– Нет, и быть этого не может!
– Да брось. – Загорается зеленый, и я жму педаль газа. – Ты сама сказала «да».
– Когда? – раздраженно спрашивает Лера.
– Тогда, – отвечаю я как можно спокойнее. – На вечеринке.
– Не помню такого.
Лера складывает руки на груди и, отвернув голову, тихо вздыхает.
– Конечно, не помнишь. Ты же наклюкалась в сопли, – не сдержав смешок, сообщаю я.
– Это я помню…
– А говоришь, что не помнишь.
– Я не помню, чтобы мы что-то обсуждали и что вообще был такой разговор! – не выдерживает Лера. – Ты лжешь.
– То есть ты отрицаешь тот факт, что мы спали? И что это было по твоей же инициативе?
Лера замирает. Она, кажется, даже не дышит. Совсем.
Точно. Девчонка поворачивает голову и смотрит на меня с возмущением. Мне кажется, Лера вот-вот меня придушит…
– Между нами ничего не было, – говорит она как можно тверже.
– Ага, – с издевкой произношу я. – Отрицай это столько, сколько позволит твой язык.
– И буду!
– Хорошо, – смеюсь я. – Зачем ты села сюда?
– В смысле?!
– Мы же не встречаемся, – спокойно отвечаю я ее же словами. На перекрестке поворачиваю направо, выкручивая руль одной рукой. – И ты просто так отвечаешь мне симпатией каждый раз, когда я требую поцелуй. И даже сегодня согласилась, чтобы я тебя подвез до дома, хотя твой друг Тарас прекрасно бы справился сам.
Краем глаза замечаю, что Лера поджимает губы. О, значит, я попал в самый центр ее сомнений!
– А еще ты пытаешься бороться со своими же желаниями, которые видны невооруженным глазом, – добавляю я и через сто метров останавливаю машину у общежития Леры. Поворачиваю голову в ее сторону и уточняю: – Ведь так?
В свете уличных фонарей вижу, что Лера залилась румянцем. Она сосредоточена – будто бы подбирает правильные слова. Но, на мой взгляд, они тут не нужны.
Совершенно.
Склоняюсь к Лере как можно ближе. От нее веет приятным ароматом цветов и ванили.
– Поэтому я делаю вывод, что мы встречаемся.
Лера тяжело дышит, не проронив ни слова. Мне же от этого лишь лучше. Указательным пальцем поддеваю ее подбородок и заглядываю в глаза. Лера растеряна, напугана и совершенно не понимает, что делать.
Я беру инициативу в свои руки. Наклоняюсь еще немного и накрываю губы девушки своими. Поцелуй обжигает, мы вспыхиваем как спички. Требовательно настаиваю, чтобы Лера не заглушала в себе этот пыл. Еще мгновение – и девушка кладет свои тонкие руки на мои плечи, сильнее прижимается ко мне.
«Как же я хочу, чтобы этот поцелуй никогда не заканчивался!» – думаю я, тяжело дыша.
Всю ночь думал о том, насколько вкусные губы у Леры. Глаз практически не сомкнул, вспоминая наш поцелуй в машине. И мне кажется, что эти губы я до сих пор ощущаю.
Смотрю на часы, что стоят на невысоком комоде. Стрелки на циферблате показывают пять утра. Поднимаюсь с кровати и иду в ванную, чтобы принять прохладный душ. Нужно снять нарастающее напряжение ниже живота. Опираюсь руками о кафель, включив большой напор воды. Капли стекают по моему телу, огибая каждый мускул, который достался мне через боль и неудержимое стремление стать лучшей версией себя. Бодрящий душ помогает: я чувствую прилив энергии и сил, а нарастающее напряжение снижается до минимума. Высушив волосы и обтерев тело полотенцем, надеваю спортивный костюм, обуваюсь в беговые кроссовки и, захватив по пути телефон с наушниками, выхожу из своей комнаты. В доме темно. Бра лениво зажигаются вдоль стены, улавливая мои шаги. Спускаюсь по лестнице и замечаю, что в кабинете отца горит свет. Ловлю себя на мысли, что, скорее всего, он вновь сегодня не ложился спать. Но не успеваю дойти до двери и открыть ее, как слышу голос отца:
– Матвей?!
Останавливаюсь и, развернувшись, встречаюсь с ним взглядом.
– Доброе утро, – говорю я.
– Да, доброе, – отвечает отец. На нем пижама в красную клетку, а сверху теплый пуловер бежевого цвета, который связала моя мама. Он очень любит этот пуловер и частенько в прохладное время года носит его.
– Ты на пробежку?
– Ну да.
– Задержись на несколько минут.
Я пытаюсь перебрать в голове, что я сделал такого, за что теперь мне будут читать скучные нотации. Отец кивает в сторону своего кабинета, давая понять, что мне стоит пройти вместе с ним туда. Я лениво шагаю вперед и, обогнав отца, первым вхожу в дверь.
Отец медленно заходит следом.
– Я опять что-то натворил?
– Нет, – мягким голосом отвечает отец. – Нет, что ты. С тех пор как ты связался с этой Валерией, я бы сказал, что ты стал шелковым.
Я в шоке. Не люблю обсуждать с отцом свои любовные дела. Да даже больше. Я редко когда-либо такое обсуждаю с отцом. Не близки мы с ним, к сожалению или к счастью.
– Тогда что?
– Тебе нравится эта девочка?
– Мы просто общаемся. – Я пожимаю плечами, сунув руки в карманы спортивных штанов.
– Теперь так называется дружба, когда ты целуешься с ней в машине?
– И что с того?
– Нет, ничего. – Отец обходит меня и направляется к своему письменному столу. – В отличие от твоих других пассий, Валерия очень смышленая девушка. И как только вы начали общаться, не считая той вечеринки, на которой разбили любимую вазу твоей матери, ты ведешь себя куда более сносно.
Я ничего не отвечаю, лишь усмехаюсь и интересуюсь:
– Ты об этом хотел со мной поговорить?
– Нет. Это к слову пришлось, – говорит отец и садится за стол. – У меня есть к тебе прекрасное предложение.
– Я тебя слушаю.
– Я сегодня не ложился спать по одной причине: Лондонский университет биологии и инженерных технологий…
Отец кидает на меня заинтересованный взгляд, однако в голове лишь всплывает образ Леры, сладостный вкус ее губ и головокружительный поцелуй.
– А как ты знаешь, я сейчас активно веду переговоры с людьми, которые владеют этим университетом. И переговоры эти прошли хорошо, если это тебе интересно. Но самое главное в другом. – Отец делает паузу и меняет заинтересованный взгляд на строгий. – Глубоко уважаемый мною мистер Болджин, после удачных переговоров, предложил место в этом институте.
Мое сердце начинает биться сильней, как только отец произносит эти слова.
– Что?
– Да. Мистер Болджин с радостью поможет тебе обустроиться в Лондоне и начать учиться. Разница в предметах будет зачтена, но…
Отец по своей привычке сцепляет пальцы в замок.
– Но тебе придется хорошенько постараться, чтобы получить там диплом. Мои полномочия на твои оценки там, к сожалению, повлиять не смогут.
– Лондонский университет… – шепчу я себе под нос, не веря тому, что только что услышал.
– Я понимаю, что ты хотел учиться именно там, еще когда заканчивал школу, – тихо произносит отец. – И быть может, я был не таким хорошим отцом…
– А что насчет спорта? – спрашиваю я, моментально сопоставляя в голове все те нюансы, которые могут произойти при смене места учебы. – Что с ним?
– Ты про футбол? – выгибая бровь, спрашивает отец.
– Да. Что с футболом?
– Если ты правда уверен, что потянешь Лондонский университет, мистер Болджин поможет тебе получить стипендию, которая позволит играть в хорошей команде.
– Что еще может этот мистер Болджин? – спрашиваю я с нетерпением.
Конечно, нет сомнений в том, что отец помнит мою давнюю мечту: учиться за границей. И ему под силу сделать так, чтобы я уехал туда. Однако… Сейчас стоит куда более важная проблема, которая тревожит мое сердце больше, чем учеба за границей.
Это Лера.
– Он не всемогущ, Матвей, – делает замечание отец. – Но помочь тебе в первое время он готов.
– Понятно, – отвечаю я. Если бы отец сказал мне об этом раньше, то, скорее всего, я согласился бы без раздумий. А теперь я не могу разорваться и сделать правильный выбор.
– Мне нужен твой ответ. – Отец вздыхает, будто бы устал болтать со мной. – Желательно не позднее чем через пару месяцев. Обдумай все хорошенько, сынок, и реши: нужен ли тебе этот университет или же нет.
– Ладно, – киваю я и сразу же спрашиваю: – Я свободен?
– Да, иди, – говорит отец, надевает очки, берет какую-то бумажку со стола и начинает читать.
Я быстрым шагом выхожу из его кабинета и направляюсь к выходу. Мне нужен чистый и свежий воздух. Достаю наушники из кармана и, воткнув их в уши, включаю музыку.
Пробежка не дает того, что я ожидал от нее. Я не перестаю думать о Лере и о том, что это ходячее несчастье зацепило меня так, что я не могу сделать правильный выбор. И, казалось бы, вот он, на ладони, однако… все куда сложнее. По крайней мере в моей голове. А еще я думаю о том, что отец не слишком рад, что я трусь с Лерой. Она из небогатой семьи, так скажем, обуза для института. А отец любит звон монет и подсчет денег, которые отсыпают родители мажоров, которые учатся у нас в институте.
Я дома. На часах около семи часов утра. Мама уже проснулась и пытается готовить завтрак. Я вновь принимаю прохладный душ и, одевшись в форму, спускаюсь вниз. Есть дома я точно не хочу. Мама заметит, что со мной что-то не так, а отец может начать читать нотации о том, что мне сейчас важней строить карьеру, а не заниматься сердечными делами. А таких разговоров я не хочу.
Кидаю спортивную сумку на заднее сиденье и выезжаю со двора. Вижу на ступеньках мать, которая пытается меня остановить и заставить позавтракать, но я игнорирую ее. Это плохо, конечно, но… я не в настроении сейчас это обсуждать.
Выезжаю на трассу и следую к общежитию Леры. Я не знаю, во сколько она выходит и какое у нее сегодня расписание, однако, быть может, мне посчастливится ее подловить и довезти до института. И быть может, я даже ей расскажу, что отец мне предложил, однако… Сейчас мы с Лерой ходим по тонкому льду, который в любой момент может утащить на дно одного из нас, разрушив наши чувства. По крайней мере мои.
Я доезжаю быстро и, припарковав машину, ожидаю. Через какую-то секунду слышится звук мотоцикла, который со стремительной силой приближается. Я вижу, как Тарас паркует свой байк, но ничего не предпринимаю, а лишь выжидаю. Через каких-то пару минут появляется Лера и подходит к Тарасу.