Единственным ограничением было назначение опекуна (tutor), который должен был одобрить любые решения и сделки женщины. Проявлял ли Цицерон высокомерие или женоненавистничество, или он просто пошутил, как великодушно считают некоторые, когда объяснял нужность этого правила женским неразумием, трудно точно сказать, однако его собственную жену, похоже, ничто не стесняло, когда она продавала дома для сбора средств в помощь Цицерону в изгнании, или когда она собирала деньги за аренду ее имений, – никакие опекуны нигде не упомянуты. В результате одной из реформ Августа в конце I в. до н. э. или в начале следующего века женщины, являвшиеся свободнорожденными гражданками и родившие трех детей, освобождались от необходимости иметь опекуна; вольноотпущенницы получали такое право, начиная с четвертого ребенка. Это был пример умного «радикального традиционализма»: он даровал новые свободы женщинам, добросовестно выполнившим свои традиционные обязанности.
Как ни странно, женщины пользовались значительно меньшей свободой при вступлении в брак. Прежде всего, у них не было выбора, выходить или не выходить замуж. По правилам, все свободнорожденные женщины должны были стать замужними. Не было тогда незамужних тетушек, и единственный способ остаться одинокой был вступить в особую группу, например присоединиться к весталкам, которые добровольно или вынужденно хранили девство. Да и в выборе мужа свободы было немного. У богатых и могущественных брак часто служил для скрепления политических, социальных или финансовых союзов. Однако наивно думать, что у дочери крестьянина, который решил заключить сделку с соседом, или у девушки-рабыни, которой хозяин дарует свободу, чтобы жениться на ней (не очень редкий случай), был более весомый голос в выборе супруга.
Брачные альянсы играли существенную роль в политике поздней Республики. В 82 г. до н. э., например, Сулла попытался обеспечить себе лояльность Помпея, отдав ему в жены свою падчерицу, несмотря на то что она была в тот момент замужем за другим и ждала от него ребенка. Выигрышную партию сыграть не удалось: бедная женщина вскоре умерла при родах. Двадцать лет спустя Помпей скрепил свои отношения с Цезарем в триумвирате, женившись на его дочери Юлии. Для Цицерона и его дочери Туллии ставки были не столь высоки, однако очевидно, что социальное продвижение семейства и укрепление нужных связей всегда были на уме у Цицерона, даже когда все складывалось не совсем по его плану.
Как подобрать мужа для Туллии – этот вопрос больше всего занимал Цицерона, когда он покидал Рим, отправляясь в 51 г. до н. э. в провинцию Киликию. Предстояло устроить ее третий брак после двух недолгих бездетных союзов, окончившихся в одном случае смертью мужа, а в другом – разводом. По письмам можно проследить ход переговоров с рядом более или менее подходящих кандидатов. Один претендент не питал серьезных намерений, у другого были хорошие манеры, о третьем будущий тесть скрепя сердце писал: «Опасаюсь, наша дочка не даст согласия», признавая тем самым за Туллией право иметь свое мнение на этот счет. Поскольку требовалось примерно три месяца, чтобы письмо дошло из Киликии до Рима и вернулся ответ, Цицерону было трудно контролировать процесс, и ему пришлось доверить окончательное решение Теренции и Туллии. Им не приглянулся никто из списка Цицерона, они выбрали Долабеллу, незадолго до этого разведшегося, тоже с безупречной родословной и, по сообщениям римских авторов, очаровательного негодяя, завзятого соблазнителя, хотя и очень невысокого роста. Макробий сохранил злую шутку Цицерона: «Кто привязал моего зятя к мечу?»[65]
Брак по расчету не обязательно был скучным и безрадостным союзом. Все рассказывали о том, как Помпей и Юлия были преданны друг другу, как Помпей страдал, когда жена умерла при родах в 54 г. до н. э., и как при жизни она поддерживала мир между свои отцом и мужем. Брак, иными словами, оказался вполне счастливым, хотя и был задуман по политическим причинам. Ранние сохранившиеся письма Цицерона к Теренции, на которой он женился, скорее всего, по расчету, содержат выражения преданности и любви: «Мой свет, моя желанная! Ведь к тебе все обычно прибегали за помощью и тебя, моя Теренция, теперь так терзают!»,[66] – писал из изгнания Цицерон в 58 г. до н. э.
В равной степени нередко встречались и брачные союзы, омраченные перебранками супругов, недовольством и разочарованием. Туллия вскоре осознала, что в Долабелле больше негодяйства, чем очарования, и в течение последующих трех лет пара жила раздельно. Но среди окружения Цицерона наиболее несчастным оказался брак его брата Квинта и Помпонии, сестры его друга Аттика. В своих письмах предсказуемо и, может быть, несправедливо Цицерон в основном сваливает вину на жену, но при этом передает удивительно современный характер их свар. Как-то Помпония жаловалась, что не чувствует себя дома хозяйкой, а Квинт на это резко отвечал: «И вот так каждый день». После двадцати пяти лет совместной жизни они развелись. Знаменитым стало высказывание Квинта: «Самое приятное – не делить с ней постель». Реакция Помпонии неизвестна.
На фоне всех матримониальных историй особняком стоит кратковременный второй брак Цицерона с юной Публилией, которой было четырнадцать или пятнадцать лет. Цицерон и Теренция развелись, предположительно, в начале 46 г. до н. э. О настоящей причине их размолвки трудно судить, хотя на эту тему кто только из древних авторов не высказывался, но последнее сохранившееся письмо, написанное Цицероном Теренции в октябре 47 г. до н. э., свидетельствует о том, что в их отношениях что-то изменилось. Всего пара лаконичных строк, обращенных к жене, которую он не видел два года (частично проведенных с войсками Помпея в Греции), содержит скупые инструкции для подготовки дома к его предстоящему приезду. «Если в бане нет ванны, пусть устроят», – основное его распоряжение.[67] Всего через год с небольшим, после рассмотрения некоторых вариантов, вроде дочери Помпея и другой женщины, о которой он высказался: «Я не видел ничего более скверного», Цицерон женился на девушке моложе его лет на сорок пять. Было ли это обычной практикой?
Первое замужество в возрасте 13–14 лет было обычным делом среди римских девочек. Туллия была помолвлена, когда ей было 11 лет, и вышла замуж в возрасте 15 лет; когда Цицерон в 67 г. до н. э. пишет об обручении «маленькой Туллиолы» с Гаем Кальпурнием Писоном, он имеет в виду «маленькая» в буквальном смысле. Аттик уже начал подбирать женихов, когда его дочери было только шесть.
Среди элиты вполне были распространены такие ранние союзы. Но и среди простых людей, что видно на эпитафиях, было принято выдавать девочек замуж к концу подросткового возраста, а в некоторых случаях – даже в 10–11 лет. Происходила ли при этом консумация брака – вопрос неловкий и, скорее всего, неразрешимый. При этом мужчины, как правило, вступали в первый брак ближе к двадцати годам, с разницей в возрасте с невестой в среднем в десять лет. Некоторым молоденьким невестам доставались мужья в более солидном возрасте, вступавшие в брак по второму или третьему разу. Несмотря на относительную свободу римских женщин, это возрастное неравенство всегда создавало подчиненное положение невесты-ребенка по отношению к взрослому мужчине.
50. Надпись на могильной плите мужа и жены, I в. до н. э. Они оба – вольноотпущенники. Муж (слева) – Аврелий Гермия, как установлено, мясник с Виминальского холма в Риме. Жена (справа), Аврелия Филематия – «чистая, скромная, чуждая сплетен». Более удивительным нам может показаться возраст начала их взаимоотношений: ей было всего семь лет, когда он ее «усадил на колени»
Можно себе представить, что разница в возрасте 45 лет озадачивала даже древних римлян. Почему Цицерон на это отважился? Причиной были только деньги? Или, как утверждала Теренция, это было безрассудное старческое увлечение? Так или иначе, ему пришлось давать ответы на жесткие вопросы, в частности, по поводу необычного решения в его возрасте жениться на юной девственнице. В день свадьбы, говорят, он ответил на это: «Назавтра она станет зрелой женщиной (mulier)». Античный ритор Квинтиллиан позже использовал этот ответ в качестве блестящего примера ухода от критики, восхищаясь остроумием автора. Мы бы сочли ответ обескураживающе грубым или прискорбно глупым, что еще раз подчеркивает огромную разницу между нами и миром античного Рима.
Рождение, смерть и скорбь
Горе постигло Цицерона почти сразу после вступления в новый брак. Туллия умерла, родив сына от Долабеллы. Эта беда совершенно вывела Цицерона из строя, и он скрылся в своей усадьбе на маленьком островке Астура к югу от Рима. Его отношения с Туллией всегда были очень близкими, даже слишком близкими, как утверждали некоторые враги, распространяя дикие слухи: излюбленная тактика римлян – обвинять оппонентов в сексуальной распущенности. Во всяком случае, к ее младшему брату Марку отец не был так благосклонен; Марк, помимо прочих недостатков, еще и не проявил должное рвение к интеллектуальным занятиям, в частности к лекциям по философии, когда отец специально отправил его в Афины. Со смертью Туллии Цицерон, по его словам, утратил единственную нить, которая привязывала его к жизни.
Деторождение было опасной обязанностью. Роды были основной причиной смерти молодых римлянок, от жен сенаторов до рабынь. Имеются сведения о тысячах смертей, от широко известных случаев, таких как Туллия и жена Помпея Юлия, до простых женщин по всей империи, о чем остались надписи на надгробных камнях, составленных скорбящими мужьями и родными. В Северной Африке муж написал о жене: «Прожила 36 лет и 40 дней. Это были ее десятые роды. На третий день она умерла». Другой муж, живший на территории нынешней Хорватии, поминает «подругу по рабству», которая «страдала от мучительных родовых схваток в течение четырех дней и не родила, и так она умерла». Для полноты понимания: значительно более поздняя статистика свидетельствует, что каждая пятидесятая женщина умирала от родов с тем большей вероятностью, если роженица была очень молодой.