– То есть ты никогда и не был обиженным? Это всё притворство было?
– Ага, – сказал призрак, улыбаясь, как чеширский кот.
– Так какого же дьявола ты сразу не отправил Роллинза на Остров Погибших Черепах?!
– Вот уж хорош я бы тогда был… Собственными руками выкинуть из сюжета две эпические баталии!.. О чём бы тогда эта история была? О страданиях юного Фаулза?
– И у меня вопрос имеется, – сказал Макроджер. – Вот эти чёрные тряпки… Развесить их на моём корабле – тоже твоя идея?
– Разумеется. Так же гораздо эпичнее. Не говоря уж о том, что веселее. Персонажи, ну что ж вы такие скучные-то, а?
– Мне гораздо веселее, когда палуба у меня чистая, обед горячий, а паруса – белые и свежие. Роллинз, к штурвалу!.. Д’Арманьяк, на камбуз!.. Фаулз, Крюк драить палубу!.. Монморанси, ты пока освобождён от вахты по ранению. Патрик, со мной, к крюйс-топселю!
– Извините, но мне кажется, при текущем ветре было бы логичнее начать с бом-кливера…
Макроджер и Патрик удалились, живо обсуждая нюансы смены парусов. Я безропотно взялся за швабру. Если весь мир и правда сошёл с ума, единственное, что мне остаётся, – сохранять спокойствие и делать то, что должно. Пока не найду и не спасу Дженни. А уж потом – да пропади оно всё пропадом!..
Глава девятая. Как драться на дуэли и искать сокровища
На первый взгляд Остров Черепа не представлял собою ничего особенного. Волны прибоя омывали полосу белоснежных пляжей со склонившимися к воде пальмами; бананово-лимонные джунгли взбирались вверх по предгорьям, постепенно уступая место голым скалам вокруг жерла потухшего вулкана; обнесённый частоколом деревянный форт господствовал над бухтой. В общем, это был совершенно обычный и ничем не примечательный таинственный остров сокровищ.
– Так, посмотрим, – Макроджер разложил на песке карту. – Мы здесь… Значит, мимо форта и направо, до водопада, а там налево… Джентльмены, поздравляю, мы в двух шагах от груды сказочных богатств.
Он решительно двинулся по направлению к форту. Команда потянулась за ним. Я уже было хотел последовать их примеру, когда Патрик ухватил меня за руку.
– Капитан, извини, но с Монморанси надо что-то делать…
Слон и впрямь выглядел неважно. Осторожно, проверяя ощущения, потряхивал пробитым гарпуном ухом и тихонько поскуливал от боли.
– Ну потерпи, потерпи… – я потрепал его по хоботу. – Да, согласен. Хорошо. Мы сейчас только быстренько откопаем клад и разделаемся с Клинтом, а потом отведём его в…
Я запнулся, сообразив, что даже теоретически не представляю, где находится ближайшая лечебница для слонов.
– В общем, что-нибудь обязательно придумаем, обещаю. А пока вот как сделаем. Вы с ним здесь, у корабля, оставайтесь. Пускай отдохнёт и поест вволю.
– Ай-ай, капитан, – сказал Патрик и в сопровождении Монморанси углубился в банановые заросли.
С не самым лёгким сердцем побежал я догонять Макроджера, оставляя за спиной треск кустарника и жадное чавканье.
Ворота форта были распахнуты настежь, одна из створок сорвалась с петель и лежала на земле. Слева от ворот помещалась вывеска: «Таверна „Ароматная Тортилла“. Закрыто в связи с нашествием викингоиндейцев». Вывеска справа гласила: «Вегетарианская столовая „Хитрый Локи“. Закрыто в связи с изменением статуса острова на „необитаемый“».
Роллинз стащил шляпу и тяжко вздохнул.
– Какой великий черепаховый суп это был…
– Упокой морской дьявол его рецепт!
Макроджер склонил голову и прижал руку к сердцу в последнем торжественном приветствии.
Внутри форта царили пыль и запустение. Голые стены, несколько грубо сколоченных столов и скамей да старые кастрюли на кухне – вот и всё, что осталось от былой роскоши.
– Глядите-ка, – сказал Крюк, – а ведь кто-то сюда давеча наведывался.
Я подошёл ближе. Пыли на одном из столов почти не было, из подсвечника торчал огарок, на доске виднелись свежие ножевые царапины. Царапины складывались в буквы. Буквы – в слова: «Питер Фаулз – чёртов идиот!»
Сердце моё провалилось в пятки, подпрыгнуло и застряло где-то в районе горла. Дженни. Дженни была здесь. И она помнит обо мне. Думает обо мне!
– Макроджер, где карта?!.. Скорее… Мы должны туда… Клинт!.. Они здесь, на острове… Она здесь!..
Некогда заботливо расчищенная и посыпанная жёлтым песком, но давным-давно нехоженая тропа петляла по джунглям. Всё покрывал густой слой опавших листьев и сухих веток. Путь нам то и дело преграждали глубокие рвы, возникшие, очевидно, под разрушительным действием тропических ливней. Приходилось останавливаться, рубить деревья и сооружать мостики.
Но вот джунгли начали расступаться. Мы вышли на большую поляну, сплошь усеянную мириадами алых цветов. Тяжёлый пряный аромат наполнял лёгкие и кружил голову.
– Маки, – сказал Роллинз. – Тут надо соблюдать крайнюю осторожность.
– Ага, – согласился Крюк. – Говорят, их запах усыпляет так, что потом можно и не проснуться.
– Да ну конечно… Сказки-то не рассказывай. Если ты не маленькая девочка, а дюжий пират, то запах – это ерунда. Нет, главная опасность маковых полей в том…
Роллинз вдруг как-то странно хрюкнул, закатил глаза и повалился навзничь. Поляну огласил могучий храп. Макроджер судорожно шарил у бедра в поисках сабли.
– Полундра!.. Макоторговцы!.. Спаса…
Он рухнул на землю, начав храпеть ещё в падении. Из шеи его торчала короткая оперённая стрелка. Затем, без какого-либо ощутимого перехода, мне вдруг приснилась Дженни.
Я проснулся. Попробовал встать, но не мог шевельнуться; я лежал на спине и обнаружил, что моё тело опутано целой сетью тонких бечёвок. Повернул голову и установил, что товарищи мои превратились в такие же неподвижные коконы. Вокруг нас стояла целая толпа маленьких, желтолицых и узкоглазых людей.
– Ку-инь-бу, – сказал один из них, тыча в меня пальцем. – Фа-ля-синь!
– Ку-инь-бу Фа-ля-синь!.. Ку-инь-бу Фа-ля-синь!.. – подхватили остальные.
– Эй, Макроджер, ты как там? Очнулся?.. – спросил я. – Кто они такие? И чего говорят?
– Китайские макоторговцы, ясное дело. А что говорят… Пёс их разберёт… Он, когда ещё Толстым Псом звался, лет пять под началом госпожи Чжэн проплавал. Надо было его с собой позвать, да кто ж знал-то, что так обернётся?
Десятки рук подхватили наши тела, погрузили на низенькие многоколёсные тележки. Часть макоторговцев впряглась в тягловые лямки, остальные держали нас под прицелом духовых ружей. С непонятными, но, очевидно, торжествующими криками процессия углубилась в джунгли и в скором времени достигла укромной бухты на противоположном конце острова.
У выстроенных из бамбука причалов покачивались на воде бамбуковые джонки под прямоугольными бамбуковыми парусами. На берегу дымились печи, от которых тянуло запахом свежего хлеба. Словно мешки с зерном, вывалили макоторговцы нас из повозок под ноги старому благообразному китайцу. Редкие белоснежные усы его спускались до самой груди, голову венчал богато изукрашенный, расширяющийся кверху колпак.
– Кто вы такие, налушители, и что делали на маковом поле Гунь-Виня? – спросил он.
– Дьявол разбери!.. Или глаза меня обманывают, – сказал Макроджер, – или ты Гунь-Винь, главный повар «Ароматный Тортиллы»… Это же я, Макроджер, капитан «Макфьюри», помнишь?.. Давай-ка, скорее нас развяжи да налей по тарелке черепахового супа!
– Может, ты и Маклоджел. А может, и не Маклоджел… Откуда Гунь-Виню знать, если вы все на одно лицо? И челепахового супа не получишь. У Гунь-Виня с викингоиндейцами тепель милный договол. Гунь-Винь тепель макотолговец. Булочки с маком, пилоги с маком, клуассаны с маком… И никаких челепах, даже не плоси!.. А вы хотели у Гунь-Виня мак укласть. Хотели лазвязать плотив Гунь-Виня маковую войну. Но даже не пледставляете, как жестоко плосчитались. Гунь-Винь читал Сунь-Цзы. Гунь-Винь в совелшенстве овладел искусством войны!
– Любезнейший сударь, – сказал д’Арманьяк, – а не тот ли вы, случаем, Гунь-Винь, великий и ужасно знаменитый повар, что в тысяча… хм… проклятый склероз!.. В общем, не имели ли вы чести давать при дворе Его Величества мастер-классы традиционной китайской кухни?
– Какого именно из его величеств? Гунь-Винь пли многих дволах побывал.
– О, в таком случае примите мои заверения в совершеннейшем почтении! Я, видите ли, имею честь называть себя вашим поклонником и даже учеником. И, скажу без ложной скромности, кое в чём учителя превзошёл.
– Влёшь! Никто не может плевзойти Гунь-Виня. Никогда. Гунь-Винь плевосходен и неплевосходим.
– Вы забывайтесь, сударь! Никому не дозволено называть графа д’Арманьяка лжецом. К превеликому сожалению, я вынужден бросить вам перчатку в лицо. Ну, если вы меня развяжете… Тысяча чертей, короче говоря, я вас вызываю!.. Дуэль!.. Только дуэль может нас теперь рассудить!
– Плекласно. Гунь-Винь плинимает вызов. Готовься, плоклятый фланцуз, Гунь-Винь изжалит и излежет тебя, как утку по-пекински!..
Кроваво-красное предзакатное солнце уже готовилось утонуть в океане. Всё население колонии макоторговцев собралось на пляже. Нас они надёжно привязали к пальмам, что было с их стороны весьма благородно: в противном случае стягивающие по рукам и ногам путы не позволили бы нам сохранить вертикальное положение и увидеть дуэль своими глазами.
Дуэлянты, обмениваясь презрительными взглядами, замерли на расстоянии пистолетного выстрела друг от друга. Перед каждым помещался стол, уставленный грозно сверкающей кухонной утварью. Арсеналы продуктов были заполнены до отказа. От раскалённых плит поднимался зловещий дымок.
Над пляжем нависла абсолютная тишина, даже птицы, казалось, замолкли в ожидании неизбежного.
Гунь-Винь ударил первым. Широкий тесак вонзился в разделочную доску, задвигался с едва уловимым глазом проворством, рассекая стопку салатной зелени на мельчайшие частицы. Д’Арманьяк ответил безупречно элегантной серией финтов сковородкой.
Бой закипел. Зашипел, забулькал и зашкворчал.