нехорошести может быть различной – от пожизненного заключения до закапывания живьём в землю. Всякое бывало, всякое он видел. И сжигают заживо, и на куски кромсают…
Короче, Лис не знал, зачем он едет к этому Арсению Изольдовичу. Зачем взял нетабельный «ТТ», приспособленный для всяких «левых» дел, зачем положил в карман полиэтиленовый кулек… Может, чтобы заставить его продать картину? Это, конечно, святая воля художника – кому продавать свое творение, но если выбить ему зубы пистолетом, а ствол просунуть в самую глотку, то, может, он поймет, что когда речь идет о Ребенке, то все эти правила не действуют и он может засунуть их себе в задницу, а действуют совсем другие не сраные ваши правила, а законы семейной жизни, по которым он имеет полное право убить его самого, разорить и сжечь его дом и забрать портрет своей собственной жены!
Нет, покупка портрета тоже не тема для разговора, потому что уже в самом начале он может ударить его в рожу с идиотскими усиками, потом надеть на голову пакет… Да нет, он опять все перепутал: пакет взят совсем не для этого…
Да что это с ним? Зачем он оставил машину почти за километр до нужного места, в удобном, не броском месте, где она никому не мешает и совершенно не привлекает внимания. Следовало признаться хотя бы себе, что он действует как ограниченно вменяемый, с которыми за свою жизнь сталкивался достаточно часто.
– Всё, – докладывает Колян. – Мороженого поели, расцеловались, объект сел в такси.
– Ну, хорошо, веди дальше.
Кот не хочет особо приближаться к месту действия. Потому что в точке исполнения и ее окружности потом обязательно будут отслеживать переговоры, и хотя все аппараты и симки «левые», все равно это плохо: всплеск переговоров обнаруживает совсем не бытовой мотив.
– Едет в Зелёную балку, – докладывает Колян.
– Ну, всё, точно к Абрикосу.
Кот звонит Комару.
– Комар, ты где?
– Где, где? Кручусь вокруг Коляна.
– А что ты вокруг Коляна делаешь?
– Хочу ближе к месту быть. А он возле объекта. Мне объекту на глаза попадаться нельзя.
– А что, стыдно?
– Ладно, хватит прикалываться!
– Это я тебя развлекаю, – говорит Кот.
– Короче, я жду наводку.
– Объект едет к Зелёной балке.
– Мне что делать? Я жду инструкций.
Кот подумал. Вариантов, что конец маршрута будет другой, мало.
– Слушай, Комар. Девяносто пять процентов – объект едет к Абрикосу. Занимай исходную.
– Это я понял, – говорит Комар охрипшим голосом.
У Комара маленькая машинка, «Wolchvagen» – жук. Маленькая, но броская. На дела он её не берет, едет на старой «шестёрке» своего брата: короба прогнили, передние крылья проржавели насквозь. С одной стороны, в глаза она не бросается, а с другой – запоминается, что была такая вот рухлядь.
«Надо отремонтировать», – каждый раз думает Комар.
Он знает, где оставить машину. Место отработанное, потому что здесь объект бывает чаще, чем в других местах, или, во всяком случае, не реже. И людей здесь меньше, и работать удобнее. Дом Абрикоса стоит так, что к нему можно подойти и со стороны рощи, и со стороны балки. Место довольно глухое, хотя по нынешним временам такие дачи ценятся – шума меньше, а экологии больше, свежий воздух, птички поют и всё такое. Комар думал вначале забраться на дерево, но потом понял – не годится! Как с ветки целиться? Да пока слезешь, время пройдёт… Да и внимание можешь привлечь случайного прохожего: грибника, собачника, да мало ли кого…
Поэтому он заходит в балку. Он в черном рабочем комбинезоне, сапогах, с футляром для удочек. Продирается сквозь заросли кустарника и мелких деревьев, поднимается на противоположный высокий склон. Отсюда дача – как на ладони. Абрикос возится на веранде. Интересно, зачем он ходит всё время в этой идиотской феске? Ну, ладно, когда девчонки приезжают, то пыль в глаза пускать, но сейчас-то никого нет… Хотя он же ее ждет. Турецкий, расшитый золотом халат, феска, туфли с загнутыми носами – ему кальян курить на атласном диване, а он с чем-то возится…. Что он там делает?
Комар занял исходную позицию. Он присмотрел её заранее. Нетолстое дерево, сук, развилка на высоте человеческого роста, как раз удобно положить винтовку. В магазине пять зарядов. Пульки, конечно, свинцовые, слабенькие, но до двухсот метров вполне убойны. Тем более, он делает бритвой в округлом кончике маленький крестообразный надрез. При попадании пуля развернётся и начнёт метаться по телу, разрывая и наматывая на себя ткани, кровеносные сосуды, повреждая внутренние органы…
По сути, это пули «дум-дум», запрещенные Международной Конвенцией сто лет назад. Комар ничего этого не знает и про Конвенцию не слышал. Он придумал конструкцию сам: стрелял кошек обычной пулькой и переделанной. Оказалось, эффективность гораздо выше. Ну, что ж, сейчас посмотрим в очередной раз.
Абрикос возится с канистрой бензина. Зачем ему бензин? А-а, заливает электрогенератор. Да, в частных домах часто отключают свет. Когда вечером идёшь на улице, за каждым забором гудит: «У-у-у-у». Генераторы гудят. Но зато свет в домах есть. Мигает немного, конечно, но и телевизор можно посмотреть, и поужинать, и в бассейне выкупаться…
Сквозь двукратный прицел Комар наблюдает за Абрикосом. В принципе Абрикос в число заказанных целей не входит, но он нужен для естественности картины, которая называется «Убийство из ревности». К тому же он свидетель, а свидетелей оставлять нельзя.
Комара специально никто не учил ремеслу: всё взял из книжек. Одна, итальянская, похоже, в натуре написана киллером, и не каким-то там крутяком, отслужившим в спецподразделении или прошедшим специальную подготовку, а обычным парнем, овцепасом, которого мафия привлекла для одной ликвидации, второй, третьей, а дальше он сам пошёл. Комар запомнил его слова: если подойти к самому здоровенному, сильному, богатому и влиятельному парню и выстрелить ему в голову, он умрет точно так же, как и любой другой на его месте…
Кот думает, что ничего сложного здесь не будет, и Комар тоже дойдёт до вершин мастерства. Слышен сигнал автомобиля. Ага, приехали!
– Объект прибыл к Абрикосу, – докладывает Колян.
Дом Абрикосова стоял удобно не столько для него самого, сколько для того, кто захотел бы его ограбить – в конце улицы, у балки, окружённый рощей. Лис вошел в рощу, встал за дерево. Он хорошо видел, как хозяин в халате и дурацкой красной феске на голове возится на веранде. Вначале он не понял, что делает, потом рассмотрел: наливает из канистры бензин в электрический генератор. Постоял десять минут, пятнадцать, двадцать и, наконец, уже решил идти напролом. Там видно будет, по обстановке. И в этот самый миг к воротам подкатило такси, уверенно посигналило.
И он увидел Ребенка: топик, короткая юбка, сетчатые колготки, распущенные по плечам волосы, сумка через плечо, в руках не меньше шести пакетов из фирменных магазинов: зачем она столько накупила? И зачем принесла сюда? Мысли путались, как у пьяного, сердце колотилось. Походка какая-то не такая, наверное, шпильки надела. А тут в шпильках ходить неудобно – трава, земля, камни. Она своим ключом открыла калитку, взбежала на веранду, Абрикосов радостно бросился ей навстречу, они обнялись, поцеловались. Абрикосов что-то объяснял, очевидно, что ему надо мыть руки, что ему надо спрятать бензин, а Ребенок показывала ему пакеты – хвастала покупками, что ли? Или… Или он должен оплатить ее обновки?? Странно… Да Катя никогда не покупала столько барахла… Или у них теперь другая жизнь? Своя жизнь…
– Комар, доложи обстановку, – это уже Кот.
Любит командовать. Три человека три часа трутся вокруг одного объекта, все ясно и понятно, а он обстановку запрашивает.
– На позиции, готов, – говори Комар.
Спорить со старшими нельзя – и деньги можно потерять, да и жизнь: выстрелит Кот в затылок – и все дела. Или ремнем задушит…
– Работай по готовности.
Абрикос отечески улыбается, до него метров пятьдесят, может, чуть больше. Калитка отсюда не видна, но он к ней не спускается, наверное, у объекта свой ключ. Точно, вот она уже поднимается по ступенькам, в руках куча ярких пакетов – шопинг удался! Короткая юбочка, топик, больше голого тела, чем одежды. Жалко такую валить, но сейчас он её рассматривает не как тёлку, а как очередной шаг к вершине жизни: больше денег, больше авторитет. А хорошая она тёлка или плохая, об этом не ему думать. Абрикос встречает её, обнимаются, целуются, она показывает ему пакеты с покупками.
Ни фига себе! Что это она делает? Ничего себе! Сразу расстёгивает ему халат! Наверное, это связано с кульками, которые она притащила с собой, видно, хочет, чтобы он оплатил… А чтобы подарки получить, надо приятное сделать!
– Пусть делает, – думает Комар. – Моё дело маленькое. Хотя досмотреть было бы интересно…
Он целится, объект сидит на корточках, он видит её со стороны, сбоку, но по характерным движениям головы взад-вперёд понимает, что она делает. Амплитуда движений не настолько большая, чтобы следовало водить стволом, да и расстояние детское. Ветра нет, ничего не мешает. Выбрав свободный ход крючка, он нажимает спуск. Выстрела не должно быть слышно. Шелест листвы забивает шипение, которое издаёт глушитель, но раздается приличный грохот, Абрикос вскрикивает, хватается за плечо, рука у него в крови. Что за чертовня? Он быстро целится в Абрикоса, как раз под феску. На этот раз все идет по правилам – выстрела не слышно.
Абрикос падает на колени. Еще раз, контроль, но опять что-то грохочет! И тут же канистра, которая стояла, вроде бы, в стороне, в полуметре от целей, взрывается! Грохот, вспышка пламени, разливающийся бензин и растекающееся пламя. Что происходит?! Непонятно! Может, рикошетом попало?
Комар сноровисто разбирает винтовку, прячет в футляр для удочек. Быстро, то и дело падая на четвереньки, вскарабкивается на высокий край балки и спешно идёт по редкой здесь роще среди наваленных гор мусора и стай бродячих собак. Некоторые лают, некоторые, поджав хвосты, уходят в сторону. Впереди ждёт Колян. Комар бросает винтовку ему в багажник, туда же робу и сапоги. Колян уезжает. Всё, сработано чисто. Теперь осталось спокойно выйти к своей машине и поехать домой. Надо же починить её: пороги, крылья… Да ладно, в другой раз.