– А какие подарки ты хочешь?
– Какие дарят взрослым женщинам. Кольца, одежду, брюлики…
Надо сказать, что Антон исправился и постепенно стал дарить то, что она хотела. Хотя если напивался пьяным, то начинал куражиться, угрожать и вполне мог убить. После Антона она стала настороженно относиться к бандитам, а раньше считала, что любой мужчина с понравившейся ему женщиной становится совсем другим: ласковым, уступчивым и т. д., поэтому все равно кто он по жизни: бандит или обычный коммерс. Но это отношение жило только в ее душе, но не поступках.
Она считала, что ее достоинством является безотказность, она позволяет делать то, чего не позволяют другие женщины. И в этом действительно было ее преимущество, и она пользовалась успехом. В ней перебывали сотни мужских половых органов, пальцев, горлышек бутылок, бананов и даже ствол пистолета. Пистолет засунул Антон, почувствовав холодную сталь в нежном месте, она встрепенулась: «Ты что, вынь!»
«Разве тебя это не возбуждает?» – спросил он, улыбаясь, и щелкнул предохранителем. Он любил пьяным играться с пистолетом, направлять ей в глаза, ласково спрашивая:
«Боишься? Страшно?»
Мог начать стрелять в воздух или в специально выставленную бутылку. И сейчас он вполне был способен нажать на спуск, отправив пулю прошивать нежные внутренности: от промежности к мозгу… От предчувствия опасности у нее сжалась матка, и она действительно почувствовала прилив возбуждения от внезапной опасности, излучаемой смертоносной сталью. Сделав несколько похожих на фрикции движений, он вынул «ПМ» из места, которое никак не ассоциируется с оружием. Может, этот контраст его и возбуждал. Осмотрев блестящий, как от смазки, кончик ствола, он протянул пистолет девушке: «На, возьми! Хочешь – выстрели!»
«Прямо здесь?» – спросила она, с интересом рассматривая тяжелый кусок металла и обстановку гостиничного номера.
«Конечно! А кого бояться?» – смеялся Антон, обнажая кривоватые зубы.
Но вместо стрельбы все закончилось очередным соитием, которое оказалось особенно острым и сладким. Впрочем, шутку с пистолетом потом повторял один генерал. Он даже придумал название для ее интимного места: «кобура».
Каждый день она шла на охоту, правда, без ружья. Собираясь, она купалась, вставляла в рабочий орган бактерицидную свечу, надевала пояс с резинками, чулки и узенькие трусики. Это имело не только эстетическое значение, но и чисто практическое. В таком наряде можно было трахнуться не раздеваясь. Особенно это удобно в машине или в другом, не очень подходящем для любви месте. Но начиналось все невинно: с очередного дорогого кафе. Снаряжение тщательно продумано: короткая юбка, босоножки на «шпильке», открывающий живот топик, темные очки-маска. Все вещи именные, плюс обязательно зонтик – тоже фирменный.
– Девушка, а зачем вам зонтик?
– А вдруг пойдет дождь? – очаровательная улыбка.
– Так лето же, и небо ясное…
– Всяко бывает, ха-ха…
Разговор завязался, знакомство состоялось. Ради этого не жалко взять с собой ненужный зонтик.
В кафе, ресторанах, ночных клубах она целенаправленно искала дичь: состоятельного коммерсанта – коммерса. Это была ее любимая категория клиентов: чистые, хорошо одетые, благоухающие модными ароматами, да еще и при деньгах, – такими она их видела… Желательно, чтобы коммерс был солидного возраста, она уже знала – чем старше мужчина, тем он щедрее. Да и ухаживают пожилые совсем не так, как молодняк… С молодыми она тоже занималась сексом, ей нравились мускулистые тела и сила, но не нравилось то, что они никогда не платили. Забавно было с совсем зелеными юнцами: они никогда не видели распахнутой промежности и кончали молниеносно, иногда не успевая донести до цели… И все же ее основной контингент – взрослые мужчины. Правда, ее чуткое обоняние улавливало, что у совсем пожилых кожа пахнет старостью, но на это она не обращала внимания: в конце концов, работа есть работа… Особенно, если запах старости компенсировался запахом денег и дорогих вещей.
Оплату она, как правило, получала специфическим способом: все свободное время она ходила по супердорогим магазинам – выбирала вещи, мерила их, узнавала цену. Процедура длилась часами и сама по себе доставляла ей удовольствие. Как хороший кладовщик уверенно ориентируется на своем складе, так и она наизусть знала, где есть подходящая кофточка от Армани, туфли и сумка от Диора, тяжелое золотое украшение, серьги с бриллиантами… Все было присмотрено и отобрано, оставалось это приобрести. В первую встречу она, как правило, не просила у партнеров ничего, хотя те сами давали деньги, причем иногда немалые: когда двести-триста евро, а когда и несколько тысяч долларов.
Самым щедрым оказался хозяин ночного клуба «Цепи» Стас Васильев. Она целенаправленно охотилась на него: когда он приходил в клуб, она становилась на видное место у бара и смотрела на него в упор, улыбаясь призывной и откровенной улыбкой. Стас отреагировал только на третий день. Он привез ее домой, долго рассказывал, как вокруг него вьются девушки и как он может выбрать самую лучшую… Но дальше слов дело не шло. У Стаса были комплексы и серьезные сексуальные проблемы. Потом она узнала, что многие считают его гомосексуалистом. Но в этот вечер, опытная и искушенная, она сумела заставить его почувствовать себя мужчиной. Очевидно, ошеломленный этим событием, Васильев дал ей пять тысяч долларов!
Такого гонорара никогда не получала ни она сама, ни кто-либо из подруг. На радостях она накрыла им стол. Вера и Лена были в шоке.
– Да что ж ты ему такого сделала?! – ахали они, даже не пытаясь скрыть зависть.
– В том-то и дело, ничего особенного, – скромно улыбалась она. – То же, что и обычно. Он, наверное, пожалел, когда опомнился…
Около месяца она пробыла в роли «девушки хозяина». Прислуга «Цепей» стала обходительной и внимательной, специально для нее поставили столик, с которого хорошо была видна эстрада. Она упивалась своим положением, оно было ей очень лестно. Но… В таких местах слишком велика конкуренция. Вскоре она была низвергнута со своего невысокого Олимпа и вновь смешалась с массой приходящих сюда «охотниц».
Но случай с Васильевым был скорее исключением из правил. Чаще партнер в первую встречу получал великолепный и изысканный секс бесплатно. Она была ласковой, самоотверженной и изобретательной: она считала, что надо максимально ублажить партнера, чтобы тот с нетерпением ждал второй встречи. Вот тут-то ему и выставлялся счет.
– Мне нужны туфли, сумочка, юбка, новые джинсы и две кофточки, – деловито сообщала она, раздеваясь.
Если следовало согласие, то секс был не хуже прежнего. Но иногда партнер из жадности или своеобразно понимаемого принципа справедливости начинал задавать бестактные вопросы типа:
– А почему именно я должен тебя одевать?
Она разъяснениями подобного рода не занималась и ситуацию отказом не обостряла, но ее старание и послушание мгновенно исчезали, секс утрачивал изобретательность и изыск, превращаясь в обыкновенный дежурный трах, красная цена которому в любой сауне пятьсот-шестьсот рублей в час. Все равно, что приготовиться дегустировать отборное марочное вино, а отхлебнуть жидкую бражку. Скупец мгновенно чувствовал разницу, и до него начинало кое-что доходить.
– Ты что, обиделась?
– Да, я обиделась, – быстро одеваясь, она поджимала губы. – Раз ты такой жадный, то поищи себе кого-нибудь другого… Ты не такой уж красавец!
Воспоминания о необыкновенном сексе мучили самого жадного мужчинку, почти всегда он звонил и виноватым голосом пытался назначить свидание.
– Только через магазин! – был твердый ответ.
Так, коротким или длинным путем, партнер оказывался в супердорогом бутике. Она сноровисто отбирала заранее облюбованные вещи, опытным взглядом определяя по реакции «возлюбленного», до какой суммы он готов дойти… Впрочем, воспоминания об умелом теле и подвижной интимной мышце жгли предстательную железу и способствовали щедрости. К тому же на глазах продавцов жадничать не с руки… Покупки обходились обычно в шестьдесят-восемьдесят тысяч рублей, а иногда зашкаливали за сотню.
После этого она опять была ласковой, изобретательной и страстной. Но ненадолго: через неделю ей требовались новые вещи. Большинство ухажеров такого аппетита не выдерживали. Поэтому срок ее романов колебался от недели до месяца. А может, наоборот: чрезмерный аппетит определялся коротким сроком суррогатной любви.
Несмотря на подобные проблемы, постепенно и понравившиеся сережки с бриллиантами, и шиншилловая горжетка, и норковая шубка, и кожаная куртка с песцом, и сумочка из змеиной кожи, – все это перекочевывало с магазинных полок в ее шифоньер.
Молоденькие продавщицы модных бутиков хорошо знали постоянную покупательницу, за которую платили разные мужчины и которая своей придирчивостью доводила их до тихой ярости. Она медленно перебирала вещи, откладывала и снова к ним возвращалась, по много раз мерила. Это принеси, это отнеси, это опять принеси, это замени… Но свои чувства приходилось прятать за маску вежливости и маскировать доброжелательной улыбкой. Когда она приходила одна, девушки с ней здоровались, когда в сопровождении очередного живого кошелька – сохраняли отстраненно-нейтральное выражение лиц. Что они при этом думали, оставалось неизвестным. Скорей всего – ненавидели и презирали. Она считала, что сверстницы ей завидуют. Но по большому счету ей было наплевать на их мысли.
Когда очередной партнер не выдерживал ее аппетита и отказывался по пути к постели заходить в магазин, он получал отставку, а она искала нового. Методика была отработана. С подружками или одна она заходила в какое-либо из многочисленных дорогих кафе и часами сидела за чашкой чая или кофе, зорко стреляя глазками по сторонам. Если появлялся заслуживающий внимания клиент, а глаз у нее был наметан и она безошибочно вычисляла состоятельного коммерса, она начинала ему многозначительно улыбаться, покачивая бедрами, подходила к стойке бара или шла вроде бы в туалет, или наклонялась, демонстрируя свои достоинства. Как правило, клиент «клевал», и они уходили вместе. В ночных клубах было еще проще – там шел открытый съем, и богатеньких клиентов хватало в избытке.