– Слон! – сказал Хряк.
– Слон, слон!.. Я сам видел… С хоботом. И лапами!.. Кожурой банановой кидался!.. А в меня плюнул!.. – наперебой заговорили китобои.
– Хорошо, – сказал Акаб без особой уверенности. – Компромисс: слоновый кит.
– Да какая, к дьяволу, разница? – сказал Хряк. – Кем бы он ни был, он от нас тоже сбежал. Получается, за четыре года мы так никого и не поймали. И это в то время, как все наши товарищи-моряки подались в пираты и нынче только и делают, что топят корабли да пьют ром в своё удовольствие… Я давно подозревал, но теперь скажу прямо: Безумный Акаб – совершенно безумен! Предлагаю его низложить по состоянию здоровья, корабль этот постановить считать пиратским, а меня избрать капитаном. Выношу на голосование. Кто за?..
Девятнадцать китобоев, включая самого Хряка, подняли руки.
– Против?..
Руку поднял один Акаб.
– Воздержались?.. Никого. Очень хорошо. Решение принято.
– Возражение по процедурному вопросу. Требую признать результаты недействительными. Их голоса не были учтены, – поспешно сказал Акаб, указывая на нас.
– А почему это мы должны их учитывать? – спросил Хряк.
– Да, почему это они должны нас учитывать? – спросил доктор Стокеш. – И потом, с чего ты взял, что мы бы стали против голосовать?
– С ума не сходите! – рявкнул Акаб. – Если они низложат меня, то вас и подавно низложат.
– Откуда низложат? Мы же никаких должностей не занимаем.
– Не откуда, а куда, идиоты! На дно они нас всех низложат, что тут непонятного?
Мы вопросительно посмотрели на Хряка. Хряк кивнул.
– Поддерживаю возражение капитана Акаба, – сказал Патрик. – Требую пересчёта голосов.
– Возражение отклонено. В соответствии с регламентом сходки голосовать могут только члены команды, – сказал Хряк.
– Извините, но я возражаю против отклонения возражения. Есть прецедент! Дело капитана Кидда против команды фрегата «Сент-Роз». Тогда в сходке принимали участие и пассажиры.
– Возражение на возражение. Указанный прецедент был тщательно разобран и признан несостоятельным во время слушаний дела «Жемчужины» против капитана Инглэнда.
– Возражение на возражение на возражение! Амаро Парго против «Аве-Мария»!..
Историю пиратства Патрик явно успел выучить назубок. Хряк, впрочем, знал её не хуже. Сойдясь бортами, с увлечением бомбардировали они друг друга именами капитанов и названиями кораблей. Ядра убийственных аргументов и контраргументов носились в воздухе с такой частотой и скоростью, что мало-помалу выкосили всех присутствующих. Китобои украдкой зевали и разбредались по кораблю, Акаб впал в транзиторное сумеречное помрачение сознания, Среда без лишних затей накрылся хвостом и тихонько похрапывал.
Я вдруг подумал, что неплохо бы съесть банан. Заглянул в стоящую на палубе бочку. Оказалось, что банан там оставался всего один. Чтобы достать его, мне пришлось влезть в бочку целиком.
– …Экипаж «Уиды» против Чёрного Сэма Беллами!.. – доносился снаружи рёв Хряка.
– Возражение! Капитан Рейнольдс против «Светлячка»! – кричал в ответ Патрик.
– Эмм… Первый раз слышу. А это кто?
– Стыдно не знать!
– Гм… В сходке объявляется перерыв. Я должен ознакомиться с материалами дела… А вы, парни, привяжите-ка их пока к мачте, чтоб не сбежали.
– И Акаба тоже?
– С ума посходили? У него же анкилофобия, его по медицинским показаниям связывать нельзя.
– Эй, одного не хватает!.. Куда он подевался?.. Удрал, паршивец!.. Ничего, далеко не уйдёт… Ищите его, ищите!..
Палуба задрожала от топота. Вылезти из бочки и сдаться?.. Но тогда, как бы ни старался Патрик, подсчёт голосов всё равно закончится не в нашу пользу. Остаться здесь, внутри?.. Бесполезно, с минуты на минуту китобои меня отыщут. Попробовать незаметно пробраться в трюм и там… На этом мысль обрывалась, однако в ней всё же чувствовался некий оптимистический потенциал. Я осторожно высунул голову.
– Вот он!.. Хватай!.. Держи!..
В бочку вонзился пущенный умелой рукой гарпун. Ноги сами подкинули меня в воздух, приземлили на палубу и понесли куда-то в сторону кормы. Рёв погони ударил в спину, в ушах засвистел ветер и пролетающие мимо гарпуны. Древний первобытный ужас – ужас спасающейся от охотников жертвы – увлекал меня вперёд, превратив в сгусток липкого животного страха… Что именно ноги собирались делать на корме, выяснить так и не удалось. Шагов через пять они зацепились за свободный конец верёвки, которой товарищи мои были притянуты к мачте. Я упал, кубарем покатился по палубе, заслоняясь руками и стараясь вытолкнуть из горла крик о пощаде. Приготовившись к новому ужасу, поднял глаза. И увидел сверкающие на солнце кирасу и стальной шлем.
Офицер городской стражи Сан-Януарио разглядывал меня без любопытства. За его спиной, вцепившись в «Макфьюри» абордажными крючьями, стоял патрульный клипер. Шеренга стражников держала нас всех под прицелом ручных мортир.
– Пираты на борту есть? – спросил офицер.
– Есть, есть!.. Мы пираты, – сказал Хряк, выступая вперёд. – Что, слишком шумели? Не извольте волноваться, ваше благородие, сейчас только этих вот на дно отправим и всё тихо-мирно будет.
– Это меня не интересует. Каперскую лицензию предъявите.
Офицер требовательно протянул руку. Хряк опешил.
– Лицензию?.. С каких это пор в Сан-Януарио на пиратство разрешение требуется?
– Угу. Понятно. Взять их!
Стражники перепрыгнули через борт, приклад мортиры заехал Хряку в брюхо, согнув его пополам.
– Это полицейская жестокость, у меня свидетели!.. – вопил тот, пока ему крутили руки. – Губернатор Клеменс этого так не оставит. Я зарегистрированный избиратель, я за него голосовал… Всё ему расскажу!
Офицер безразлично пожал плечами.
– Разумеется. На это ты право имеешь. А мы всё, что ты ему скажешь, используем против тебя. И против него. Видишь ли, губ… гм… государственный преступник Клеменс находится именно там, куда вы все попадёте за нелицензированное пиратство. В самом глубоком каземате. Там и поговорите.
– А что случилось? – спросил я, не без труда выглядывая из-под сидящего на мне стражника. – В чём Клеменса обвиняют?
– Пока неизвестно. Это государственная тайна. Идёт предварительное следствие, и губернатор Тич ещё не предъявил ему формальных обвинений.
– Губер… кто?! – переспросил я.
– Слава губернатору! – вскричал Акаб. – Наконец-то отыскался человек, что избавит нас, честных тружеников моря, от этих ужасных пиратов!.. У-у-у, проклятущие, совсем распоясались, уж и китов спокойно половить нельзя!
– А, это ты, Акаб, – сказал офицер. – Так ты, значит, не с ними? Не пират?
– Дьявол упаси! Каждая собака в Сан-Януарио знает: я слишком безумен, чтобы искать личной выгоды. Хроническая плутофобия у меня, страх разбогатеть. В острой форме. Нет-нет, я честный китобой, довольствуюсь лишь тем, что море пошлёт… Вон, сами посмотрите, ваше благородие, улов мой сегодняшний…
Он указал на привязанных к мачте доктора, Патрика и Среду. Офицер задумчиво потёр подбородок.
– Хм… Ну, похоже, не врёшь… Что ж, служить и защищать – вот долг городской стражи Сан-Януарио. И ныне мы сослужили добрую службу честному капитану Акабу, защитив его корабль и улов от нелицензированных пиратов. Так в отчёте и запишем… Остальные арестованы.
– Стойте! – закричал я. – Это не его, это наш корабль! Он его украл и нас похитил. Вы слона по дороге сюда не встречали? Белого такого, в косынке?.. У него при себе записка, она мои слова подтвердит.
Стражник отшатнулся от меня с брезгливой гримасой.
– Акаб, это родственник твой, что ли?.. Он у тебя хоть не буйный? Не кусается?
Акаб вдруг стиснул меня в объятиях. На той стороне лица его, что была обращена к офицеру, сияла счастливая улыбка. Сторона противоположная яростно подавала мне какие-то знаки глазом, половиной рта и даже ухом.
– Сын мой, помнишь ли ты меня? Я твой отец, сын!
– Хватит нести бред! – сказал я, пытаясь сбросить его руки с плеч.
Однако капитан оказался гораздо сильнее, чем можно было предположить. И гораздо настойчивее.
– Не извольте беспокоиться, ваше благородие, у него диссоциированная амнезия. Совершенно ничего не помнит. Весь в папку уродился!
– Бедный парень… С такой-то наследственностью… – сказал офицер. – В общем, этого тоже отпустить… А теперь вперёд, стража, время уходит быстро!
Патрульный клипер отчалил, увозя Хряка и прочих незадачливых китобоев. Акаб разом перестал улыбаться, объятия его превратились в стальную хватку. Не успел я и глазом моргнуть, как оказался накрепко привязанным к мачте.
– Папа, что ты делаешь? – спросил я, стараясь говорить мягко и убедительно. – Отвяжи меня, пожалуйста. Разве ты забыл, как играл со мной в прятки и качал на коленях?
– Кто жалеет розги, тот губит дорогостоящий товар. Дьявол побери, конечно же, я знаю, кто ты такой!.. Я сумасшедший, а не идиот. Не сын ты мне больше, бывший сын. Хоть бы спасибо сказал, что будешь не в губернаторском каземате сидеть, а в уютном вольере на Джерси… Ох уж эта нынешняя молодёжь…
Акаб наклонился, подобрал валяющуюся на палубе боцманскую дудку. Вздохнул, покачал головой и, наигрывая токкату Баха, отправился к штурвалу.
Смеркалось. Луна уже повисла над палубой «Макфьюри», бросившего якорь в бухте какого-то незнакомого острова. По словам Акаба, сюда он заплыл, чтобы успокоить нервы и как следует выспаться перед долгим рейсом через Атлантику. Этим, запершись в капитанской каюте, он сейчас и занимался. Мне же забыться сном не давали тревожные мысли, храп Среды под ухом и то обстоятельство, что мы всё ещё были привязаны к мачте.
Губернатор Тич… Если бы только раньше знать, что так обернётся… Тич пиратов ненавидит, он бы точно послал корабль на поиски Клинта и Дженни. Может, ещё не поздно?.. Если смогу я добраться до Сан-Януарио, встретиться с ним и всё объяснить…
Размышлениям этим я, очевидно, сам того не замечая, предавался вслух.
– Не хотелось бы тебя разочаровывать, – сказал Патрик, – но мы теперь и сами пираты. И уж точно не лицензированные, что бы это ни означало. Не говоря уж о том, что из каземата сбежали. Сомневаюсь, что мистер Тич объяснения твои воспримет благосклонно.