Мистер Тич на него даже не смотрел. Он смотрел на меня. И от взгляда его мне стало очень не по себе.
– Ну что? Доволен? Ты хоть понимаешь, чем твой новый дружок занимается? У всех нормальных людей это называется бандитизмом и вымогательством. Если не сказать – терр…
– Но-но! – сказал призрак. – Следи за возрастным рейтингом!
На лице мистера Тича играли желваки, он часто дышал. Кулаки его судорожно сжимались и разжимались. Наконец ему всё же удалось вновь собой овладеть.
– Очень хорошо, Фаулз. Поздравляю. Теперь ты соучастник настоящего преступления. Даже двух. Просто напомню, что ради мимолётной прихоти ты лишил этого несчастного старика дома и крова. Что ж, тебе с этим жить, не мне… Завтра получишь новый корабль, – бросил он через плечо, уходя.
Робко и пристыжено глянул я на обездоленного мною старика. Обездоленный старик улыбался до ушей и едва ли не прыгал от восторга.
– Что за драка это была!.. Ах, судари мои, что за чудесная, изумительнейшая драка!.. С таким наслаждением я не дрался аж с самого тысяча… хм… проклятый склероз… Но ничего, теперь, когда у нас будет свой корабль, мы сможем устраивать не менее восхитительные драки хоть каждый день!
– У нас?.. – переспросил я.
– Ты, насколько помню, интересовался, как именно я работаю, – призрак обернулся к Патрику. – Вот тебе наглядный пример. Теперь, с д’Арманьяком на борту, другие пираты вам больше не страшны. Ну, в разумных пределах, конечно… Однако, всё же постарайтесь следующий корабль не утопить. И не попадайте в безвыходные ситуации по ночам, очень вас прошу. Мне сверхурочных не оплачивают.
– Один за всех!.. – вскричал старый мушкетёр.
– Не возражаю, так в перечне должностных обязанностей и запишем, – сказал Крюк.
Глава пятая. Как топить корабли и сидеть в темнице сырой
Даже здесь, стоя у причальной стенки, он словно бы летел над волнами. Вздрагивал всем корпусом, норовисто подёргивал сковывающие его до поры швартовые концы. Я провёл ладонью по тёплому дереву наружной обшивки. Оторвал руку, глянул на неё недоверчиво. Всё было наяву. Он действительно существовал. Самый прекрасный корабль, что видел я в жизни. Ну хорошо, не буду лукавить: единственный корабль, что видел я в жизни. Так близко, во всяком случае. Мой корабль.
– Эта штуковина как-нибудь называется? – спросил Крюк.
– Не знаю, – сказал я. – Всё равно я собираюсь дать ему новое имя.
– О, крещение корабля! – Крюк оживился, покопался за пазухой. – Здесь по старой морской традиции необходимо…
Патрик и д’Арманьяк, не сговариваясь, одновременно повисли у него на руках, аккуратно отобрали бутыль и выплеснули её содержимое в море.
– Вот уж да!.. То есть нет, – сказал я. – Это уже какая-то нездоровая традиция будет. Мы лучше новую традицию заложим. Разрешите на минуту воспользоваться?..
Позаимствовав у д’Арманьяка обнажённую шпагу, я коснулся ею борта.
– Сим нарекаю тебя «Росинантом»!.. Чем бы ни был ты прежде, ныне же, опередив прочих, станешь величайшим пиратским кораблём в мире.
Мы поднялись по трапу. Изнутри «Росинант» оказался небольшим, но уютным. Команда моя перемещалась от борта к борту, живо обсуждая открывающиеся виды на Сан-Януарио и морские просторы. Я взобрался на полуют. Взвесил на ладони массивный жёлтый ключ. Получил я его не от мистера Тича, а от дежурного стражника. Губернаторский секретарь, как оказалось, ещё затемно отбыл из города по делам государственной важности. Оно и к лучшему, рассудил я. Чем реже будем мы друг друга видеть, тем спокойнее. Обоим спокойнее… Вставив ключ в замочную скважину, я разблокировал штурвал.
– Свистать всех наверх!.. С якоря сниматься!
Крепкий порыв ветра дохнул мне в лицо. Руки на штурвале налились приятной тяжестью.
– Отдать концы!.. По местам стоять!
Ничего не изменилось. «Росинант» не сдвинулся ни на дюйм, всё так же поскрипывая рангоутом у причала.
– По фор-бом-брамселям… – добавил я чуть менее уверенно.
Команда разглядывала меня с интересом.
– А это на каком языке сейчас было? – спросил Крюк. – Хотя без разницы, я один чёрт на нём не говорю.
– Капитан, – любопытство Патрика явно одержало победу над деликатностью, – а ты чего, собственно, ожидаешь?
– Ну… Теоретически после этого мы должны выйти в открытое море и помчаться навстречу приключениям. Во всяком случае, так это описывали многие авторитетные источники.
– Я, конечно, могу ошибаться, но вот эти штуки, которыми мы привязаны к берегу… Возможно, проблема в них.
– Так я же скомандовал: отдать концы.
– Ещё чего не хватало, – сказал Крюк. – Ишь, размечтался.
– Хорошо, – сказал я, – обойдёмся пока без специальной терминологии. Просто избавьте нас от этих верёвок. Пожалуйста.
– Один за всех! – вскричал д’Арманьяк. – Защищайтесь, верёвки!
Прежде чем успел я его остановить, засверкало лезвие шпаги. Освобождённый «Росинант» медленно отвалил от причала. Течение увлекало его к центру бухты, туда, где стояло на якорях множество других пиратских судов.
– Боюсь показаться пессимистом, – сказал Патрик, – но наш курс выглядит несколько рискованным. Если мы в них врежемся…
– Согласен, – сказал я. – Поднять паруса!.. Гм… Прикрепить эти белые штуки к этим вертикальным штукам!.. Что, тоже нет?.. Скажите честно, кто-нибудь из вас когда-нибудь ходил под парусом?
– О да, сударь мой! – сказал д’Арманьяк. – Однажды, когда королеве понадобился смелый, находчивый и преданный человек, готовый отправиться по её поручению в Лондон, мне выпала честь подняться на борт парусной фелуки… Но, боюсь, вы ещё не знакомы с важными деталями. Позвольте же мне поведать эту удивительную историю с самого начала… Итак, в первый понедельник апреля…
– Отставить! – поспешно сказал я. – Во-первых, нам не платят построчно, во-вторых, мы сейчас разобьёмся. У меня есть план: хватайте вёсла и начинайте грести!
– Это не галера, капитан, – сказал Патрик. – Здесь нет вёсел.
– Хм… Тогда слушай мою команду: выламывайте доски из фальшборта, будем грести ими.
– Чем выламывать? – спросил Крюк.
– Используй крюк, Крюк, – скомандовал я.
Без отдыха и остановки гребли мы вот уже три четверти часа. Пот застилал глаза, ноющая боль терзала мускулы, погружать доску в воду с каждой минутой становилось всё тяжелее. Зависть к условиям труда профессиональных галерных гребцов отравляла душу. Дорого отдал бы я сейчас за удобную скамью под собой, ухватистое весло в руках и услужливо задающего ритм надсмотрщика.
– Эй, а плыть-то нам далеко ещё? Много осталось? – спросил Крюк.
– Не хотелось бы показаться излишне дерзким, капитан, – добавил Патрик, – но не мог бы ты заодно пояснить, куда именно мы плывём?
– Я могу, – сказал Весёлый Макроджер. – По моим наблюдениям – а должен признать, что удовольствие наблюдать за вами не променял бы ни на какой в мире цирк – вы прошли ярдов пятьдесят вдоль причала. И сейчас находитесь ровнёхонько на стояночном месте «Чёрной белой акулы» капитана Клинта. Поскольку же «Акула» только что вошла в бухту и минут через десять начнёт швартоваться… Получается, гребёте вы прямиком дьяволу в пасть.
В изнеможении бросив доску, я распрямился и огляделся по сторонам. Лишь узкая полоса воды отделяла нас от берега. На самом краю причала, укрываясь от солнца под дамским кружевным зонтиком, в складном парусиновом кресле возлежал ухмыляющийся Макроджер. В руках у него была початая бутылка рома, над головой висел огромный, намалёванный чем-то красным – уж не кровью ли?.. – плакат: «Стоянка запрещена. Штраф – смерть. Клинт».
Я обратился в сторону моря. Там, меж стоящими на рейде кораблями, скользил огромный фрегат. Хотя можно было уже в деталях рассмотреть, как трепещут на ветру чёрные паруса, как горит солнце на меди палубных орудий, как скалится голый череп на флаге, казался он совершенно безлюдным. Ни одного человека на борту, ни малейшего признака жизни.
– Без паники! – сказал я своей растерянной команде. – Мы же не специально. Мы не можем прямо сейчас освободить место. Я с этим Клинтом поговорю и всё объясню. Уверен, он войдёт в положение.
Макроджер приподнялся в кресле и бешено зааплодировал.
– Браво!.. Бис!.. Воистину, лучшего представления я не видал с тех пор, как капитану Батлеру взбрело в голову на всех парусах швартоваться к ирландскому берегу под ураганным ветром!.. Ты, Фаулз, я погляжу, не менее рисковый парень. Мне, пожалуй, будет тебя недоставать. Запомни: никто и никогда не говорил с капитаном Клинтом. Мало того, его никто не видел. Никто из тех, кто мог бы об этой встрече потом рассказать, конечно же… Даже я, наикровожаднейший пират на тысячу морских миль окрест, боюсь его, как голубой марлин боится капитана Хэма, и не стесняюсь в этом признаться. Так что пойду-ка я отсюда, пока не началось… Счастливо оставаться, утопленнички!
«Чёрная белая акула» неумолимо приближалась. Ухватившись за леер, я вскарабкался на планширь и изо всех сил замахал рукой.
– Эй, Клинт!.. Прежде чем вы совершите какой-нибудь опрометчивый поступок, давайте переговорим и всё обсудим, как надлежит почтенным джентльменам удачи!
«Акула» замедлила ход и начала менять курс.
– Вот видите, – сказал я, – он ложится в дрейф. Если попросить вежливо и уважительно, то два разумных человека всегда смогут найти общий язык…
Завершив поворот, фрегат остановился к нам бортом. Длинный ряд пушечных портов распахнулся одновременно. Жерла орудий выдвинулись наружу и заворочались в поисках цели.
– Упс… – сказал я. – Кто-нибудь проверял, у нас на «Росинанте» есть какие-нибудь пушки?
– С-сейчас п-посмотрю в т-трюме…
Проворный Крюк с нехарактерным для него проворством нырнул в палубный люк.
– Если не возражаешь, капитан, я это… помогу искать… – сказал Патрик, следуя за ним.
Пушки «Акулы» тем временем сошлись в одной точке – точкой этой оказалась моя голова – и замерли.
– Тре бьян, канальи!..
На сей раз выхватить шпагу д’Арманьяк не успел. Демонстрируя не меньшее проворство, я столкнул его в люк, затем прыгнул вниз и сам. Последним, что услышал я, прежде чем потерять сознание, был могучий залп, свист ядер и жалобный треск ломающегося дерева.