Ваша усталость не оправдание. Стресс не оправдание. К вам плохо отнеслись — снова нет. Если Трумэн находил способы проявлять порядочность, если это могут делать люди, страдающие от боли или скорбящие по супругу, сумеете и вы.
Обычная порядочность стоит особняком в мире ужаса, несправедливости, жестокости и испорченности. Мип Гис — женщина, покупавшая продукты для Анны Франк и ее семьи, когда те прятались от нацистов, — говорила, что эти маленькие акты дружбы, честности, доброты похожи на включение лампочки в темной комнате. Это то, что способен сделать каждый. Это важно, это дает отклик и освещает ярче, чем можно было бы подумать.
Людям приходится нелегко. Давайте не усугублять чужое бремя. Давайте постараемся по возможности облегчить чужую ношу. Другие хотят того же, что и мы. Статуса. Безопасности. Уважения. Свободы. Счастья.
Мы все выглядим по-разному и совершенно по-разному живем, но надо помнить, что всем нам не хватает времени, все мы чувствуем свое несовершенство или неуверенность. Давайте относиться к людям надлежащим образом.
Давайте делать то, что в наших силах. Давайте станем маленьким источником света в темном мире.
Делайте свою работу
Он был хорошим парнем с юга. Никогда не учился в колледже. Во времена сегрегации работал начальником полиции в одном маленьком городке штата Алабама. И с третьего класса знал губернатора штата — расиста Джона Паттерсона.
Поэтому, когда губернатор разглагольствовал, стремясь пресечь «Поездки свободы» — попытки правозащитного движения Freedom Riders организовать совместные рейсы белых и черных на автобусах по всему Югу в 1961 году, — все ожидали, что он будет придерживаться линии партии. «Вот мой специалист по обеспечению общественной безопасности, — сказал Паттерсон представителю министерства юстиции, — его зовут Флойд Манн, и он не может их защитить. Скажи ему, Флойд».
Тогда Флойд Манн глубоко вздохнул и сделал важнейшее заявление в своей жизни. «Губернатор, я отвечаю за безопасность, — сказал он. — Если вы прикажете мне защищать этих людей, я буду их защищать». А затем начал излагать меры самой масштабной охраны протестующих в истории зарождающегося движения за гражданские права: дорожный патруль впереди и позади автобусов, вертолеты и самолеты в воздухе, а также резервные машины патруля, готовые действовать при первых признаках неприятностей.
Зал застыл в ошеломлении, а больше всех был огорошен губернатор. Единственным человеком, которому все не казалось странным, был Флойд Манн, похоже, всерьез относившийся к своим обязанностям: в конце концов, его должность подразумевала обеспечение безопасности людей. Пока министерство юстиции и отважные протестанты из Freedom Riders думали о равенстве и социальных преобразованиях, Флойд Манн размышлял о более мелких вещах. «Моя цель — соблюдение законности, — вспоминал он позже, — я старался, чтобы с этими людьми не случилось ничего трагического, пока они находятся в Алабаме».
Мощная штука, не так ли? Когда кто-то выполняет свои обязанности. Когда он серьезно относится к своей работе, даже столкнувшись с давлением частных лиц или общественным осуждением. Когда он оставляет в стороне частности, когда говорит: пока у меня есть полномочия, пока я ношу этот мундир, эту лицензию или этот значок, я буду делать то, что правильно.
О сегодняшнем мире красноречиво говорит тот факт, что фраза «Я просто выполнял свою работу» чаще служит оправданием проблемного поведения, нежели объяснением героического поступка. С ее помощью снимают с себя ответственность, в то время как на самом деле суть работы, суть долга — то, что они требуют от вас.
Писатель Юваль Левин, которого приводит в отчаяние упадок столь многих наших ценных институтов, говорит, что каждому из нас необходимо заставить себя «в маленькие моменты принятия решений озвучить великий незаданный вопрос нашего времени: “Как я должен себя вести, учитывая мою роль здесь?”» Именно им задаются люди, серьезно относящиеся к своему институту или занятию: «Что я должен здесь делать как президент или член Конгресса, преподаватель или ученый, адвокат или врач, пастор или прихожанин, родитель или сосед?»
Он имеет в виду долг. Не то, что удобно. Не то, что легко. Не то, что делают все остальные, а то, что мы обязаны делать в силу своего потенциала и талантов, а также профессии или роли, которую избрали для себя в этом мире. В бизнесе говорят о «фидуциарных обязанностях»[65]: если человек взял на себя ответственность — перед компанией, инвесторами, клиентом, — он не может действовать только в своих интересах. В известном деле, рассмотренном в Нью-Йорке в 1928 году, судья Верховного суда Бенджамин Кардозо вынес решение против одного партнера, пытавшегося обогатиться за счет другого. «Доверительный управляющий обязан придерживаться более строгой морали, чем мораль рынка, — писал он в своем решении. — Стандарт поведения здесь — не просто честность, а щепетильная честь… Уровень поведения доверительных управляющих поддерживается на более высоком уровне, нежели тот, по которому ступает толпа».
Одни обязанности, например фидуциарные, закреплены в законе. Другие определяются и обеспечиваются строгим профессиональным кодексом — так, в частности, принято в журналистике. Третьи — возьмем солдата — сочетают в себе и то и другое. К сожалению, с большинством профессий и специальностей дела обстоят не так просто. Или, что еще хуже, профессионалы отказываются от выполнения своих обязанностей.
Выполнял ли Понтий Пилат обязанности судьи, когда отправлял Иисуса на распятие? Да, это верно, его работа заключалась в том, чтобы рассматривать дела и в некоторых случаях выносить строгие наказания согласно римским законам. Но Пилат также знал, что Иисус невиновен, и несколько раз отмечал, что не находит в его поступках следы преступлений. И все же он приговорил его к смерти, потому что того хотела толпа — потому что таков был наиболее удобный выбор. Он осознавал это, сказав, что умывает руки: когда он передал свою работу людям, кровь оказалась на их руках.
Работа полицейских в Алабаме заключалась в том, чтобы «служить и защищать», а не выполнять то, что им скажет губернатор. Губернатор, разумеется, отмахнулся от ответственности, предпочтя следовать за общественным мнением, а не выполнять свои конституционные обязательства. Между тем местная полиция в городах, через которые проходили рейсы автобусов, сотрудничала с ку-клукс-кланом в преследовании активистов.
Так случилось и в Монтгомери, где расистская толпа, подстрекаемая полицией, с хищной злобностью набросилась на пассажиров. Когда молодой Джон Льюис вышел из автобуса, его окружили и избили; он беспомощно наблюдал, как его друга Джима Цверга чуть не убили. Он уже смирился со скорой смертью, когда раздались два выстрела.
Один человек шел сквозь бурлящую толпу, хотя обезумевшие люди едва не сорвали с него одежду. Он приблизился к белому мужчине, безжалостно вколачивающему бейсбольную биту в беззащитную жертву, приставил пистолет к его черепу и спокойно произнес: «Еще один взмах, и ты труп».
Это был Флойд Манн.
Бунт прекратился.
«Видел ли ты человека, проворного в своем деле? — гласит стих из Библии. — Он будет стоять перед царями»[66]. В тот момент Флойд Манн, государственный служащий на довольно скучной должности, в полной мере являлся героем и царем. Конечно, он не чувствовал себя им, не мечтал о том, чтобы прийти на помощь или оказаться в центре внимания. Все было гораздо проще и серьезнее. Как вспоминал позже его друг, он считал, что «делает свою работу так, как надлежит хорошему служителю закона».
Он давал присягу. Неважно, что следовать ей опасно. Или непопулярно. Он стремился ее соблюдать.
Иногда выполнение работы требует чрезвычайных мер. Иногда — самых обычных, но тем не менее героических. Мы должны признавать заслуги не только журналиста, готового сесть в тюрьму, чтобы защитить свой источник информации. В равной степени того же заслуживает и журналист, выполняющий повседневную работу, настаивающий на объективности и справедливости, противостоящий соблазнам кликбейта, доносящий правду власти. Это не только Джон Адамс, представлявший британских солдат, которые участвовали в Бостонской резне[67], но и любой адвокат, защищающий любого клиента, даже виновного. Это не только Гельвидий Приск, бросивший вызов императору Веспасиану в сенате[68], и Гарри Берн, проголосовавший за ратификацию поправки об избирательном праве ценой своих политических перспектив[69], но и ваш обычный местный чиновник, игнорирующий партийные интересы и занимающийся общественным делом. Это не только Галилей, отказавшийся бросить науку, но и доктор Каталин Карико, десятилетиями упорно трудившаяся в своей недостаточно финансируемой и недооцененной лаборатории, исследуя матричные РНК, что позволило разработать мРНК-вакцины против COVID-19. Ее работа заключалась в том, чтобы продолжать свои исследования, даже когда начальство менялось и ей приходилось раз за разом заново подавать заявки на работу, даже когда добиться признания и благодарности было крайне трудно.
Мы выполняем свою работу независимо от того, признают ли ее, ценят ли — потому что, взявшись за нее, мы дали своего рода клятву. Мы подписали договор. Мы облачились в форму. Нам заплатили. Теперь мы должны выполнить свою часть сделки.
Иногда работа ставит нас в обстоятельства жизни и смерти — как случилось с Флойдом Манном. Иногда они связаны с масштабными событиями своего времени или грандиозными научными открытиями. Но они могут оказаться и более прозаическими. Спасение жизней, борьба со злом — все это важно, но не менее важно и решение не становиться нечестным или ненадежным подрядчиком. Или негодным бюрократом. Решить отдать всего себя профессии учителя, не оставив ни одного ребенка без внимания, даже если ваш рабочий день удлиняется, а зарплата замораживается. Ревностно представлять интересы обвиняемого, которого вы на дух не переносите. Стать спортсменом