атура Суллы отличалась от предыдущих по двум признакам: во-первых, у него не было ограничения по времени правления; во-вторых, ему предоставлялись огромные и неконтролируемые полномочия, позволявшие издавать или отменять любой закон с гарантией дальнейшей свободы от преследования. И именно этим Сулла и занимался в течение трех лет, пока не принял решение об отставке. Он тихо удалился в свое имение на берегу Неаполитанского залива и умер в старости в своей постели в 78 г. до н. э. Сулла почил на удивление мирно, согласно его жизнеописанию, хотя некоторые античные авторы не без удовлетворения отмечали отвратительные подробности его последних дней: тело разъели черви, которые размножались быстрее, чем их успевали убирать. Сулла был первым диктатором в современном понимании этого слова. Юлий Цезарь будет вторым. Это станет самым губительным наследием Рима для всей нашей истории.
Сулла предложил программу реформ более обширную, чем Гай Гракх. Он отменил некоторые прежние популистские меры, включая выдачу льготного хлебного пайка. Сулла ввел пакет официальных процедур и инструкций по прохождению лестницы магистратур, многие из этих правил восстанавливали главенствующее положение сената в системе государственных институтов. Он удвоил состав сената, с примерно 300 членов до 600 (никогда не было определенного числа сенаторов) и предусмотрительно поменял систему назначения сенаторов, обеспечив и на будущее поддержание его численности. Вместо назначения сенаторов цензором отныне все квесторы автоматически попадали в сенат, и одновременно диктатор увеличил количество квесторов с восьми до двадцати. Это обеспечивало более или менее надежное восполнение ежегодно выбывавших по причине смерти сенаторов. Сулла также настаивал, чтобы должности получали в определенном порядке и не раньше оговоренного возраста (никто не мог, например, стать квестором, не достигнув тридцати лет), нельзя было к тому же никакую должность занимать дважды с перерывом менее десяти лет. Это была попытка предотвратить как раз такое единовластие, которое установил сам Сулла.
Реформы подавались, как стремление вернуть традиционно сложившийся в Риме порядок. В действительности же не все они работали на восстановление обычаев предков. Две или три попытки урегулировать схему прохождения магистратур уже предпринимались ранее, но чем далее мы углубляемся в прошлое Рима, тем более гибкие и подвижные правила получения должностей там встречаем. Нововведения вызвали и некоторые нежелательные последствия. Увеличение числа квесторов решало одну проблему – пополнение сената, – но при этом порождало другую проблему. Количество консулов оставалось неизменным – только двое. Зато внизу служебной лестницы появлялось все больше молодых людей, которым не суждено было добраться до вершины. Конечно, не все туда рвались; некоторые не доживали до минимального консульского возраста – сорока двух лет. Однако новая система практически гарантировала обострение конкурентной борьбы с увеличением числа обойденных судьбой и раздосадованных поражением, наподобие Катилины через два десятилетия.
Рассмотрев одну из самых знаменитых реформ Суллы, можно отчасти понять, как он рассуждал. Речь идет о народных трибунах. Начиная с Гракха от них часто исходили инициативы самых разных реформ, и Сулла это осознавал. Он решил серьезно урезать полномочия трибунов. Эту старинную должность, как и диктатуру, наполнили новым смыслом. Введена она была в V в. до н. э., чтобы представлять интересы плебеев, однако некоторые права и привилегии сделали эту должность весьма привлекательной для тех, кто в последующие времена искал неограниченной власти. В частности, у трибуна было право представлять законы Народному собранию, а также накладывать вето на общественные инициативы граждан. Это право вето, должно быть, появлялось постепенно, сначала в меньшем масштабе. Трудно себе представить, чтобы на заре борьбы сословий патриции могли позволить представителям плебеев блокировать абсолютно любые их решения. Но к тому моменту, когда Марк Октавий многократно накладывал вето на законопроекты Тиберия Гракха в 133 г. до н. э., было установлено, чтобы право трибуна вмешиваться практически ничем не ограничивалось.
Каких только трибунов в Риме не было: и Октавий, и тот самозваный мститель, который убил Тиберия ножкой скамьи, оба были коллегами Тиберия. Они также оба были достаточно богаты и, безусловно, не представляли интересы «низов». Однако в глазах народа эта должность сохраняла свой изначальный смысл. Ее по-прежнему могли занять только плебеи. Впрочем, патриций, жаждавший попасть на это место, мог обойти препятствие, если его усыновляли плебеи. Так многие и делали, чтобы провести реформы в угоду толпе. Поэтому Сулла предусмотрительно внес изменения, чтобы сделать эту позицию непривлекательной для римлян с политическими амбициями. Он отобрал у трибунов право выдвигать законопроекты, ограничил право вето и запретил трибунам служить на какой-либо другой выборной должности в будущем (превращая, таким образом, эту магистратуру в тупиковую для карьеры). Снятие этих ограничений было основным требованием противников Суллы, и в течение десятилетия после ухода Суллы все они были отменены, что подготовило почву для последующего поколения сильных и влиятельных трибунов. Даже императоры впоследствии хвалились, что обладают «властью трибунов» (tribunicia potestas), демонстрируя, таким образом, свою заботу о простых людях Рима.
В ретроспективе, однако, борьба за права трибунов выглядит, скорее, как попытка отвлечь внимание. Римских политических деятелей на самом деле волновал вопрос о природе политической власти, который их и разделял на разные лагеря, а не конкретные права, которые дает определенная должность. Гораздо более значительными на средней исторической дистанции оказались некоторые из практических решений Суллы, в частности, об отставке легионеров, отслуживших долгий срок. Он распорядился поселить ветеранов в городах Италии, которые сражались против римлян в Союзнической войне, и отобрал близлежащие земли для раздачи наделов бывшим воинам. Этот проект мог показаться простым способом наказать непокорных, но в результате чаще страдали обе стороны: некоторые местные земледельцы были выселены, а бывшие солдаты оказались менее способными крестьянами, чем вояками, и не справлялись с собственным хозяйством. Считается, что в 63 г. до н. э. эти бывшие славные воины, а ныне земледельцы-неудачники пополнили ряды сторонников Катилины. И еще до этого разного рода жертвы сулланских поселений сыграли немалую роль в той войне, которая стала одной из самых знаменитых войн античности (не без помощи Стенли Кубрика и Кирка Дугласа, конечно).
В 73 г. до н. э. около пятидесяти рабов-гладиаторов под предводительством Спартака с импровизированным оружием, переделанным из кухонной утвари, сбежали из гладиаторской школы в Капуе на юге Италии и пустились в бега. Следующие два года ушли на поиски поддержки и противостояние нескольким римским армиям, пока в 71 г. до н. э. восставшие не потерпели крах. Уцелевших в бою распяли на крестах вдоль Аппиевой дороги.
Сквозь всю шумиху вокруг этого движения, поднятую еще в античности, а потом и в новые времена, трудно разобраться, что же все-таки происходило на самом деле. Римские авторы, для которых восстания рабов всегда были устрашающим признаком перевернутого вверх дном мира, склонны преувеличивать реальное число сторонников Спартака. Их оценки достигают 120 000 повстанцев. Современные исследователи видели в Спартаке идеологического героя, вплоть до лидера движения против рабства как такового. Это практически невозможно себе представить. Многие рабы, конечно, мечтали о личной свободе, но институт рабства в Древнем Риме воспринимался как что-то само собой разумеющееся даже самими рабами. Если у них и была какая-либо ясно поставленная цель, то, вероятнее всего, это могло быть желание вернуться на родину: у каждого из них она была своя, у Спартака, скорее всего, Фракия в Северной Греции, у других – Галлия. Одно можно сказать точно: им удалось продержаться против регулярной римской армии немыслимо долгое время.
42. На этом схематичном рисунке из Помпей человек сражается на коне, над ним оскским письмом, справа налево, начертано имя Spartaks. Некоторые исследователи осторожно предпочитают относить эту сцену скорее к гладиаторскому бою, чем к эпизоду восстания Спартака. Так или иначе, это, возможно, единственное прижизненное изображение знаменитого раба-гладиатора
Чем можно объяснить такой успех? Невозможно списать все на плохую подготовку легионеров, которых выставляли против восставших. Или на особую дисциплинированность и знание приемов борьбы у гладиаторов или на страстное желание обрести свободу. С уверенностью можно сказать, что повстанцы снискали поддержку среди недовольного и обездоленного свободного населения Италии, в том числе у некоторых ветеранов Суллы, которые на войне чувствовали себя больше дома, чем на ферме, хоть сражаться и пришлось против легионов, в которых они сами когда-то служили. Если смотреть сквозь эту призму, то перед нами не просто трагедия обреченного восстания рабов: это была еще и финальная сцена длинного действа под названием «гражданская война», которое началось резней римлян в Аскуле, ознаменовавшей начало Союзнической войны.
Жизнь обычных людей
Истории о внутригосударственных конфликтах тех времен рассказывают нам о столкновении политических принципов и совершенно различных мнений об управлении Римом. Речь шла о великих идеях и, с неизбежностью, о великих людях, от Сципиона Эмилиана до Суллы. Так нам передали эту историю римские авторы, на работы которых мы опираемся; они сосредотачивали повествование вокруг героев и антигероев, исполинских фигур, которые повлияли на события войны и мира. Античные писатели, в свою очередь, основывались на материалах (сейчас по большей части утерянных), вышедших из-под пера самих героев, – речи Гая Гракха (одна из самых печальных потерь для классической литературы), беззастенчивый образец самооправдания – автобиография Суллы. Записки Суллы, которые он собирал, будучи в отставке, составили 22 тома, в них позднейшие авторы время от времени заглядывали и цитировали их в своих текстах.