Первая мысль: спам. Но сообщение отправлено в мессенджер и, по-видимому, от кого-то, кого я знаю.
Открываю приложение и захожу в переписку.
И меня парализует.
На фотографии Мэт и… Аксинья. Он крепко целует ее в губы, где-то в парке… быть может, даже сейчас.
Руки мои дрожат.
Я не верю своим глазам.
Нет. Нет. Нет. Нет.
Под фото только сейчас замечаю надпись:
«Шах и мат, свинка!»
– Вот ваш кофе, – говорит бармен, но я его словно не слышу. Словно его слова – какой-то фоновый шум.
Ощущаю кого-то рядом с собой, кто обнимает меня за талию.
Оборачиваюсь. Медленно. Сейчас все мне кажется странным.
На меня смотрит Матвей как ни в чем не бывало.
– Постой!
Матвей дергает меня за запястье и резко разворачивает к себе лицом. Запястье немеет.
– Пусти! – со слезами на глазах кричу я, стараясь выскользнуть.
– Лера. – Мое имя, сошедшее с его уст, гонит по моей коже табун мурашек. Этот ласковый басовый тембр голоса щекочет слух, и я, собрав волю в кулак, прогоняю желание выслушать его.
– Пусти! Я не хочу тебя видеть!
– Да успокойся ты! – Матвей прижимает меня к себе.
Я поднимаю на него глаза. Что ему нужно? Возле Матвея я чувствую себя бессильной. Он парализует мою волю. Ощущаю, как слезинка соскальзывает по моей щеке.
– Выслушай меня, Лера.
Его глаза цвета морской волны.
Локоны, падающие на упрямый лоб.
Губы, которые так близко к моим…
Нет, Лера. Ты не должна еще раз пойматься на это.
Его дыхание щекочет нос, а знакомый аромат парфюма кружит голову.
В памяти всплывает фото с Аксиньей…
– Нам не о чем говорить! – говорю я.
– Лера, я… я вел себя как полнейший дурак! – восклицает Матвей и наклоняется еще ближе ко мне.
Лера, держи себя в руках!
Или…
Черт.
Его приоткрытые губы и аромат будоражат меня.
Я изо всех сил пытаюсь сдержать желание поцеловать его.
И это дается мне с огромным трудом.
– Лера… – Тембр его голоса вынуждает меня усомниться в том, что я поступаю правильно. – Прошу… выслушай меня.
– Пусти, – через силу заявляю я. – Потому что нам не о чем разговаривать, – и отталкиваю Матвея от себя.
Это самое сложное решение в моей жизни.
И мне кажется, что я только что вырвала себе сердце.
Голыми руками.
Просто выдрала его из своей груди.
– Лера…
– Нет, Матвей, – обрываю его. – Я не разрешу тебе управлять мной, как ты вздумал! Я не позволю тебе полагать, что мной можно распоряжаться. И уж тем более, когда я видела тебя с другой!
– Да ничего не было между мной и Аксиньей! – кричит Матвей. – Я тебе докажу!
Не успеваю я опомниться, как его теплые губы прижимаются к моим.
Он меня поцеловал.
Когда я осталась без сердца, что он меня предал.
Господи, я такая дура!
И мне, черт возьми, не хочется отрываться от него.
Но поддаваться Матвею я не буду.
Лера, опомнись!
Отталкиваю Матвея от себя, но он снова хватает меня за запястье.
– Да что с тобой такое?
– Отпусти, бабник! – Я колочу его кулаками по плечам. – Отпусти!
– Что тут происходит?
Это Тарас.
Мы резко оборачиваемся и смотрим на него.
Тарас все видел.
Боже.
Прошу, только пусть не начинает.
Тарас смотрит на меня своими зелеными глазами так, словно я что-то сделала не то. Улавливаю этот опечаленный взгляд, абсолютно не похожий на тот, которым он обычно смотрит на меня.
Любопытно, что лишает тебя покоя, мой дорогой друг?
– Отпусти ее. – Голос Тараса придает мне силы. Он знает, что я встречаюсь с Матвеем. По крайней мере, что встречалась. До этого часа.
– Слышь, – произносит Матвей, – это не твое собачье дело.
– Я сказал, – Тарас делает шаг вперед и берет за руку Матвея, – отпусти ее.
– Тарас! – холодея, говорю я. Мне страшно – а вдруг они снова начнут драться?
– Ты, наверное, оглох? – интересуется ехидно Тарас у Матвея. – Или страха лишился?
– Слышь, сопляк, – с усмешкой говорит Матвей. – Ты явно забыл свое место в данном заведении!
– Да ну?
Я не успеваю прийти в себя, как Тарас со всей силы бьет Матвея в нос кулаком. Матвей теряет равновесие.
– Тарас! – автоматически вскрикиваю я, бросаясь к Матвею.
И тут меня клинит.
Я не хочу, чтобы пострадал Тарас.
Но…
В то же время я не хочу, чтобы перепало и Матвею.
Черт!
Вляпалась по самое не балуйся…
Но Тарас ловко отталкивает меня себе за спину в безопасную зону. И ждет ответного удара от Матвея.
А у Матвея хлынула кровь из носа, раскрашивая в алый цвет его белоснежную рубашку поло, за которую, по-видимому, он отдал целое состояние. Матвей шумно сплевывает сгусток крови и заявляет:
– Ну, ты сам напросился!
И они сцепляются в драке. Удар за ударом наносят то Тарас, то Матвей, и я уже не знаю, с какой стороны к ним приблизиться, чтобы прекратить это.
– Хватит! – кричу я в отчаянии, а парни уже падают на пол.
Тарас пропускает несколько ударов, дав Матвею сравнительное преимущество. Тот же, придавив его коленом, победоносно наносит три удара по носу.
Я истерически воплю, подбегая к Матвею.
Отталкиваю его.
– Прекратите! – заливаюсь слезами я.
Матвей тяжело дышит и утирает кровь с лица рукавом. Тарас поднимается на ноги и сплевывает багровые слюни.
– Да что с вами такое? – в слезах спрашиваю я, не зная, к кому подбежать и помочь.
– А ты до сих пор не осознала? – отхаркнув кровь в очередной раз, спрашивает Тарас. – Любовь окончательно тебя ослепила?
– Что ты такое болтаешь?
– Матвей же поспорил с ребятами, что охомутает тебя меньше чем за месяц!
В ушах у меня звенит.
Нет, я не верю.
Как?
Матвей?
Не может быть.
Нет. Нет. Нет. Нет. Нет.
И еще раз.
Нет.
Я не верю! Или же…
– В смысле – поспорил?
– Со своими ребятами-мажорами. – Тарас бросает на Матвея бешеный взгляд. – Что он влюбит тебя в себя. Разве это не так?
Тарас никогда в жизни не врал. И даже не преувеличивал. Я это знала всегда. Тарас честный и верный, насколько это позволяет ему совесть. Но…
– Это правда? – развернувшись, таращу глаза на Матвея. – Ты правда поспорил со своими дружками, что влюбишь меня в себя?
И пока Матвей пытается ответить мне что-то внятное, сердце сдавливает словно тисками. Мое несчастное сердце…
Если Тарас прав, я никогда не оправлюсь от такого предательства.
Так и не сумев подобрать слов, Матвей кивает, и я умираю…
Никогда не прощу его.
Никогда и никого не полюблю снова.
Слезы льются рекой. Я не вижу Мэта, его образ расплывается перед глазами.
– Это правда? – Я задыхаюсь от эмоций, которые переполняют меня.
Матвей ничего не говорит. Я делаю вывод, что он ответил на мой вопрос.
Я резко разворачиваюсь и удаляюсь прочь.
– Ваш кофе!
– Лера! – несется мне вслед.
Слетевшее с некогда любимых уст мое имя бьет словно током. Тарас догоняет меня и идет рядом, будто пытается оградить от всего плохого. Вот только все плохое уже произошло и прошлое не вернуть. Я не пытаюсь сдержать слезы, поэтому даю волю эмоциям.
Ноги сами несут меня, и я бегу, куда глаза глядят. Прочь от прошлого, не думая о будущем.
Выбегаю за территорию института, и тут меня покидают силы.
Не знаю, как Тарасу удается оказываться в нужное время и в нужном месте, но он это делает безупречно.
Чувствую, как ноги становятся ватными, – и тут же крепкие мужские руки подхватывают меня. Я разворачиваюсь и утыкаюсь носом в кожаный бомбер друга. От него пахнет яблоком и бергамотом. Беспощадные соленые слезы стекают ручьями по щекам. Каждый новый вдох дается с нестерпимой, разрывающей болью. Тарас что-то шепчет, похожее на «все будет хорошо» и «ну-ну, не переживай», и едва ощутимо покачивает меня из стороны в сторону. Крепко обнимаю его, плотнее прижимаясь к куртке. Ощущаю, как Тарас вздрагивает, а после говорит:
– Не подходи к ней.
– Я хочу поговорить. – Голос Матвея слышится совсем близко.
Но у меня едва хватает сил, чтобы сделать глоток свежего воздуха, не то чтобы посмотреть на парня.
Да и желания никакого нет.
Совершенно.
Ноющая боль в груди заставляет содрогнуться. Захлебываясь слезами и отчаянием, я лишь хочу одного: убраться отсюда подальше, чтобы ЕГО не видеть, не слышать. Лучше всего – никогда.
– Ты уже достаточно сказал, – сурово говорит Тарас и, склонив ко мне голову, шепчет: – Пойдем.
Развернувшись спиной к Матвею, я иду первой, а за мной следует Тарас, как щит. Как тот, кто никогда не бросит в беде, не оставит без поддержки и утрет горькую слезу.
Матвей кричит мне вслед что-то обидное, горькое, но я выбрасываю из головы эти слова.
Тарас останавливает меня около байка, развернув к себе лицом. Его ладони нежно ложатся мне на щеки, и он заглядывает своими зелеными глазами в мои.
– Эй-эй, – слышится шепот его мягкого баритона. – Все хорошо, я рядом.
Шершавые пальцы стирают горькие слезы.
– Все хорошо, я не дам тебя в обиду. Слышишь?!
Сквозь пелену слез вижу, что Тарас вопросительно смотрит на меня и ждет ответа. Но язык будто бы онемел, предательски не поворачивается, и я просто молча киваю.
– Куда тебя отвезти? Домой?
Отрицательно качаю головой.
– А куда?
Я пытаюсь набрать побольше воздуха в легкие, чтобы едва слышно произнести:
– Подальше отсюда.
Без слов Тарас понимает меня и, выдав шлем, усаживает на байк.
– Только держись крепче, поняла?
Киваю головой в шлеме.
– Точно?
– Д-да…
Рев мотора оглушает, и это здорово – я не слышу своих мыслей. Мы трогаемся с места и едем куда-то. Тарас не набирает скорость. Я думаю, он боится, что я на фоне истерики отпущу руки. Но нет. Я никогда такого не сделаю. Незачем.
Тарас довозит меня до своего дома и глушит мотор. Мои руки, что обнимали его за талию, будто бы окаменели. Я словно боюсь отпускать Тараса, я не хочу терять тепло, которое давало мне жизнь и силы последние двадцать минут. А быть может, и всегда. Тарас понимает это и, удерживая байк, лишь тихонько вздыхает. Его рука в кожаной перчатке ложится на мою руку и нежно поглаживает ее. От запотевшего шлема и слез, которые скапливаются под ним, мне сложно дышать. Но я не хочу шевелиться. По крайней мере, сейчас.