тренерский лес.
На сегодняшний день никто не тренирует дольше Поповича не только в NBA, но и во всех ведущих профессиональных спортивных лигах. За это время он взял под свое крыло таких игроков Зала славы, как Тим Данкан, Тони Паркер и Ману Джинобили, которые не только составляли одну из величайших династий[168] современной NBA, но и остались в Сан-Антонио и выбились в лидеры этого сообщества. В какой-то момент оказалось, что почти 30 процентов всех тренеров NBA ранее работали или играли под руководством Поповича, а его ученики в качестве главных тренеров выиграли 11 чемпионатов ассоциации (и один чемпионат Джи-Лиги[169]). Пять раз кто-то из его леса признавался лучшим тренером года в NBA. Семь из нынешних 23 чернокожих главных тренеров и генеральных менеджеров NBA трудились под руководством Поповича в «Сперс». Бекки Хэммон, лучший тренер 2022 года в WNBA (женской NBA), провела в «Сперс» восемь лет; там она стала первой женщиной-ассистентом тренера в NBA и первой, кто исполнял обязанности главного тренера по ходу матча (когда Поповича во время игры удалили за два технических фола). Позже в качестве тренера она также выиграла два титула WNBA подряд. Если же начать прослеживать тренерские деревья для всех тренеров, входящих в дерево Поповича, то вы затронете практически каждого в баскетболе NBA и NCAA[170].
Именно эта мысль пришла в голову комиссару NBA Адаму Сильверу во время финала 2022 года, в котором встретились два тренера, ранее работавших с Поповичем[171]. По его словам, «Сперс» были не просто баскетбольной командой, а практически академией для будущих тренеров и руководителей команд.
Раввин Элиэзер сказал: «Пусть честь ваших учеников станет для вас так же дорога, как и ваша собственная». Но добиться такого несколько проще, когда вы учитель, — ведь это ваша работа. Достижения Поповича весьма впечатляли бы, даже если бы он руководил какой-нибудь академией — некоммерческой образовательной организацией, нацеленной на нечто подобное. А ведь ему удалось добиться этого на высочайшем уровне жесткой игры, где он фактически поощряет конкуренцию, а то и создает ее. Он действует вне рамок своего стремления к победам, которые являются как идеалом, так и ожиданием от его работы. Это не какой-то «клуб старых парней», где кучка людей оказывают друг другу услуги или один лидер воспроизводит самого себя. Нет, это акт распахивания двери, перекидывания лестницы к разношерстной группе уникальных лидеров, различных типов спортсменов, тренеров и управленцев, которые стремятся реализовать себя.
Поэтому, когда вы оглядываетесь на свою карьеру, полезно задаться вопросом: кому вы дали шанс?
Кому вы помогли продвинуться?
И более показательно, насколько эти люди походили или не походили на вас?
Слишком часто нас в первую очередь интересует, как заставить других дать нам шанс. Или как получить что-то еще, побольше или получше. Мы полагаем, что, помогая другим, ущемляем себя, словно жизнь или работа — это игра с нулевой суммой[172].
Это в «Горце» в живых останется только один.
В реальности найдется место для успеха для всех. Для гораздо большего числа людей, нежели сейчас.
Джордж Маршалл продвинулся по карьерной лестнице, сумел добраться до вершины профессии и добиться успеха именно потому, что понимал: его работа заключается в том, чтобы помогать другим — выстраивать армию из талантливых офицеров. В то время как прочие генералы прилагали все силы исключительно для собственного продвижения, писали письма начальству, добиваясь повышения или должностей, Маршалл поддерживал перспективных молодых людей вроде Омара Брэдли, Джорджа Паттона, Уолтера Крюгера и прежде всего Дуайта Эйзенхауэра: эти взращенные им таланты вошли в историю. Его учительское древо, можно сказать, превратилось в дуб, от которого зависела победа союзников.
Конечно, в жизни нас оценивают по достижениям. Мы стремимся реализовать свой потенциал и сделать все возможное. Но после какого-то момента это уже значит не так много. В долгосрочной перспективе важнее то, кому мы помогли добиться успеха на своем пути.
Хочу уточнить, что учительское древо имеет значение не только в спорте. Сократ привел к нам Алкивиада, Ксенофонта и Платона. Платон, в свою очередь, дал нам Аристотеля, а Аристотель — Александра Македонского.
Эмерсон не только щедро финансировал литературную сцену в Новой Англии, но и активно поощрял таланты, где бы их ни встречал. «Я приветствую вас в начале великой карьеры», — восторгался он в письме 1855 года, адресованном переживавшему трудности Уолту Уитмену (Уитмен незамедлительно использовал его письмо в качестве рекламы для обложки своего тогда еще не признанного, изданного на собственные деньги шедевра «Листья травы»). Без Эмерсона совсем по-иному сложились бы карьеры Натаниэля Готорна, Уильяма Эллери Чаннинга, Эймоса Бронсона Олкотта, а позже Уильяма Джеймса (крестника Эмерсона) и дочери Олкотта Луизы Мэй Олкотт. Щедрость — это семя великого учительского древа.
Томас Уэнтворт Хиггинсон был не только аболиционистом, но и наставником поэтессы Эмили Дикинсон, а позже помог опубликовать ее стихи[173]. Фредерик Дуглас поощрял и наставлял Иду Уэллс-Барнетт; ее книги о линчевании, суфражистская деятельность и помощь в создании Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения (NAACP) в 1909 году — блестящее продолжение наследия самого Дугласа, родившегося в рабстве в 1818 году. Наследие Мартина Лютера Кинга — младшего украшается тем фактом, что Джон Льюис стал конгрессменом, Эндрю Янг — послом в ООН, а Дайана Нэш — обладательницей Президентской медали свободы.
Дензел Вашингтон оплатил учебу в колледже актеру Чедвику Боузману. Уокер Перси был усыновлен своим дядей Уиллом, а позже сам, в свою очередь, стал наставником и учителем биографа Уолтера Айзексона. Перси также обнаружил (после смерти автора) и помог опубликовать роман Джона Кеннеди Тула «Сговор остолопов», получивший Пулицеровскую премию. В 1968 году комик Джордж Карлин познакомился с молодым Гарри Шендлингом в клубе в Аризоне, прочитал блокнот с его шутками и сказал: «Мне кажется, ты смешной… Если намереваешься заняться этим, думаю, игра стоит свеч»[174]. Шендлинг, в свою очередь, станет наставником Джадда Апатоу, Кевина Нилона, Адама Сэндлера и Сары Сильверман, а также целого поколения комедийных талантов 1980-х, 1990-х и 2000-х годов.
А что насчет людей, которых эти новаторы никогда не встречали лично, но которых они вдохновили, на которых повлияли своей деятельностью? Вот настоящее воздействие на несколько поколений, бесконечная сеть из взмахов крыльев бабочки, из измененных жизней и нового будущего.
В том-то и дело. Не каждый из нас способен менять или улучшать мир в течение всей своей жизни. Наши усилия могут выражаться в поддержке, поощрении и влиянии на других — включая собственных детей.
Наставник. Покровитель. Спонсор. Союзник. Учитель. Мастер. Гуру. Вдохновитель.
Существует так много названий для этих людей… потому что их роль определяется множеством разных ролей.
Но важно то, что мы — та свеча, которая зажигает другую, а та зажигает третью, а та, в свою очередь, — следующую.
Потому что благодаря этому целые миры озаряются, освобождаясь от тьмы.
Заботьтесь о маленьком человеке
Ангела Меркель выросла в сени зла, которое творила ее страна. Дочь священника жила рядом с благотворительным фондом для умственно отсталых, организованным местной церковью, и наблюдала Нагорную проповедь в действии. Это определило ее мировоззрение. «Малахия видит насилие в обществе над слабыми, — сказала она, перефразируя Библию, — над теми, кто находится на обочине, над наемными работниками, над вдовами и сиротами, с которыми несправедливо обращаются[175]. Малахия говорит, что это недопустимо; это противоречит Божьим заповедям. Нельзя обижать слабейших. Мы должны обратить на них внимание».
Иисус вышел из себя один-единственный раз — из-за меновщиков, захвативших храм, превративших его в воровское логово. Они взвинчивали цены. Они вредили обществу.
Именно эта версия христианства, та, что подчеркивает историю доброго самаритянина и заботится о надломленном тростнике[176] в мире, повлияла на решение Меркель принять миллион беженцев, спасающихся от гражданской войны в Сирии, которая вспыхнула в 2011 году. Вы можете подумать, что другие христианские страны поспешили последовать этому примеру; однако нет — ее активно критиковали, а тяжелое положение страдающих масс привело всего лишь к политическим или культурным дебатам, словно это не люди, которым можно и нужно помогать.
Но она все равно пробивалась вперед. Wir schaffen das, — убеждала она общественность. «Мы с этим справимся»[177].
Мы можем.
Мы должны!
Если мы не будем бороться за маленького человека, делать для него все возможное, то кто будет? А если мы позволим, чтобы его мучили, эксплуатировали или заставляли страдать, что это скажет о нас?
С ранних лет Катон не любил задир. На дне рождения одного из друзей группа мальчиков играла в римскую версию игры «полицейские и грабители». Кто-то из старших детей закрыл в темном помещении младшего. Тот позвал Катона, и он откликнулся, отодвинул старшего, закрывавшего вход, и отвел испуганного ребенка домой к родителям. Когда Катону шел четырнадцатый год, Сулла — тогда он был диктатором Рима — пригласил его к себе вместе с наставником Сарпедоном. Подросток увидел жертв Суллы и спросил, почему никто не убьет хозяина. Сарпедон ответил: