Снова появилась синяя «Киа», она подъехала к самому краю стоянки. На этот раз из машины никто не выходил.
Как только я это увидела, разволновалась настолько, что у Кена выключился телефон. Моя мама тут же запаниковала.
– Он выключился? Запись исчезла?
Кен разочарованно покачал головой и нажал на кнопку «Home» на своем телефоне.
– Нет, у меня есть резервная копия. Думаю, дело в размере файла. – Он нахмурился, глядя на черный экран.
Как только телефон перезагрузился, в дверь постучали, и в комнату вошла миниатюрная брюнетка, которая начала работать за неделю до этого, – Элисон.
– Э-э… там довольно людно… может, позвонить Дону, чтобы он взял кого-то еще или… – Она мило улыбнулась, и Кен покраснел.
– Нет, не надо. Я выйду через секунду, хорошо? – сказал он, бросив на мою маму извиняющийся взгляд.
Я не винила его, ведь было почти восемь. И все-таки я изо всех сил попыталась ударить Элисон дверью, когда она уходила. Но безуспешно.
– Ты мне очень помог, – сказала мама. – Иди работай, а я посмотрю дома. – Она встала и отвернулась, желая скрыть слезы, но ее выдал голос. – Я просто чувствую ужасную беспомощность. Как будто ничего не могу сделать, а запись хоть как-то поможет.
Кен неловко похлопал ее по плечу.
– Дайте знать, если понадобится что-нибудь еще. И, пожалуйста, сообщите, когда найдете Скай. Я расспрошу всех, кто работал вчера, и узнаю, не заметили ли они что-нибудь подозрительное.
Я снова пожалела, что не могу обнять его, и пошла за мамой к ее машине.
Выезжая с парковки, она сдерживалась, но затем остановилась в переулке, ведущем в торговый центр, и дала волю слезам.
Ее телефон пикнул – сообщение от Кена с видеозаписью. Потом еще раз – сообщение от отца. Он уже был в самолете и должен был приземлиться через два часа.
За час до окончания моей смены синяя «Киа» еще пять раз появлялась в кадре. Каждый раз он заезжал через дальний угол стоянки, лицом к фасаду здания. Парковался, стоял так некоторое время. Затем уезжал.
Он ждал, когда я выйду с работы.
Каждый раз, когда я видела синюю машину, меня охватывали тревога и ужас, и видео на короткое время замирало.
Сначала я надеялась, что благодаря этим паузам маме будет легче узнать машину, которая раз за разом появлялась на парковке. Но в сотне автомобилей, которые в ускоренной перемотке двигались по парковке, она не заметила «Киа». Она лишь начала паниковать, что с видео происходит что-то странное, и начала молиться, чтобы с ним ничего не случилось.
Каждые несколько минут она проверяла свой телефон и трогала выключатель звука, желая убедиться, что он включен и что она не пропустила звонок.
Она услышала его.
Папа выглядел так, будто вообще не спал.
Когда он увидел опухшее лицо мамы, его собственные глаза покраснели, но он поморщился и махнул рукой.
– Все будет хорошо, Мари. Давай не будем тратить время на эмоции.
Мама прикусила губу, но ничего не сказала, пока он затаскивал чемодан через входную дверь, намеренно не обращая внимания на мои фотографии в прихожей.
Я вдруг до мельчайших подробностей вспомнила момент, когда нам пришлось усыплять мою кошку Смешинку. Это случилось прямо перед тем, как он ушел. Я тогда училась в третьем классе. Даже будучи достаточно взрослой, я все равно не понимала, что значит «избавить Смешинку от страданий». Особенно если учесть, что Смешинка только что попала под дверь гаража. Я предположила, что так они называют помощь. Помогут избавить ее от страданий, и ей станет лучше.
Она жалобно мяукала, пока папа заворачивал ее в старое пляжное полотенце, а мама быстро позвонила ветеринару, чтобы узнать, открыта ли клиника. Я погладила черно-белую голову кошки, стараясь не задеть темно-красную линию, идущую от одного уха.
Когда через час папа вернулся из ветеринарной клиники без кошки, я рыдала не переставая. Я обещала ей, что все будет хорошо. И даже не попрощалась. Не по-настоящему.
Отец сжал мои плечи, посмотрел в глаза и сказал:
– Мне очень жаль, Птичка. Но сделанного не воротишь.
Эти слова всплыли в памяти, когда я наблюдала, как мои родители, по меньшей мере год не видевшие друг друга, сидят бок о бок, внимательно изучая записи с камер наблюдения.
Сделанного не воротишь.
Когда запись показала время 16:00 – конец моей смены, – синяя «Киа» снова появилась на дальнем краю парковки.
А в 16:09, когда я показалась в кадре, машина проехала через открытое пространство и поехала по длинной, узкой улице перед торговым центром.
Я изучала лица родителей, ожидая, когда они сопоставят факты.
Но в это же время на дорогу выехала серая «Хонда», а мимо проехал синий «Форд». Я знала, что и сама не заметила бы «Киа», если бы специально не искала ее.
При виде того, как я иду ко второму входу с парковки в торговый центр, меня захлестнуло чувство паники. Синей «Киа» уже видно не было. Она выехала через другой выезд.
Я вот-вот должна была исчезнуть из поля зрения камеры.
А значит, они не увидят, как я сажусь к нему в машину, и даже не заговорят с ним. Я села в «Киа», когда он проезжал мимо «Фройо», по крайней мере на пятнадцать метров дальше. Я еще помню, как решила, что он ехал именно оттуда.
Но как раз перед тем, как исчезнуть из поля зрения камеры, я подняла руку.
Моя мама тоже заметила это.
– Ты видел? – Она наклонилась вперед и чуть не смахнула ноутбук со стола.
Отец покачал головой и поправил ноутбук.
– Что? Что ты увидела?
– Она махнула рукой. Помахала кому-то. Или начала махать. Подняла руку и… – Мама быстро перемотала запись на несколько секунд назад, и оба родителя молча смотрели, как я подошла к краю кадра и начала поднимать правую руку. Мама нажала на паузу.
На видео было трудно разглядеть мое выражение лица, изображение было не очень четким. Но даже на расстоянии было понятно, что я кому-то улыбаюсь.
Паника отступила, ей на смену пришло волнение.
– Да, я махала. Ему, водителю синей «Киа»! – воскликнула я. Реакции не последовало.
Мой отец наклонился ближе и несколько секунд изучал экран. Затем достал телефон.
– Она определенно кому-то машет. Какой номер дала тебе полиция? Нужно сообщить им об этом.
Мама разблокировала телефон и нашла номер, потирая указательный и большой пальцы, как делала всегда, когда нервничала.
– Они просто скажут, что это одна из ее подруг. – Она замолчала, а потом с надеждой добавила: – А вдруг так и было?
Отец медленно кивнул, но не посмотрел на нее, просто начал набирать номер. Мама перемотала запись еще раз, а затем нажала на кнопку воспроизведения, чтобы продолжить просмотр. Наверное, на случай, если я вернусь на работу. Я знала, что не возвращалась. Во всяком случае, живой. Так что вместо этого я слушала, как отец разговаривает с полицией.
К моему удивлению, ответившая на звонок женщина, – та самая, с которой ранее общалась мама, – сказала ему, что передала ранние сообщения мамы. Офицера, который будет разбираться со случившимся, звали Уиллис. Официальное расследование еще не открыли. Но офицер Уиллис изучит имеющуюся видеозапись и все, что мои родители сочтут важным, чтобы определить дальнейшие шаги и оценить степень вероятности моей пропажи.
Отец поблагодарил диспетчера и повесил трубку.
– Сегодня днем приедет офицер. Они решат, стоит ли открывать дело, и значит, до его приезда мы должны выяснить все, что можно. У нее неприятности, Мари. Я уверен в этом. – Его голос немного дрогнул, и он откашлялся. – Понимаю, я не видел ее каждый день, как ты, и мы вообще давно не общались, из-за этого я чувствую себя дерьмово, но она моя дочь, и я знаю ее. Она не исчезла бы вот так, без веской причины. Не стала бы поступать так с тобой. Что еще мы можем сделать до приезда офицера?
Мама покачала головой и вытерла щеки.
– Я очень надеялась, что мы заметим что-то на видео. Может, вернуться в кофейню и узнать, вдруг кто-то что-то заметил? Кто-нибудь из посетителей? Вдруг тот парень, который часто приходил и заказывал горячий шоколад, появится там?
Я оживилась. А вдруг он и правда вернется? Меня передернуло при мысли о том, что родители могут столкнуться с ним. Но кто знает, вдруг он зайдет. Возможно, он что-то забыл. А может, кто-то другой, кто работал или курил во время перерыва, заметил, как я сажусь к нему в машину.
Когда кто-то растворяется в воздухе, остается лишь оно – следить за множеством нитей.
Я думала о своем мертвом теле, неподвижно лежащем у дороги Блэкс-Крик. Одновременно мечтала о том, что меня найдут, и боялась этого. Ведь тогда свет в глазах родителей погаснет. Но еще хуже было видеть проблески надежды, ведь я прекрасно понимала, шансы на мое возвращение были равны нулю.
Глава 13Меган
Годом ранее
Я с удивлением наблюдала, как блондинка с пучком резко остановилась на обочине грунтовой дороги, ее передний бампер оказался всего в нескольких футах от кеда.
Наблюдая за ней через лобовое стекло, я увидела, что она плачет. Даже рыдает. Ее плечи тряслись, когда она прижималась лбом к рулю.
Я не знала, в чем причина ее слез. И вообще имела ли я к этому отношение, как в случае с койотами и орлом? Но независимо от причины она остановилась.
Я не могла плакать вместе с ней, но позволила горю захватить меня. Я оплакивала потерю своих родителей и Шарисы. К этому моменту они уже, скорее всего, знали, что я не вернусь. Я была чересчур обязательной. Всегда отвечала на сообщения и проверяла голосовую почту. Если только не случалось чего-то по-настоящему плохого.
Вспоминая лица любимых людей, я чувствовала, как печаль оседает вокруг меня, словно тяжелое одеяло. Никогда не задумывалась о том, что траур может быть обоюдным. Вместо того чтобы оплакивать одного человека, я оплакивала всех, кто был мне дорог. Потому что отныне потеряла их.