– Лера… нам нужно поговорить!
– Не трогай меня, – огрызается она и отшатывается.
– Лера! Дай мне все объяснить!
– Нам нечего обсуждать с тобой.
– Лера… – продолжаю я настаивать на своем.
– Она не хочет с тобой говорить, – вставляет свои пять копеек Тарас.
Я держусь. Еще чуть-чуть, и я ему вновь врежу. Все зубы повыбиваю!
– Лерочка…
– Иди говори с теми, с кем ты споришь каждый раз, когда выпадает удачный случай!
– Лер…
– Никогда больше не прикасайся ко мне. Ты понял?
Девушка, не дожидаясь, пока я соберусь с мыслями, демонстративно тянет Тараса за собой. Я хочу было сделать шаг вперед, но передо мной возникает тренер.
– Пускай идет, – говорит он и толкает легонько ладонью меня в грудь, отчего я делаю шаг назад.
Я вырываюсь, но ребята подхватывают меня и удерживают.
– На сегодня хватит спектаклей, – добавляет ехидно тренер. – Вы прошли в полуфинал.
Стиснув зубы, провожаю взглядом Леру, которая поддерживает Тараса. Он немного хромает на одну ногу. В ушах у меня звенит. Я кручу головой – и словно попадаю в вакуум. Я уже не слышу, что кричат ребята. Не слышу, что говорит тренер. Беззвучие тишины накрывает меня. Тишина и безысходность…
Резко разворачиваюсь в другую сторону и иду к выходу со стадиона.
– Матвей! – выкрикивает тренер мое имя. – У нас пресс-конференция! Вернись!
Я ничего не отвечаю. Мне плевать на все, что происходит вокруг. Внутри образовывается пугающая пустота, которая медленно пожирает душу. Былая ярость кажется теперь блеклым пятном, которое выводили пятновыводителем. Краски становятся бледными, звуков я не слышу.
Я ухожу. Зрители, идущие на выход, видят меня и пытаются остановить, но я не останавливаюсь. Расталкивая толпу, я с шага перехожу на бег. Добегаю до другого выхода и, войдя в дверь, на которой написано «Служебное помещение. Вход посторонним воспрещен», направляюсь в раздевалку.
По пути я не встречаю никого, кто бы мог меня остановить. Ни Тему, ни тренера.
Я отдаю себе отчет, что хочу повстречать Леру и все объяснить ей. Признаться в том, что я влюблен в нее. И этот спор ничего не значил. Я влюблен в нее с того момента, когда она облила меня кофе. Когда я, сам не понимая того, встречался с ней взглядами.
Да, я слепо верил, что никто и никогда не займет мое сердце, не овладеет всеми струнами души и не начнет играть на них.
Я был глуп. Я был слеп.
И я поплатился за то, что не разглядел этого.
В раздевалке тихо. Я быстро переодеваюсь. Смотрю на свое отражение в зеркале и вижу, что еще сильнее разрастается старая гематома и появились новые. Умываюсь, чтобы смыть остатки засохшей крови, и, взяв сумку, вылетаю из раздевалки.
Сегодня Лера все равно не станет разговаривать со мной. У меня нет шансов. Нам нужно остыть после всего, что приключилось. Собраться с мыслями.
Выхожу из института и направляюсь к машине. Глаза мои по-прежнему ищут Леру.
Но все без толку.
Ее нигде нет.
Сажусь в машину и, хлопнув дверцей, откидываю голову на спинку сиденья. Чувствую, что мне срочно нужно расслабиться. Расслабиться так, чтобы изгнать из себя пустоту.
Завожу мотор и еду туда, где постараюсь забыть обо всем. Туда, где музыка громче, чем мои мысли.
Глава 26. Валерия
– Ты как?
Тарас, не поднимая глаз, дышит ровно, будто бы это как-то поменяет ситуацию.
– Жить буду.
Закусываю губу и делаю пару шагов в сторону Тараса. Опустевшая аудитория оглушает тишиной. Тарас тяжело оперся на переднюю парту. На костяшках его рук засохшая кровь: то ли его, то ли Матвея. Бутылка с водой немного окрашена в красный цвет.
– Тебе нужно в медпункт, – тихо говорю я.
– Позже…
Тихонько присаживаюсь за парту и пытаюсь хотя бы молча поддержать друга. Я понимаю, из-за чего это произошло. И прекрасно понимаю, что Тарас всеми силами пытался защитить меня, старался не дать мне вновь угодить в ловушку, которую так умело расставил Матвей.
– Ты сама как?
– А что со мной будет?
Вопрос, сорвавшийся с уст, заставляет Тараса взглянуть на меня. Зеленые глаза заглядывают в мои, они ждут ответа на вопросы, которые все еще остаются без ответов. Я не выдерживаю и отвожу взгляд в сторону.
– Не боись, малая, – тихо произносит Тарас. – Жить буду.
– Спасибо…
Моя душа изранена. Мне сложно говорить.
– Я не могу иначе, – произносит Тарас. – Ты и без моих слов это прекрасно понимаешь.
– Да, – киваю я и опускаю голову.
– Ты же понимаешь, что я… – Тарас шумно вздыхает. – Что я…
Его большая теплая ладонь ложится на мою, и я оборачиваюсь. Замечаю в омуте его добрых зеленых глаз печаль. Его губы пересохли и слегка приоткрыты.
– Я влюблен в тебя.
В ушах у меня нарастает шум, который заставляет уйти из реальности.
Что он только что сказал?
– Влюблен? – переспрашиваю я, будто бы сама не понимаю, что лепечет мой язык.
– Да, – тихий ответ, сошедший с его уст, настолько кажется мне неуверенным, что я с трудом подавляю в себе желание переспросить Тараса.
Это ни к чему.
Я поняла это еще тогда, когда мы едва не перешли грань нашей дружбы. Ну как не перешли… Перешли же, конечно. Но иногда, когда такое случается между друзьями, это оказывается обманчивым бумерангом, который вскоре вернет все на круги своя. Наверное, так произошло и с нами.
– Угу, – мычу в ответ.
– Я не прошу тебя отвечать мне сразу же. – Тарас убирает руки с моих, и мне кажется, что немного отодвигается от меня. Но убедившись, что это лишь плод моих фантазий, я отвожу взгляд в сторону. – Я хочу дать тебе время обдумать то, что ты услышала.
Мурашки табуном танцуют по моей коже. Сердце вот-вот вырвется наружу. Что я могу ему ответить? Что я могу ему предложить?
Слово не воробей – вырвется наружу, не поймаешь.
Челюсть тяжелеет, а язык и вовсе врастает в нёбо.
– Твое сердце еще не зажило, – еще тише добавляет Тарас. Я чувствую, что он не решается дотронуться до меня. – И я не хочу тебя торопить.
– Ладно, – говорю я и понимаю, что только что дала надежду Тарасу. – То есть… Я не могу.
От нерешительности меня трясет. Трясет и от того, что я не могу понять, чего хочу сама.
– Послушай, – выдыхаю я. – Я… мне…
– Просто подумай, – говорит Тарас. Я вскакиваю. Он стоит рядом, однако я не решаюсь поднять на него взгляд. Не решаюсь что-то еще добавить, чтобы не сделать еще хуже, чем есть сейчас. – Думай столько, сколько тебе понадобится.
Я сжимаю губы в плотную ниточку и вижу, как Тарас оставляет меня наедине с собой, медленно направляясь к выходу. Но слова рвутся птицей наружу, да и мое сердце хочет узнать ответ на вопрос:
– А что…
Тарас оборачивается и смотрит на меня.
– А что, если я не смогу дать ответа? Что, если мне понадобится вся жизнь, чтобы хоть что-то ответить тебе?
Тарас улыбается. Через боль и печаль. Через все, что ему довелось стерпеть.
– Ничего страшного, – говорит он. – Я буду ждать столько, сколько понадобится. Даже если цена этого будет – вся моя жизнь.
Провожаю взглядом друга, который скрывается за дверью, а у самой трясутся коленки.
Тот поцелуй… что был между нами – уже дал мне понять о многом. О том, что Тарас мне интересен уже не как друг. И то, что я позволила себя поцеловать, – решение не мое. А моего сердца. Но, с другой стороны, я понимаю, что если отвечу ему взаимностью, не разобравшись в себе и в том, что со мной происходит, то, скорее всего, лишь испорчу ему жизнь.
На этой неделе Хэллоуин, поэтому приготовления идут полным ходом. Все воскресенье я молчала и пыталась сделать так, чтобы меня никто не трогал. Лилия, поняв это, ушла на весь день шопиться, что оказалось мне на руку, хотя до этого подруга всеми силами пыталась уговорить меня пройтись с ней.
Но мне было лучше остаться дома. И Лилия пошла на уступки.
В понедельник объявился Матвей. Такой же разукрашенный синяками, как и Тарас. Он пытался несколько раз со мной заговорить, но я поспешила покинуть его общество.
Быть может, позже нам все-таки придется с ним поговорить, но пока я не готова к разговору. И не знаю, когда буду готова. Еще не остыл тот пожар, который уничтожил во мне всю любовь к нему. И, наверное, лучше всего пока выбрать такую стратегию: тише воды, ниже травы. Я вообще не хотела ни с кем говорить: ни с Тарасом, ни с Матвеем, ни с Темой, который вовремя подоспел на самый пик сплетен. И в чем-то он подходил Лилии. Они неплохо смотрелись, однако я благодарна подруге за то, что она никоим образом не давила на меня. Потому что краем уха я слышала, как тот просит Лилию помочь в сердечных делах Матвея.
Что ж. Подруга у меня золотая. И на том ей спасибо.
Хэллоуин пришелся на пятницу, поэтому все в быстром темпе украшали помещения, собирали список гостей и вечно напоминали, что нужно позаботиться о своем костюме. Я не желала идти на праздник, но все равно записалась.
Где-то в середине недели Матвей устроил показательное шоу, в котором пытался задействовать меня. Не успела моя нога переступить порог здания института, как я увидела надпись на огромном плакате:
«ЛЕРА. ВЕРНИСЬ КО МНЕ. Я ДУРАК.»
Опьяненная небывалой злостью, я сорвала этот плакат. И весь день прошел словно в аду. Матвей раз сто пытался со мной заговорить. Несколько курьеров просто посередине лекций заходили в класс и отдавали мне огромные букеты. Он даже не поленился заказать какую-то инди-группу, которая прямо в вестибюле пела мою любимую песню.
Но…
Для меня он был потерян. Как и сердце, которое мне разбил.
В тот день мне пришлось заказать такси, чтобы все это довезти до дому. Оставлять букеты я не хотела, выбрасывать тоже, ведь… Человек же старался!
– У вас день рождения? – поинтересовался водитель – мужчина лет пятидесяти.
– Угу, – пришлось соврать мне.
– Вас, по всей видимости, очень сильно любят!