– Ид-ид, эго, уберэго! Траум-траум!.. Ид-ид, эго, уберэго! Траум-траум!..
– И что, мы так и будем тут сидеть? – спросил я.
– Рано или поздно каждый из нас должен проиграть. С этим ничего не поделаешь, – сказал Стокеш, поудобнее устраиваясь в котле. – Как ваш лечащий врач – ваш настоящий лечащий врач – рекомендую брать пример со Среды и получать удовольствие от водных процедур. А там поглядим.
Мы сидели на окраине деревни людоведов и неотрывно смотрели в море. Дежурные санитары неотрывно смотрели на нас. На душе скребли кошки, в голове от уха к уху переливалась тягучая пустота, и внутри этой пустоты всё ещё звенел успевший опостылеть голос Днумги. Коротенький халат из серого тростника больно кололся и натирал кожу. С досадой почесал я плечо… Схватился за него всей ладонью, судорожно ощупал.
– Попугай?!.. Где мой попугай?
– Извини, но я всё же послал его к призраку, – сказал Патрик. – Ещё на «Макфьюри» успел, прежде чем нас усыпили.
– И правильно сделал, – сказал призрак, усаживая попугая мне на плечо. – Персонажи, ну, может, хватит уже нам ссориться, а?.. У нас же так сюжет провисает. Вас всё время кто-нибудь то похищает, то в плен захватывает. Никакого развития. Это становится утомительным, в конце-то концов.
– Можно подумать, с твоей помощью лучше получается, – сказал я.
– Нет. То есть да, не лучше, – согласился призрак. – А что делать? Вы же не очень хотите врагов убивать. А даже если бы и очень хотели, это не сильно бы и помогло, не в обиду будет сказано. И против того, чтобы вас самих убивать, тоже, подозреваю, возражать станете… Ладно, я постараюсь, обещаю. Даже уже кое-что придумал.
– Ну?.. – сказал я.
– Что?
– Ну тогда делай что-нибудь!
Призрак щёлкнул пальцами. Мы подождали. Ничего не изменилось.
– Ничего не изменилось, – сказал я.
– Очень даже изменилось, – сказал призрак. – Я всё устроил наилучшим образом. Запомни: всё мерзостно, что вижу я вокруг.
– В каком смысле?.. То есть, да, я согласен, но какое отнош… Эй, куда?!.. Стой!
Поздно. Он уже вновь растаял в воздухе. Я аж плюнул от досады. Сколько раз буду я ещё попадаться на эту удочку и надеяться, что…
– Всё как-нибудь устроится, – сказал Патрик. – Рано или поздно профессор Днумга во всём разберётся и нас отпустит.
– Ага, сейчас, – сказал Акаб. – Размечтался. Этот чёртов людовед будет изгонять из нас демонов безумия до тех пор, пока вы не поверите, что ваш ходячий кит – не слон. И пока я не поверю, что он слон.
– То есть пока мы все не сойдём с ума, – Стокеш кивнул. – Акаб прав. Беда в том, что Днумга никакой не профессор. Он шарлатан. Я решительно не понимаю, как Пенни могла с ним связаться. Она же умница, врач по призванию… Сам капитан Фальшивый Карл находил её работы безупречно научными…
– Я тоже не понимала, Граф… О, как многого я тогда не понимала!
Незаметно подошедшая мисс Робинсон опустилась на землю рядом с нами.
– Пока мне не открылось: в мире есть многое, что и не снилось современной науке. Людоведы – вовсе не дикари. Они потомки древней цивилизации, намного превосходившей нас в развитии. Секрет людоанализа им передали пришельцы с далёких звёзд.
– Мда… – сказал Стокеш. – Случай гораздо более тяжёлый, чем я предполагал.
– Подожди, не торопись с выводами! Не думай, Граф, я полностью отдаю себе отчёт в том, как глупо это звучит. Именно такой была и моя первая реакция. Но потом я увидела то, что собираюсь показать вам сейчас. Профессор Днумга держит это в строжайшем секрете, но я чувствую, что должна… В общем, пойдёмте со мной, прошу вас…
Густые джунгли подступали к пирамиде с трёх сторон. Побеги и лианы карабкались к вершине по кольцевым террасам, укрывая грандиозное сооружение зелёным пологом, под которым едва угадывались изначальные его очертания. Сторона четвёртая выходила к тихой морской лагуне и обрывалась вниз, к воде, будто сливаясь в одно целое с отвесными прибрежными скалами.
– Ну пирамида… Ну здоровенная… – сказал Стокеш. – И что с того? Мало ли в Сан-Януарио пирамид? Причём бо́льшую часть из них капитан Длинноухий Тур построил, когда пытался доказать, что предки здешних аборигенов были выходцами из Египта.
Мисс Робинсон молча взяла его за руку и потянула дальше по тропе, что вела к срытому кустами и папоротниками входу в пирамиду.
– Ну и что? Обыкновен… хм… – сказал Стокеш.
Мы стояли в просторной, полого уходящей вниз и вглубь галерее. Настенные факелы освещали множество высеченных на камнях рисунков. И готов поклясться, что изображённые на них предметы и события к нашему миру не принадлежали. Удивительные летающие машины проносились меж созвездиями. Мириады безлошадных экипажей ехали по дорогам. Жрецы в масках вырывали у несчастной жертвы сердце и вкладывали на его место механический прибор. Железный всадник на стальном коне преследовал маленькую человеческую фигурку. Ящероподобное чудовище выходило из моря и топтало непропорционально высокие дома. Над бескрайними городами росли огромные…
– А это что? – спросил я.
– Профессор Днумга говорит, что с помощью грибов таких размеров пришельцы со звёзд решали проблему перенаселения и нехватки еды. Но пойдёмте, пойдёмте, это ещё не всё…
Удивляясь и содрогаясь при виде всё новых и новых рисунков, миновали мы целую систему галерей, проходов и лестниц и очутились в огромной пещере, спрятанной глубоко в недрах пирамиды. Неровный свет факелов дрожал на теряющейся во мраке бескрайней водной глади. В центре подземного озера находился предмет, напоминающий многократно увеличенную в размерах медную бочку с плавными обводами.
– Теперь вы понимаете? – лицо мисс Робинсон было исполнено восторга и благоговения. – Профессор Днумга говорит, что это – межзвёздный корабль предков. Настанет день, и племя людоведов поднимется на его борт и улетит к далёким прекрасным мирам.
Стокеш недоверчиво хмыкнул.
– При всём желании Днумги эта штука никуда не улетит. Она замурована в пещере.
– Вовсе нет. Озеро соединено с лагуной подводным туннелем. Точно по размеру корабля.
– Ну хорошо. Это всё удивительно и загадочно, признаю. Но уверен, что должно быть какое-то разумное объяснение.
– Да? Тогда объясни, почему железный корабль не тонет в воде, а?
– И всё же одной цепи тут достаточно. Мне так кажется. Извините… – сказал Патрик.
Он рассматривал последний из настенных рисунков. Изображено на нём было сооружение, напоминающее детскую лошадку на колёсиках.
– Погоди-ка… – сказал я. – Но ведь это… Да нет, не может быть. Просто совпадение.
– Не-не, именно он. Эквестроцикл. Вот, смотри.
Палец его указывал на высеченные в камне буквы: «Галерея работ капитана Монте-Винчи. Все права защищены, незаконное копирование и распространение преследуется погоней».
– Прекрасно, – сказал я, – просто прекрасно… Как же мне всё это осточертело!.. Вот уж воистину, трижды прав он был: всё мерзостно, что вижу я вокруг… Глаза бы мои больше не глядели на всех этих безумных людоведов, безумного Монте-Винчи, безумный Сан-Януарио и… и… безумного чёрта в ступе!
Мисс Робинсон вдруг изменилась в лице. Бросилась ко мне, судорожно ухватила за грудки. Глаза её смотрели на меня с мольбой, губы тряслись.
– Что?!.. Что ты сейчас сказал?.. От кого ты это слышал?
– Эмм… Чёрта в ступе?.. Даже не знаю… Полагаю, от бабушки.
– Нет-нет, раньше, до того!.. Шестьдесят шестой сонет Шекспира. Вот это: всё мерзостно, что вижу я вокруг, но как тебя покинуть, милый друг?.. Его он читал мне в день нашей последней встречи!
– Кто читал?.. Призрак?
– Призрак?!.. Значит, он умер?.. О, нет!..
Если бы Стокеш не успел её подхватить, мисс Робинсон неминуемо расшибла бы голову о каменный пол.
– Думаю, речь идёт о её возлюбленном – говорил доктор, проводя реанимационные мероприятия. – Он военным был, отправился в Индию и пропал в этих краях, в Сан-Януарио. Только не спрашивайте, как это он умудрился и где здесь логика, я понятия не имею.
Мы с Патриком переглянулись и в один голос сказали:
– Литтлфрог!
При звуках этого имени мисс Робинсон открыла глаза, протянула к нам дрожащую руку. И тут же снова рухнула в обморок.
– А Пенни, как об этом узнала, – продолжал Стокеш, – сразу же угнала папину яхту – папа у неё шотландский лорд – и ринулась на поиски. Но только лишь сюда добралась, как яхту её Клинт потопил. Так она в Сан-Януарио и застряла. В университет поступила, ну, чтобы времени не терять. На психологической помощи жертвам морских катастроф специализировалась. И непрестанно продолжала искать… А вы что, и впрямь этого Литтлфрога видели? Он жив?
– Очень даже, – сказал я. – Он…
– Уберид! Уберэго!
В пещеру ворвался разъярённый Днумга. Бригада санитаров следовала за ним по пятам. Потрясая кулаками и брызжа слюной, теснил он нас к воде.
– Убертраум! Убертанато!.. Траум-траум… Тра-аум… Тра-а-ау-у-ум…
Днумга затих, по лицу его расплылась блаженная улыбка. Он рухнул наземь. Стоявшая за его спиной мисс Робинсон опустила дикобраза.
– Профессор Днумга говорит, что вы нарушили все возможные табу и совершили великое святотатство… Впрочем, меня ни в малейшей степени не интересует, что он говорит. Меня интересует, где мой Литтлфрог и почему мы до сих пор торчим здесь, вместо того, чтобы немедленно плыть к нему?
Она повернулась и решительно направилась к выходу. Выход загораживали могучие тела санитаров. Мисс Робинсон приостановилась и в изумлении склонила набок голову.
– Серьёзно?.. У вас действительно хватить духу стоять на пути влюблённой женщины?
Санитары переглянулись. Бочком отступили в коридор. Послышался стремительно удаляющийся топот босых ног.
Стокеш просиял.
– Друзья мои, познакомьтесь. Вот теперь это именно та Пенелопа Робинсон, которую я когда-то знал!
Глава одиннадцатая. Как выигрывать и проигрывать войну
Бегство от людоведов обошлось без приключений. Строго говоря, это людоведы спасались бегством от одного лишь взгляда мисс Робинсон. Освобождённый Монморанси обрадовался нам так, что некоторое время я всерьёз готовился распрощаться с жизнью в объятиях его хобота. Теперь он сидел на палубе «Макфьюри» рядом с Акабом. Смотрели они друг на друга с нескрываемым взаимным подозрением. Патрик стоял у руля. Мисс Робинсон, не останавливаясь ни на секунду, расхаживала от носа к корме. Стокеш бегал за ней, уговаривая не волноваться и ещё чуть-чуть потерпеть. Получалось у него не очень, наш план заехать сначала за Макроджером и компанией мисс Робинсон не одобряла и расценивала в качестве напрасной траты времени.