SPQR. История Древнего Рима — страница 85 из 97


88. Голова позолоченной лошади из Вальдгирма (работают реставраторы). Находка явно свидетельствует о том, что до поражения римлян в 9 г. поселение планировалось превратить в крупный город с полным набором представителей власти, включая самого Августа на коне. Но город, как показали раскопки, остался недостроенным


Существенное прибавление территорий принесли только кампании Траяна: в 101–102 гг. в результате военных операций, подробно описанных на его колонне, он покорил Дакию, часть которой сейчас входит в Румынию; в 114–117 гг. воевал в Месопотамии и добрался до территории современного Ирана. Это была крайняя точка проникновения римлян на Восток, однако задержались они там ненадолго. Придя к власти в 117 г., Адриан в первые же дни правления отказался от большей части новых завоеваний. Успех Траяна был отмечен весьма странным триумфальным шествием: поскольку Траян умер по дороге домой, место в триумфальной колеснице заняло его изображение. Да и захваченные земли к этому моменту уже были возвращены.


89. Изображенная на колонне Траяна армия выглядит эффективной военной машиной, обученной не только убивать врагов, но и осваивать территорию: войска изображены в процессе вырубки леса в Дакии


Препятствий завоеваниям было множество. Во-первых инструкции Августа, хотя посмертные пожелания имели не столь большой вес, как надеялся покойник при жизни. Во-вторых, сыграло свою роль прекращение конкуренции, которая была свойственна эпохе Республики. Императоры, которые присваивали себе военные успехи, вне зависимости от своего участия в операциях, соревновались в основном со своими мертвыми предшественниками, и это было соперничество гораздо меньшего накала, чем, скажем, между Суллой и Марием или Помпеем и Цезарем. Одновременно складывалось понимание, что империи нужны границы, пусть даже многообещающее пророчество из «Энеиды» никогда и не забывалось. Это не означало фиксированных границ в строгом смысле: существовала довольно размытая зона, в которой влияние Рима угасало по мере продвижения на территорию за пределами империи. При этом всегда были народы, чьи земли формально не были превращены в провинцию, но которые, однако, подчинялись римской власти по старой модели «империи покорности». Поэтому современные карты, которые рисуют границы Римской империи в виде простой четкой линии, вводят нас в заблуждение. Однако со временем очертания империи становились менее расплывчатыми, римляне все больше дорожили определенностью своих границ, что и демонстрирует стена, построенная по приказу Адриана, на севере Британии.

Адрианов вал, как мы это называем, растянулся на 117 км, через весь остров, от одного побережья к другому. Его возведение потребовало огромное количество человеко-часов военнослужащих. При этом не очень ясно, для чего это делалось: раньше ученые предполагали, что понадобилось защитное сооружение от варваров, но это соображение оказалось неубедительным. Да, действительно, существует единственное упоминание одного античного автора, анонимного биографа и фантаста конца IV в. (почему-то пожелавшего «состарить» свои сочинения на сто лет), которое приписывает Адриану планы по размежеванию римлян и варваров. Но такая стена вряд ли могла сдержать сколько-нибудь серьезно настроенного и организованного неприятеля, решившего преодолеть ее, тем более что большая ее часть была сделана из торфа, и лишь некоторые участки (которые сохранились и тиражируются на популярных фотографиях) были каменными. Проход по гребню не предусматривался, а значит, вал не мог толком служить для наблюдений и охраны. А для таможенного барьера, о чем заговорили недавно, или для ограничения миграции вал кажется слишком грандиозным. Единственная цель, которую вал успешно решает, – доминирование над местным ландшафтом, создающее ощущение, что здесь заканчивается империя. Вряд ли было совпадением, что примерно в это же время аналогичные, хотя и менее впечатляющие, стены, насыпи и укрепления были построены в других пограничных районах: границы империи приобретали более отчетливые формы.


90. Адрианов вал, назначение которого до сих пор не очень ясно, поныне тянется между холмами Северной Англии. Возможно, это было скорее символическое, чем оборонительное сооружение: преодолеть его особого труда не представляло. Вал, очевидно, обозначал границу римской территории


Никому в Риме и других городах империи в то время не приходило в голову, что проект покорения всего мира сбавил обороты. Изображения побед римлян и поражений варваров виднелись повсюду. Дипломатические успехи в переговорах со строптивыми соседями приветствовались с таким пылом, будто победы в масштабной войне. После заключения бесславного мирного договора с Тиридатом, царем Армении, Нерон заставил царя в 66 г. преодолеть тысячи километров, чтобы в Риме получить диадему из рук самого императора, который по этому случаю оделся в костюм полководца-триумфатора. Говорят, что в день посещения Тиридата он покрыл театр Помпея изнутри листами золота, чтобы все сияло. Победы в оборонительных войнах против внутренних врагов, восставших жителей и вторгшихся соседей отмечались как славные достижения. Колонна Марка Аврелия, к примеру, законченная к 193 г. и превышающая свою соперницу – колонну Траяна – ровно на несколько метров, увековечила кампании, послужившие удачным, но очень дорогостоящим ответом на вторжение германских племен. Повсеместно возвышались статуи императоров в великолепных доспехах и бросались в глаза изображения покоренных, связанных и попранных варваров. Возможно, это был наиболее простой способ разрешения противоречий, доставшихся в наследство от первого Августа: искусство и символика могли вполне компенсировать утраченные в реальной жизни триумфы над варварами.


91. Классическое изображение римской военной власти. Первый Август, слева, с орлом у его ног (символ легионов), запечатлен в паре с фигурой Победы справа. Между ними доспехи, военный трофей (см. рис. 41), внизу – поверженный обнаженный пленник со связанными за спиной руками. Это одна из панелей со скульптурными изображениями римских императоров и их империи из святилища Августа в Афродисиасе (современная Турция)


Управление империей

На практике, хотя и не в фантазиях римлян, империя первых двух столетий новой эры уже в меньшей степени представляла собой поле сражений за новые земли, а все больше – поле мирной деятельности, такой как управление, поддержание порядка и налогообложение. Сципион Эмилиан и Муммий немало удивились бы, увидев, что города, которые они разрушили в 146 г. до н. э. – Карфаген и Коринф, – были восстановлены по инициативе Юлия Цезаря и там поселили ветеранов, а к концу I в. н. э. это были уже знаменитые и процветающие города совершенно нового римского мира.

Это явилось результатом не какого-то имперского грандиозного плана, а процесса постепенных изменений, незаметных подвижек и согласований. Насколько известно, даже при императорах едва ли сложилась генеральная линия развития империи или всеобъемлющая стратегия военного контроля. Рекомендация Августа воздержаться от дальнейшего разрастания империи была необычным примером планирования такого рода. Отдельные большие проекты, как, например, вал Адриана, конечно, замышлялись на верхнем уровне власти, но в основном императоры действовали, подобно Траяну в Вифинии: решали проблемы по мере их поступления. Император действительно представлял собой новый ярус властной пирамиды, но и его роль была чаще всего реактивной, чем проактивной; он не был стратегом и не составлял долгосрочных планов. Другими словами, Плиний не был беспокойным холериком, дергавшим начальника по пустякам, как порой кажется современному читателю. Он следовал логике римской системы управления империей, при которой подчиненный никогда не получал указаний, пока не испрашивал их сам.

Насколько наместники в провинциях первых двух столетий новой эры были лучше или справедливее своих предшественников последнего века Республики, зависело всецело от личности и местности. Хочется, конечно, сравнить прилежного Плиния с Цицероном или, ради контраста, с вымогателем Верресом и сделать на основе не вполне репрезентативной (или искаженной) выборки вывод о колоссальных улучшениях. Постепенно уходили в прошлое крупные компании сборщиков податей, в чьих интересах было побольше содрать с провинциалов. Система оставалась смешанной, и откупщики-публиканы продолжали играть важную роль, но значительную часть налогов собирали местные общины, что было наиболее дешевым вариантом налогообложения. Во многих провинциях к тому же назначались императором специальные финансовые управляющие или прокураторы (procurator), которые заведовали казенным имуществом и следили за сбором податей. При наместнике состоял штат из рабов и отпущенников императора (так называемой familia Caesaris), которому поручалось присматривать за действиями наместника, и нередки были случаи доноса в Рим. Одним словом, стиль управления на местах различался очень заметно.

Судебные разбирательства о вымогательстве и злоупотреблениях в провинциях продолжались, что могло свидетельствовать как о постоянном несоблюдении закона, так и его успешном применении. Повседневная эксплуатация провинциалов в разнообразных формах воспринималась как нечто естественное. Император Тиберий подытожил этические принципы римского правления, комментируя чрезмерные налоги в провинции: «Хороший пастух стрижет своих овец, но не сдирает с них шкуру» (эту фразу приводит в жизнеописании Тиберия Светоний[92]). Ни у кого не вызывало сомнений, что объемы «состриженной шерсти» должны оставаться постоянными. Немалой проблемой для государства была доставка в провинцию и размещение наместников со штатом. Казенного транспорта для этого не имелось. Предполагалось, что курьеры, доставлявшие почту в Рим, а также наместники, перемещавшиеся из города в город, реквизируют транспорт на месте: лошадей, мулов и колесницы. Хозяева за наем платили гроши, но у местных не было выбора, им приходилось предоставлять начальству все необходимое. Неудивительно, что множество людей вокруг наместника пользовались такими возможностями, экономя на дорожных расходах. Плиний снабдил жену «подорожной», позволявшей ей за счет провинциалов вернуться в Италию на похороны деда. Плинию затем пришлось признаться Траяну в таком злоупотреблении, но тем не менее он воспользовался известной практикой.