– То есть, если бы Мия не была беременна, вы бы ее не убили? – Логана не впечатлила ее пылкая речь, он оставался спокоен.
– Если бы она согласилась и взяла от меня деньги на аборт, то я бы ее не убила. Думаете, я какая-то психопатка? Я позаботилась о своем ребенке, – вкрадчиво ответила Милдред, будто растолковывала простые вещи неразумным детям.
– Позаботились о своем ребенке, убив своего внука… – резюмировал Тайлер. – И как, стоило оно того?
– Стоило или нет, чего тут гадать? Поздно уже…
– Думаете, сын вас простит? – спросил Логан, глядя, как в уголках глаз Милдред скапливаются слезы.
– Вы спросили, почему я ее убила, я ответила, чего вы еще хотите от меня? – Женщина приосанилась, подавляя эмоции.
– Вы воспользовались удобной ситуацией, чтобы избавиться от нежеланной невестки и избежать подозрений, но где вы взяли яд кураре? Почему он оказался у вас под рукой в нужный момент? Вы готовились к преступлению? – спросил Логан.
– И да, и нет. Яд кураре я привезла из Мексики во флаконе с духами пару недель назад. Тогда я еще не была уверена, что он мне когда-нибудь понадобится, но как видите… – Милдред перевела дыхание и продолжила: – Я не ношу яд в кармане постоянно, но я знала, что Габриэль устроит пакость конкуренткам, поэтому приготовилась.
– Как вы узнали? – Тайлер немного удивился, ведь на допросе она вполне убедительно говорила о том, что это дело рук другой фигуристки.
– Я знала, что Пол следит за фигуристками, воспользовалась его компьютером, чтобы посмотреть запись. Все просто. Пол приходит на работу прямо перед тренировками, а я на катке с рассвета до заката. Я видела, что Габриэль пришла раньше обычного, поэтому решила проследить, – спокойно объяснила Милдред.
– Давно вам известно об увлечениях доктора Соммерса? – спросил Тайлер.
– Очень много лет, мы поэтому и расстались в свое время.
– Почему же вы не сообщили в полицию? – удивился Логан, хотя тут же вспомнил, что такие женщины ничего не делают без личной выгоды.
– В этом не было смысла. Как видите, его хобби мне пригодилось. Если это все, то я очень устала и хотела бы побыть одна.
– У вас теперь будет очень много времени в одиночестве. Лет от двадцати до пожизненного.
Прощание с Мией Фрейзер прошло на катке. Гроб установили прямо в центре, а друзья и семья бросали цветы на лед и аплодировали ей в последний раз так, будто она только что завершила самое яркое выступление в своей карьере. Дрейк тоже пришел, он не сдерживался в эмоциях, ведь на его долю выпало сразу несколько испытаний: утрата любимой, потеря нерожденного ребенка и тоска по матери, совершившей страшную ошибку и лишившей его счастья. Он не простил мать и пока не знал, сможет ли простить хоть когда-то, но точно знал, что вернется на лед, как только оправится от потери.
После прощания Таня подошла к детективам и попросила прощения. Она не сказала сразу про Дрейка, потому что испугалась, что ее обвинят в убийстве и не станут разбираться.
Результат экспертизы игл из шкафчика Габриэль Леблан полностью снял с нее подозрения. Иглы были обычными, практически стерильно чистыми.
Милдред Ламберт осудили на двадцать пять лет за убийство, с возможностью подачи прошения о досрочном освобождении через восемнадцать лет, но она еще не решила, стоит ли ей воспользоваться этим шансом.
Анна Полякова• «В твою пользу» •
– На лед приглашается спортивная пара из Санкт-Петербурга: Лидия Веретенникова и Артем Скляров, – услышали мы голос диктора на арене, когда направлялись в подтрибунное помещение.
К счастью, наше выступление было уже закончено. Дима предложил:
– Может быть, останемся, посмотрим?
Наблюдать за прокатом соперников лично у меня не было никакого желания. Хотелось поскорее оказаться в раздевалке и снять коньки.
– Иди, если хочешь, лично я пас.
Димка попереминался с ноги на ногу и все-таки выпустил мою руку.
– Пойду. Надо знать, в какой ребята форме и что можно ожидать от них завтра.
Сегодня мы исполнили короткую программу, а завтра всем нам предстояла произвольная. Настрой партнера мне не понравился. Не по-спортивному это – ориентироваться на выступление соперников. Нужно в первую очередь работать на свой результат. Только в таком случае все получится. Даже если речь идет о таком незначительном турнире, как этот.
Соревнования были региональными и, по сути, разминочными перед предстоящими, более серьезными турнирами. Для самого состязания было большой удачей, что на него заявились сразу две самые сильные спортивные пары по фигурному катанию в стране: мы с Димой и Лида с Артемом. На участии настояла наш общий тренер.
– Важно сполна ощутить соревновательный дух, проверить себя, – говорила Татьяна Викторовна.
Мы с детства привыкли во всем слушать тренеров. И да, лишний раз показать свои программы публике, увидеть оценки судей, опробовать костюмы – хорошее подспорье в дальнейшей борьбе.
– Василиса, это было феноменально! Какая высокая подкрутка! – услышала я, едва успев войти в раздевалку.
Ко мне подошла спортсменка из московской пары, они выступали в первой разминке и на высокие места не претендовали. Немного напрягшись, я вспомнила, что ее зовут Полина.
– Рада слышать.
Я улыбнулась и села на скамейку, чтобы наконец ослабить шнуровку на ботинках. Ноги гудели, и пульс, кажется, только-только начинал приходить в норму. Очень хотелось пить. В чемодане у меня лежала бутылка воды, я вскрыла ее и выпила почти половину за раз.
Когда наконец я переобулась в кроссовки, отправилась в коридор. Там, возле выхода на арену, стоял Витька, который тоже тренировался в нашей группе. Он смотрел на большой экран, прикрепленный к стене. Шла трансляция соревнования. Лида с Артемом заходили на последнюю поддержку.
– Ты чего без партнерши? – спросила я его о Юле.
– А ты? – подмигнул он.
– Димка на арене, – объяснила я.
– Юле не так повезло!
– А что случилось?
– Да тренеры ее чихвостят.
– За что?
Выступление ребят я не видела, так как вовсю готовилась к своему.
– Сорвала прыжок. Обидно, конечно, мы об этот сальхов уже год бьемся. Только вроде все стабильно на тренировках стало, и вот опять!
– С кем не бывает, – философски заявила я. – Ты чего поддержать-то ее не пошел?
Виктор замялся, щеки его порозовели. С Юлей они были не просто партнерами на льду, но и в жизни. В общем-то это не такая редкая история в нашем виде спорта. У нас с Димой отношения тоже вышли за рамки профессионального сотрудничества. С той только разницей, что мы с ним встали в пару всего два года назад, а Юля с Витей катаются вместе с детства.
– Ты же ее знаешь, – вздохнул парень. – Сказала не соваться, ну а я что?
Характер у его девушки действительно был не сахарный. Даже я порой терялась, когда Юля начинала его публично демонстрировать.
Дверь, ведущая на арену, распахнулась, и к нам вышел Дима:
– Семьдесят баллов ребята набрали, – сообщил он.
Заметив, что мы с Витькой стоим прямо у экрана, он добавил:
– А, так вы знаете уже! Вторые мы, в общем. Как всегда.
– Бывали и третьими, – напомнила я, подмигнув.
– Завтра еще будет шанс побороться, – как мог подбодрил Витя.
– Очень смешно, разрыв только увеличится!
Мы с Димкой действительно еще ни разу не смогли не только дотянуться до баллов Веретенниковой и Склярова, но и чисто выполнить программу подобной сложности.
Они давно тренировались у нашего именитого тренера, и я верила, что через пару лет мы все-таки дотянемся до их уровня. Быть вечно на вторых ролях было совсем не в моем характере.
Впрочем, для многих спортсменов – вторая строчка турнирной таблицы, на которой мы частенько оказывались, уже являлась пределом мечтаний. Стоять на подиуме с медалью, слушать гимн – кажется, все ребята на катке грезят об этом с детства.
Я, кстати, плохо помнила, о чем мечтала, будучи совсем маленькой. Знаю, что мама привела меня на каток, когда мне было четыре года. Тот день словно врезали в мою память.
– В каком месяце девочка родилась? – спросила тренер.
Это была очень высокая плотная молодая женщина. Нина Антоновна, но мы с ребятами почему-то называли ее Нина Антоновка.
– В сентябре, – ответила мама. – Неделю назад день рождения отметили.
– Плохо, – покачала головой тренер.
– Мы больше не будем! – поспешила заверить мама.
– Что не будете?
– Праздновать, – растерялась она.
– А-а, – протянула Нина Антоновка. – Я уж думала, рождаться. Хорошо бы успевать делать это в первой половине года.
Так сложилось в нашем виде спорта, что те, кто родился до июня включительно, имели шанс выходить на юниорские, а затем и взрослые соревнования раньше тех, кто появился на свет, как я, в сентябре.
С тех пор я стала ненавидеть дни рождения. А еще я постоянно доставала маму вопросом, почему она не родила меня раньше. Тогда мне казалось, что родители сами принимают решение о готовности ребенка к появлению на свет и нажимают какую-то волшебную кнопку, чтобы запустить процесс.
– Несмотря ни на что, у нас все получится, – твердила мама. – Да, у кого-то есть такое преимущество, а наша задача наработать другие.
В целом мама оказалась права. У нас действительно получилось выйти на прекрасный уровень. Только вот мечтала я об одиночных выступлениях, а там как раз эти злосчастные месяцы играют большую роль.
Я готова была биться до последнего, но мама с годами, кажется, настолько свыклась с мыслью о неправильном дне рождения, что и сама перестала верить в успех. Поэтому, когда мне исполнилось тринадцать и к нам в город приехал тренер, занимающийся с парами в Петербурге, мама решила, что это шанс.
Петр Николаевич и сам заметил меня.
– Хорошая у вас девочка, – сказал он нам с мамой после открытой тренировки. – Все данные для парного катания у нее есть. В Петербурге у меня есть подходящий парень. Приезжайте, попробуем!