– Это из-за меня?
Доктор Статлер колеблется.
– Почему – из-за вас?
– Это потому, что со мной что-то не так? – Слезы щиплют мне глаза. Но я не могу остановиться. – Она чувствовала это внутри меня, – говорю я. – Тьму. Мой гнев. Вот почему она меня бросила. Извините. Простите. Я знаю, что не должен плакать. – Я крепко зажмуриваюсь, пытаясь удержать в воображении ее образ, но отец отталкивает ее, и на его лице появляется отвращение, когда он снова видит меня в слезах. – Он не оставлял меня в покое. – Говорю я. – Он не позволял мне быть тем, кем я был. Я перестал что-либо чувствовать.
– Но вы же что-то чувствовали, правда, Альберт? Например, печаль.
– Да.
– А когда и печаль вам запретили?
Из горла вырывается рыдание. – Ярость.
– Да, именно. Ярость. И вы все еще иногда ее чувствуете, верно? Когда вас обижают, ярость быстро возвращается.
– Да, доктор Статлер. – Мой голос звучит, как детский.
– Как в ночь бури, когда ты решил на меня напасть. – Я открываю глаза. Доктор Статлер придвинул свое кресло к кровати. Он всего в паре дюймов – с леденящим взглядом и ножом для стейка в руке.
– Нет, доктор Статлер. С вами произошел несчастный случай…
– Это ты был несчастным случаем, Альберт. – Лезвие ножа блестит в его руке, когда он его поднимает. – Я знаю, что ты сделал. Я знаю, что именно из-за тебя я не видел жену тринадцать дней. – Доктор Статлер проводит ножом по моей щеке, ловя слезу. – Я знаю, что это ты сломал мне обе ноги.
– Нет, – говорю я. – Это неправда…
– Хватит врать, Альберт.
Голос доктора Статлера безжалостен. – Я тебе запрещаю.
– Я не вру, – хнычу я. – Я не ломал вам ноги. Я наложил гипс, чтобы вы не могли уйти.
Доктор Статлер удивляет меня взрывом смеха. – Ого, Альберт. Это какое-то безумие уровня Энни Уилкс.
– Нет, все не так, – обиженно отвечаю я. – Она сломала Полу Шелдону лодыжки. А я только притворился, что повредил ваши ноги. – Я снова закрываю глаза, мне стыдно. – Мне очень жаль.
– Тебе очень жаль, – говорит доктор Статлер. Я чувствую, как лезвие ножа прижимается к моей щеке. – Приятно это слышать.
– Вы меня убьете?
– Конечно, я могу, не так ли? – Он проводит лезвием по моей челюсти, к кадыку. – Все, что мне нужно сделать, это немного надавить прямо здесь… – Я слишком напуган, чтобы двигаться. – Ты захлебнешься кровью меньше, чем за минуту. Никто меня не осудит, особенно после всего, что ты со мной сделал. Запер меня в этой комнате. Запихивал в меня те таблетки. Но нет. – Он убирает нож от моего горла. – Я не собираюсь тебя убивать. По крайней мере, пока.
Я открываю глаза. – Правда?
– Да. И знаешь, почему? – спрашивает он. – Потому что ты не злой, Альберт. Ты травмирован. Ты не заслуживаешь смерти. Ты заслуживаешь шанса получить помощь. – Он откидывается на спинку кресла. – Вчера мы не обсудили еще одну вещь. Прогноз.
– Прогноз?
– Да, – говорит он. – Другими словами, каковы шансы пациента достичь того, чего он хочет: счастливой жизни со стабильными отношениями?
– Прогноз хороший, – шепчу я. – Хотя никакое лечение не является полностью надежным, с помощью режима терапии и медикаментозного лечения многие взрослые с тревожным типом привязанности могут поддерживать здоровые связи и жить счастливой жизнью.
– Совершенно верно, Альберт, – соглашается доктор Статлер. Он делает глубокий вдох. – А теперь вставай и иди за твоим телефоном.
– Моим телефоном? – Переспрашиваю я.
– Полагаю, у тебя есть телефон?
– Да.
– Так сходи за ним.
– Но зачем?
– Потому что ты позвонишь в девять-один-один и попросишь прислать две машины скорой помощи. Одну для меня, а другую – для тебя.
– Нет, доктор Статлер…
– Тебя отвезут в психиатрическое отделение больницы Святого Луки, – продолжает он. – Там ты встретишься с доктором Паолой Дженовезе, заведующей стационаром.
– Нет. – Я качаю головой. – Я не могу.
– Паола примет тебя и проведет обследование. Она сможет тебе помочь. Она одна из лучших.
– Но я…
– А какие еще варианты? – Твердым голосом прерывает меня доктор Статлер. – Ты же знаешь, что не можешь держать меня здесь вечно.
– Не навсегда, – объясняю я. – Пока вам не станет лучше.
– Ну, знаешь что? Мне лучше.
– Вовсе нет…
– Да, Альберт. Благодаря тебе. – Он делает паузу. – Ты показал мне, что нет ничего важнее, чем быть с Энни и возместить все то, в чем я перед ней облажался. – Он наклоняется вперед и сжимает ладонью мою руку. – А теперь твоя очередь поправляться.
Странное покалывание пронзает меня насквозь. Я могу получить помощь.
– Иди, Альберт, – убеждает доктор Статлер. – Возьми свой телефон. И мы вместе поедем в больницу.
Я колеблюсь. – Вы останетесь со мной?
– Черт возьми, нет, я не хочу быть с тобой, – говорит он. – Я вернусь домой к жене, если она все еще хочет меня видеть. Но я буду работать с твоими врачами и прослежу, чтобы тебе оказали самую лучшую помощь. А теперь давай, Альберт. Иди и возьми свой телефон. – Его хватка на моей руке расслабляется. Другой рукой он все еще сжимает нож. – Доверься мне.
Мне кажется, что я вижу себя сверху, когда поднимаюсь по лестнице в свою спальню и снимаю с рычага черный радиотелефон. Спустившись обратно, я открываю двери библиотеки, вдыхая запах кожи и бумаги, запах моей матери. Я беру одну из ее фотографий, вытираю пыль с ее глаз большим пальцем. Воздух здесь застыл.
– Ты сможешь это сделать. – Это ее голос.
Я крепко зажмуриваюсь. – Нет, не смогу.
– Да, ты сможешь.
Мои мысли скачут. – Они примут тебя и проведут несколько тестов. Ты получишь наилучшую помощь.
– Я надеюсь, что твоя жизнь полна и богата, мой прекрасный мальчик.
Я ставлю фотографию на место и решительно шагаю через гостиную, сжимая в руке телефон. Я смогу это сделать.
Я прохожу мимо кухни и уже на середине коридора слышу, как внизу хлопает дверь офиса Сэма. Мое сердце замирает.
Здесь кто-то есть.
Я вытираю глаза и разворачиваюсь. Наверное, мне стоит проверить, кто это.
Глава 52
Энни входит в приемную, в воздухе витает слабый запах чистящего средства. Она не включает свет и прислушивается. Альберт дома, наверху. Его машина стоит на подъездной дорожке, и когда Энни приехала, в окнах горел свет.
Он подслушивал сеансы Сэма. Человек с предложением в стиле слишком-хорошо-чтобы-быть-правдой, создавший Сэму офис его мечты. Тот же парень, что посещал мать Сэма дважды в неделю. Альберт подслушивал сеансы психотерапии у ее мужа. Он даже прислал репортеру по электронной почте описание пациентки, с которой, вероятно, сбежал Сэм. Описание, которым Харриет поделилась с Энни.
«Ей двадцать четыре года. Студентка с курса скульптуры. О, и она француженка». Зазвонил телефон, и Энни тут же переставила звонок на бесшумный. Это Мэдди. Энни отвечает, слыша музыку, играющую на заднем плане.
– Ты в машине? – Весело спрашивает Мэдди.
– Нет. – Энни сглатывает. – Я в офисе Сэма.
– Что? – Спрашивает Мэдди. Музыка на фоне затихает. – Энни, твой самолет улетает…
– Парень, у которого Сэм снимал квартиру, подслушивал сеансы Сэма, – шепчет Энни. – И навещал Маргарет в доме престарелых.
Мэдди на мгновение замолкает. – Откуда ты знаешь?
– Это долгая история, но поверь мне, – говорит Энни, открывая дверь в кабинет Сэма.
– Ты там одна?
Энни включает свет. – Да.
– Энни, пожалуйста, немедленно уходи и позвони в полицию.
– Я не могу, – Энни внимательно оглядывает кабинет Сэма. – Полиция уже определилась с выводами. – Наконец, она замечает металлическую решетку в потолке над диваном. – Я перезвоню. – Энни кладет трубку и прячет телефон в карман пальто. Она медленно подходит к дивану, глядя в потолок. Вентиляция.
– Доктор Поттер, какой приятный сюрприз. – Энни оборачивается. Это он, Альберт Биттерман, стоит в дверях. Его глаза покраснели, будто он плакал. – Что вы здесь делаете?
– Я уезжаю из городка, и я… я хотела заехать сюда, – бормочет она.
– Вы хотели попрощаться, – говорит Альберт. – Я понимаю. Вы горюете и хотите почувствовать себя ближе к Сэму.
– Да, пожалуй, вы правы.
– Мне очень жаль, но, если вы не возражаете, я попрошу вас уйти. Как бы мне ни было больно это говорить, я не думаю, что доктор Статлер вернется, и считаю наш договор аренды недействительным. Другими словами, теперь все здесь – частная собственность. – Он поворачивается, указывая на приемную.
– Мне нужно услышать это еще раз.
– Прошу прощения? – уточняет Альберт.
Энни замечает полоску пота на его верхней губе, ее телефон вибрирует в кармане пальто. – Вы были последним, кто видел моего мужа в тот вечер, когда он исчез. Мне нужно услышать это снова. Как он выглядел. Казался ли он…
– Я уже вам говорил, – нетерпеливо перебивает Альберт. – Он хорошо выглядел. Пожелал мне спокойной ночи, и все.
– Пожелал спокойной ночи? – переспрашивает она. – Вы же сказали, что он вас не видел. Когда мы говорили по телефону на следующее утро, вы сказали, что видели через окно, как он выбежал.
– Разве? – Альберт делает шаг ближе. – Моя память уже совсем не та, что раньше. Но, прошу…
Он тянется к ее руке, и что-то в этом кажется ей знакомым. – Это вы, – говорит она, и образ вспыхивает у нее в голове. – Человек, с которым я столкнулась, выходя из «Парлора» два дня назад. Это были вы. В синих очках…
– Энни!
Она замирает при звуке голоса, доносящегося с потолка, и разворачивается к вентиляции. – Энни! Я здесь, наверху. Вызови полицию! – Это голос Сэма. – Прошу, он опасен.
– Сэм! – Ее захлестывает мгновенный прилив облегчения – я знала это, я знала, что он жив, прежде чем ею овладевает ужас. Энни оборачивается и смотрит на Альберта. Его глаза широко раскрыты и пусты.
– Доктор Статлер только что назвал меня опасным? – спрашивает он, его губы дрожат. – Это ваша вина, – шепчет он. – Вам не стоило сюда приходить. Мы были очень заняты.