Когда мы вновь оказались на улице, Пёс раздал нам удочки и садки.
– Не понимаю, – сказал Макроджер, – почему бы нам этого вояку, пока слоны не видят, тихонечко не зарезать, а потом утопить? И концы в воду.
– Тсс!.. – Пёс боязливо оглянулся через плечо. – Даже и думать об этом забудь. Слоны – очень умные животные. Как заметят, что полковник исчез, проведут тщательное расследование и убийцу неминуемо вычислят. И нет тогда ему спасенья!.. Они будут идти по следу, бежать по следу и даже плыть по его следу без устали и остановки. До тех пор, пока не найдут и не растопчут этого несчастного. Потому что слоны – очень злопамятные. Очень!.. Так что и не мечтай. Лучше вот что… Видите во-о-он тот дальний панцирь?.. Приходите к нему после заката. Смотрите только, чтоб слоны вас не заприметили. Тогда и поговорим. А сейчас лучше нам всем за рыбалку приниматься. Норма сама себя не выполнит…
Махнув на прощание рукой, он побрёл назад к морю.
– Итак? Есть у кого-нибудь идеи? – спросил Макроджер.
Идея была у меня. Вот только не нравилась она мне до крайности. Но время неумолимо уходило. Едва ли не физически ощущал я, как тикают часы в жилетном кармане д’Арманьяка. Каждая минута, потерянная мною на этом острове, прибавляла минуту к страданиям Дженни в безжалостных лапах Клинта. Тяжело вздохнув, взялся я за попугая…
– Ну? – сказал призрак.
– Вот, – сказал я, обводя руками черепаховый пейзаж.
– Угу, – сказал призрак.
– И?.. – сказал я.
– Как по мне, выглядит достаточно реалистично. Но кто я такой, чтобы об этом судить?.. Мы же с тобой установили, что меня не существует, не так ли? А потому не возьму в толк, чего ты от меня хочешь.
– Ну хорошо… Ну извини. Возможно, я был не совсем прав. Понимаю, что ты обижен, но… Помоги нам, пожалуйста. Один раз, в виде исключения.
– Существование исключения, мой дорогой персонаж, подтверждает существование правила. Если же ты решил, что для тебя призраков и их правил не существует вовсе, о каком исключении может идти речь?.. И да, я всё ещё обижен.
– Так что же нам теперь делать?
– Честно говоря, дорогой мой, мне на это просто наплевать.
Он повернулся и вышел в распахнутый воздух.
– Какой грандиозный финал!.. – Крюк смахнул крюком навернувшуюся слезинку. – А что, кстати, вы с ним не поделили?
– Потом расскажу, – сказал я. – Завтра, может.
Мы расселись в кружок на панцирях. Все подавленно молчали.
– Ну что ж, – нарушил тишину Крюк, – пойдёмте и впрямь на рыбалку. Я есть хочу.
– Подождите, судари мои, – сказал д’Арманьяк. – Я кое-что успел захватить из викингоиндейской деревни.
Он приподнял шляпу и вытащил из-под неё гроздь бананов.
– Издеваешься, старик? – сказал Крюк. – Я что, похож на мартыш… Ой, что это?.. Землетрясение?
Панцири под нами и впрямь заходили ходуном. Воздух наполнился оглушительным топотом и трубным рёвом.
– Слон на атакующем курсе! – закричал Макроджер. – Полундра, спасайся кто может!
Спастись, однако, не мог уже никто. Чудовищный зверь летел к нам стремительным галопом, сделавшим бы честь и не в пример более грациозному созданию. Рассудив, что столкновение с ним неизбежно, я применил уже неплохо зарекомендовавшую себя в прошлый раз тактику: зажмурился и втянул голову в плечи.
Топот стих. Приоткрыв глаза, я установил, что слон уселся перед нами по-собачьи. От прочих белых собратьев его отличало чёрное пятно вокруг левого глаза, придававшее ему некоторое сходство с Макроджером. Нахальное же выражение морды придавало некоторое сходство с Крюком.
– Отойди от меня, дикая тварь из дикого леса! – взвизгнул настоящий Крюк, схватил банан и запустил им в слона.
Пещерообразный рот отворился, поймал банан на лету и захлопнулся с причмокиванием. Преданно глядя на Крюка, дикая тварь завиляла хоботом.
– Постойте-ка…
Патрик взял банановую гроздь, с опаской шагнул вперёд. Подрагивающий от нетерпения хобот вытянулся ему навстречу.
– Бедолага, сколько ж ты на одной рыбе-то сидел… – сказал Патрик, отрывая от связки банан.
Вскочив на все четыре ноги, слон подпрыгнул в воздух – исследователи дикой природы утверждают, что слоны прыгать не умеют, но этот слон их трудов, по-видимому, не читал – восторженно затрубил и деликатно взял угощение.
Когда бананы закончились, он ещё с минуту постоял, впившись в Патрика умоляющим взглядом. Тот развёл руками и демонстративно вывернул карманы. Слон бережно приобнял его напоследок хоботом и затрусил восвояси, оглашая счастливыми воплями панцирные холмы.
– Ну и зачем ты этой прожорливой скотине все бананы скормил? – спросил Крюк. – Я, может, тоже хотел.
– Пойдёмте ловить рыбу. А то и правда норму выполнить не успеем. Да и самим перекусить неплохо бы, – сказал я.
На закате, сдав дежурному наряду слонов полные садки и затушив костерок, на котором д’Арманьяк готовил ужин, мы отправились разыскивать Пса. Несколько раз безрезультатно обошли вокруг указанного им места встречи.
– Эй, Пёс! – крикнул Макроджер. – Ну ты где?.. Куда провалился?
– Тсс!.. – отвечала голова Пса, высовываясь из замаскированной дыры в панцире под нашими ногами. – Конспирацию соблюдайте! Слона не привели за собой?.. Уверены?.. Ладно, спускайтесь…
В тускло освещённом факелами подпанцирном гроте было не протолкнуться от гудевших, точно разбуженный улей, пиратов. Пёс вскарабкался на панцирную трибуну. Взмахнул руками, призывая к тишине.
– Все здесь, товарищи?.. Хорошо. Думаю, можно начинать.
– Можно!.. Говори… Даёшь!.. – раздалось со всех сторон.
– Товарищи!.. – Пёс помолчал, обводя взглядом разом притихших пиратов. – Ответьте мне на один вопрос. Что, спрашиваю я вас, во все времена являлось и является основной движущей силой общественного развития? Что выступает залогом процветания и благоденствия народов мира?
– Золото!.. – закричали пираты. – Сокровища!.. Пиастры!..
– Верно, товарищи! Именно так!.. Но спрашивали ли вы когда-нибудь себя: а что есть золото?.. По какой причине этот жёлтый металл, годный лишь на то, чтобы делать из него украшения и безделушки, обрёл вдруг такую силу? Как случилось, что превратился он во всеобщий меновой эквивалент? Как стал универсальным и незаменимым движителем мировой экономики?.. Лучшие умы человечества столетиями бились над этой загадкой. Ведь золото далеко не всегда обладало меновой стоимостью, товарищи, о нет!.. Испокон веков для сильных мира сего – вождей, фараонов и царей – оно не стоило ничего. Для них оно было столь же неограниченным благом, как воздух, ибо в любой момент могли они отобрать его в неограниченном количестве у туземцев и аборигенов… Так что же изменилось, спросите вы? Что наделило золото стоимостью? Что выступило рычагом, перевернувшим ход истории и сделавшим возможными все те удивительные завоевания и свершения человеческой цивилизации, какие только видим мы сегодня перед собой?
Он сделал паузу. В гроте стояла мёртвая тишина, все, затаив дыхание, ждали продолжения.
– И лишь недавно нашёлся человек, что сумел подобрать ключ к этой золотой загадке. Сорвать издревле укрывавший её холст невежества и ткнуть нас носом в правильный ответ… Пираты!.. Пираты, товарищи пираты!.. Да, именно мы, и никто другой, превратили золото в золото. Тогда и только тогда, когда начали мы брать на абордаж папирусные лодки, триеры и галеоны… Тогда и только тогда, когда начали отчуждать сокровища у их владельцев… Лишь после этого народы мира осознали, что золото и впрямь имеет какую-то ценность. Что оно чего-то стоит… Абордажная теория стоимости!.. Так назвал своё удивительное экономическое открытие наш великий современник капитан Прозорливый Марс.
Пёс достал из-за пазухи и вознёс над головой истрёпанный фолиант. Подавшись вперёд и напрягая глаза, разобрал я буквы на обложке: «Das Kapitan».
– Ты этого Марса знаешь? – шёпотом спросил я Макроджера. – Это у него в честь бога войны такое прозвище?.. Что, настолько кровожадный он?
– Ага, знавал. И нет, безобидный совершенно. Был. Всё больше не пиратствовал, а ром у меня в таверне потягивал. Но уж коли выходил в море, так непременно повыше на мачту влезал, на самый фор-марс. И оттуда вдаль смотрел да рулевому направление указывал. Потому и прозвали так.
– Был? А что с ним случилось?
– На рифы напоролся. Рифы, они ж не на горизонте, а под самым брюхом… Не заметил он их, короче говоря.
– …История всех существовавших до сих пор обществ, товарищи, была историей пиратства, – продолжал меж тем Пёс. – Мы, пираты, всегда были и остаёмся авангардом прогрессивного человечества. Необходимым и системообразующим классом общественных отношений. И в то же время – классом угнетённым. Вот и сейчас тянутся к нам костлявые хоботы империалистических хищников!.. Хотят низвести нас до положения бесправных рабов британской военщины, передушить поодиночке непосильной работой… Но я говорю вам: в единстве наша сила!.. Слышите?.. Слышите?!.. То судовой колокол свободы бьёт час восстания против угнетателей! Трепещите, тираны Острова Погибших Черепах! Вчера было рано, сегодня уже поздно и надо ложиться спать, но завтра… Завтра мы вступим с вами в последний и решительный бой!.. Нам нечего терять, кроме своих панцирей, приобрести же мы можем… гм… все панцири!
Грот взорвался аплодисментами и криками.
– Смерть тиранам!.. Ура Псу!.. Да здравствует революция!..
За общим шумом я едва расслышал, как д’Арманьяк тихонько пробормотал:
– Ой-ой-ой, судари мои, какое-то у меня нехорошее предчувствие…
Добравшись до вершины, распластался я на панцире и посмотрел вниз. Там, на затянутой утренним туманом панцирной равнине, вытянулись в струнку шеренги слонов. Перед строем, возложив руку на эфес сабли и непринуждённо чеканя шаг, прогуливался Литтлфрог. Завершив рекогносцировку, сполз я обратно. Здесь, по другую сторону невысокой панцирной гряды, готовились к атаке революционные пираты.
– Мне всё ещё кажется, – сказал я Макроджеру, – что посылать ему ультиматум «сдавайся, или мы нападём без предупреждения и застанем тебя врасплох», было не очень хорошей идеей.