямлей
Мороженая Нэнси
Сэм быстро их просматривает. «Мороженая Нэнси замужем уже шестнадцать лет. Она – директор отдела развития в Мидоу-Хиллз». Это Нэнси Нойманн. Клиентка Сэма. Это все его клиенты. Сэм чувствует, как в нем снова нарастает нервный смех: Альберт не только подслушивал, но и подробно все записывал. Сэм боится, что сейчас начнет хохотать и не сможет остановиться, но потом переворачивает страницу.
ГРАЖДАНСКИЙ ПОИСК СЭМА СТАТЛЕРА!
ВСТРЕЧАЕМСЯ В БОУЛИНГЕ-КЛУБЕ! ОДЕВАЙТЕСЬ ПОТЕПЛЕЕ!
Его ищут! Возможно, прямо сейчас. Сэм представил, как группа людей под дождем разыскивает его машину, куда бы эта проклятая штука ни делась! А значит, это – лишь вопрос времени, когда его найдут и…
Пропавший без вести психотерапевт из Честнат-Хилла на момент исчезновения был в больших долгах.
Начальник полиции Франклин Шихи говорит, что детективы продолжат расследовать все заслуживающие доверия версии, но в свете недавнего обнаружения долга Статлера, который, как полагают, превышает 100 000 долларов, и держался в секрете от его жены, сотрудники органов правопорядка все больше склоняются к версии, что исчезновение Сэма не было случайным.
Нет.
Сэм чувствует поднимающуюся в желудке тошноту, но все же переворачивает страницу – и видит новый файл с фотографией. Маргарет, в своей комнате в «Бурных водах», щека к щеке с Альбертом.
Он навещал мать Сэма.
– А вот и мы, ребятки, – говорит Тедди. – Статлер уже в пути. – Сэм бросает папку и направляется к раздвижным дверям. Вернувшись в гостиную, он снова изучает окно, раздумывая, стоит ли рисковать, швырнув столиком в стекло и попытавшись спрыгнуть как можно менее травматично, когда что-то щелкает у него в голове. Сэм разворачивает кресло и возвращается на кухню, к стене, покрытой зеленым каскадом из висячих растений. Он выдирает охапку листьев и стеблей, горшок с грохотом разбивается об пол. Да! Сэм был прав. За этими зарослями есть раздвижная стеклянная дверь. Он срывает пучки листьев, выдирая растения одно за другим, оставляя на полу ковер грязи.
Похоже, Статлер нашел выход, – замечает его отец, пока Сэм смотрит на раздвижную стеклянную дверь, ведущую в маленький каменный дворик. Он тянется к ручке. Поднимает ее вверх. Она работает. Единственный незапертый замок в этом доме. Сэм рывком открывает дверь. Он осматривает задний двор и с одним глубоким вдохом бросается с кресла на живот.
– Вы бы в это поверили? Он это сделал, – мурлычет Тед Статлер, когда Сэм выползает на холодный и мокрый задний двор. – Возможно, я ошибался. Может быть, этот мальчишка не такой уж никчемный.
Глава 42
Симпатичная женщина за стойкой бара выдает Энни идеально нормальную улыбку человека, притворяющегося, что не в курсе, что Энни замужем за тем самым горячим парнем, который пропал без вести, а его лицо улыбается с расклеенных повсюду листовок. – Что вам предложить? – спрашивает она, кладя перед Энни меню.
– Работу с прожиточным минимумом и возврат веры в человечество, – отвечает Энни.
Женщина-бармен изображает гримасу. – Вы думаете, здесь Нидерланды?
Энни смеется впервые за восемь дней. – «Джин-Мартини» с пятью оливками. – Она отодвигает меню. – Это сойдет за ужин, верно?
Энни наблюдает, как бармен смешивает напиток, и чувствует холод бокала, когда та ставит его перед ней. «С юбилеем, засранец», шепчет Энни, ставя бокал на пустой табурет рядом с собой. Она делает большой глоток и снова обдумывает эту мысль – это часть «погони». Сэм играет роль, самую дерьмовую из всех, что были – пропавшего мужа. Энни представила себе, как он сидит, задрав ноги, у камина в домике, снятом через Airbnb в Саугерти, их любимом городке в Катскиллах, и наслаждается всем этим. Он пообедал в закусочной, яичницей с сосисками, читая статьи о своем исчезновении под огромную чашку кофе. И прямо сейчас, вероятно, занят планированием своего возвращения. Скоро он ворвется в парадную дверь, взъерошенный и небритый, с лицом, художественно испачканным грязью для большего эффекта. «Сюрприз, милая! Я жив!»
Сэм усядется за кухонный стол и наплетет целую историю о состоянии фуги, вызванном сотрясением мозга, и он не знает, как его получил. Расскажет, что прожил так восемь дней, и как добирался домой из Нового Орлеана, поймав автостопом восемнадцатиколесную фуру, водитель которой курил всю дорогу. Энни разрыдается и скажет, как сильно скучала, и неизбежный секс будет таким горячим, что она пожалеет, что сама не додумалась до такого сценария.
Джин согревает ее, и Энни понимает – гораздо вероятнее, что все это было «погоней». Вообще все – с самого первого дня их знакомства. Сэм сыграл искренне доброго и любознательного парня, решившего изменить ее представление о любви, а она оказалась тупицей, попавшейся на эту удочку. Энни должна отдать ему должное – он целикомпосвятил себя этой роли, покорив ее своим очарованием в проклятом «Брукс Бразерс». Энни тогда решила, что он сможет развлечь ее максимум на одну ночь, но он ее удивил. Сэм был остроумен и неглуп, и способен на рефлексию и самоанализ, что она редко встречала у мужчин.
Ему потребовалось всего полгода, чтобы предложить ей брак, когда они сидели на крыльце дома, выставленного на продажу в его сонном родном городке. Сэм провел выходные в доме матери, собирая ее вещи для переезда в «Бурные воды», когда позвонил Энни и рассказал ей о продающемся доме, который нашел. – Поезд отходит через сорок семь минут, – сказал он. – Садись на него, и посмотрим дом вместе.
– Я не знала, что ты покупаешь дом в северной части штата Нью-Йорк, – сказала она.
– Не я, – ответил он. – А мы. Доверься мне.
Три часа спустя Сэм ждал ее на вокзале в безупречно чистой «Тойоте-Королле» своей мамы, 1999 года выпуска, с двумя чашками кофе со льдом и очень долгим поцелуем. Они были в десяти минутах езды от городка, на холмах, когда он свернул у почтового ящика на Албемарл-Роуд, 119, на длинный выезд к белому фермерскому дому с четырьмя спальнями. Это было невероятно. Дом с бревенчатым каркасом. С шестью акрами земли.
– Я все обдумал, – сказал Сэм, усаживаясь рядом с Энни на крыльце – после того, как риэлтор показал им все вокруг. – Ты можешь преподавать в университете, написать одну из тех книг, что у тебя в голове. Я открою частную практику, и буду уверен, что с мамой все в порядке. С деньгами моего отца на подходе, мы можем ни о чем не волноваться несколько лет. Устроим здесь гнездышко. И кто знает? – улыбнулся он, толкнув ее в плечо. – Может, кто-нибудь, наконец, расскажет нам, как делаются дети.
– Ты с ума сошел? – изумилась она. – Я знаю тебя шесть месяцев.
– Шесть месяцев и один день, – поправил ее Сэм. – Ты смогла, Энни. Ты терпела меня дольше, чем вообще могла бы вытерпеть мужчину. – Он обнял ее и крепко сжал. – Я знал, что ты сможешь. – Потом он отпустил ее и вытащил из переднего кармана тонкое серебряное кольцо. – Хочешь зайти дальше?
Телефон Энни на стойке, рядом с бокалом мартини, вдруг оживает. Это ее тетя Тереза, мать Мэдди, звонит из Франции.
– Энни, – произносит Тереза, и, услышав ее голос, Энни тут же начинает плакать. Голос тети так похож на мамин, что Энни может закрыть глаза и представить, что это мама – там, на другом конце. – Как ты, милая?
– Ужасно, – голос Энни срывается. – Я не понимаю, что происходит. Я думала, что знаю его.
– Конечно, дорогая. Мы все так думали.
Энни подавляет рыдание. Тереза и Мэдди были в шоке, когда Энни и Сэм поделились новостью о помолвке, а затем так обрадовались, что с помощью Сэма оказались в Нью-Йорке на следующий же уик-энд, чтобы устроить Энни сюрприз. Они отпраздновали их помолвку за ужином из семи блюд в маленьком итальянском ресторанчике в Ист-Виллидж.
– Энни. Я хочу, чтобы ты вернулась домой. – Голос Терезы звучит твердо. – Мэдди на несколько дней передаст ресторан управляющему и приедет к нам. Мы все побудем вместе, дома. – Дом. Так они кратко называли коттедж с пятью спальнями, на оливковой ферме, где выросли Тереза и мать Энни, и который они унаследовали после смерти своих родителей. Именно в нем собрались Тереза, Мэдди и ее дядя Николас после похорон родителей Энни, и где Энни провела три месяца, прячась в комнате Мэдди, прежде чем вернуться в Корнелл и продать дом своего детства.
– Я не могу лететь домой, – объясняет Энни, прижимая к глазам салфетку. – У меня работа.
– Возьми перерыв, – предлагает Тереза. – Они поймут.
– Я знаю, но…
– Но что? – Переспрашивает Тереза.
– Но что, если он вернется, а меня не будет? – Шепчет Энни, понимая, как нелепо это звучит. – А что, если его найдут…