Я вспомнила, как мне удалось проскользнуть через щель во «Фройо». Тогда-то у меня и возникла идея подобраться как можно ближе к мозгу офицера Уиллиса.
Наклонившись к его покрытому волосами уху, я рассматривала его ушной канал, гадая, что будет, если резко затормозить и съехать с этой небольшой грунтовой дороги.
Удивительно, но машина начала замедляться.
Он посмотрел на грунтовую дорогу, затем сильнее нажал на тормоза и вышел из машины.
Мне хотелось кричать. Не знаю, услышал ли он мои призывы, но я знала, что он не планировал останавливаться здесь. И все же остановился.
Мое воодушевление испарилось, когда он начал пробираться через кусты.
Ему потребовалось меньше двух минут, чтобы найти мое тело, спрятанное в высохшем русле ручья.
За прошедшие три дня моими останками попировали животные. Одну руку оторвали от туловища, посеревшая кожа была разорвана, и теперь полосками свисала с мышц и костей.
С остальным дело обстояло ненамного лучше. Если бы я увидела подобную сцену в кино, точно начала бы мучиться от бессонницы. Но в данный момент я не могла отвести взгляд, потому что это был не фильм. Это была я.
Не теряя времени, офицер Уиллис вызвал подкрепление.
Сначала он спешно оцепил территорию: достал из багажника сигнальную ленту и надел перчатки.
На дороге не было света фар других машин. Абсолютная тишина и спокойствие. Еще минуту или две нам предстояло провести здесь в одиночестве. И я не собиралась никуда уезжать.
Спустя несколько минут он сел на водительское сиденье полицейской машины и смотрел на то место, где земля уходила к руслу ручья и моему телу.
Я села рядом с ним. Прошло несколько секунд, затем он откашлялся и начал тихонько петь.
Лишь несколько раз я бывала в церкви, но сразу узнала псалом. Его пели на похоронах моего дедушки, которые случились двумя годами ранее.
Побудь со мной; уж меркнет луч дневной.
И день уходит прочь;
На мир опускаются тени;
И нас поглощает ночь.
Я не присутствовала рядом, когда обо мне сообщили родителям.
Когда офицер Уиллис поехал обратно вниз по дороге, было уже далеко за полночь.
Мое тело сфотографировали. Улики, включая мобильный телефон, окурок, несколько фантиков от конфет и частичный след от шины, собрали и упаковали в пластиковые пакеты.
Обутый в ботинки эксперт-криминалист в маске и с сеткой на волосах осторожно спустил с меня джинсы и нижнее белье, чтобы вставить между ног длинный тампон.
Именно это действие наконец побудило меня отвести взгляд. Я понимала, что такова процедура, но не хотела, чтобы у меня остались подобные воспоминания.
Я почувствовала странную благодарность, когда он вернул на место мои трусики в фиолетовую полоску, а после аккуратно застегнул джинсы.
Когда офицер Уиллис привез нас в участок, моих родителей там не было. Через приемную провели пару мужчин в наручниках, а стоявшая у стойки женщина держалась за голову и бессвязно рыдала.
Несмотря на усталый вид, офицер Уиллис все же нашел время, чтобы написать отчет о случившемся. В какой-то момент в комнату вошла женщина-офицер и сообщила, что заявление о пропаже аннулировали и что на утро назначена пресс-конференция. Дальше за дело возьмется детектив из отдела по расследованию убийств, некто Киттлсон. Его нужно было как можно скорее ввести в курс дела. Номерной знак по-прежнему ничего не дал.
Офицер Уиллис кивнул. Через несколько минут он отправил отчет детективу Киттлсону, распечатал копию, чтобы приобщить к делу, и выключил свет в своем кабинете.
Когда он зашагал к своей патрульной машине, я не пошла за ним. Вместо этого направилась по главной дороге, потом по отходившим от нее улицам, пока не добралась до дома. Расстояние не имело значения. К тому же я знала дорогу.
Когда я проходила через заросший участок на краю моего квартала, из кустов вышла крупная лиса, сжимая в зубах какого-то мелкого грызуна.
Она замерла.
– Привет, – присев, сказала я.
Лиса прижала уши к голове и принюхалась. Продолжая сжимать грызуна, она начала медленно красться вперед, опасливо повернув голову в мою сторону. Когда я встала, она тихо пискнула и скрылась в кустах сирени.
Когда я наконец проскользнула в дом через щель в задней двери, родители уже спали.
Папа – сидя на диване, из-за слишком короткой спинки его голова была прислонена к стене под неудобным углом. Мама спала на подушке рядом с ним, она подтянула колени к груди, а голову положила ему на ногу.
Как и большинство детей разведенных родителей, я тайно фантазировала о всевозможных сценариях их воссоединения. Или хотя бы возвращении отца в Айдахо. Но у меня никогда не получалось вообразить, как все будет. Мне было легче представить их порознь, чем вместе. Так оба были счастливее. И, честно говоря, возлюбленная моего отца была довольно милой.
Очевидно, именно так и было суждено.
– Простите меня, – прошептала я, чувствуя, как в груди разрастаются печаль и любовь.
Мама захныкала во сне, а потом резко села на диване.
– Я смогу найти ее! – закричала она, ее глаза все еще были закрыты. – Я найду ее.
Папа потянулся к ее руке.
– Все хорошо, Мари, – пробормотал он и откинул голову на спинку дивана. – Просто спи. Ложись.
Она послушно легла на диван, продолжая крепко сжимать его пальцы.
Глава 22Меган
Шестью месяцами ранее
Как бы странно это ни звучало, но я скучала по горам и месту своего захоронения.
Недолго думая, я запрыгнула на переднее сиденье полицейской машины детектива Доманска. Но когда узкая, изрытая колеями дорога наконец вывела нас на асфальтированное шоссе с указателями Сидар-Форт, я пожалела, что не попрощалась с вороной. Я осознавала, что она не поняла бы этого, но все равно скучала по ней.
Пока мы ехали, я вспоминала слова бабушки Рози. «Я дождусь, когда ты будешь готова». Я не знала, что именно узнаю в полицейском участке, но неприятное чувство отчаяния исчезло.
Я хотела, чтобы меня нашли. Мечтала, чтобы его арестовали… а вдруг это уже случилось? Я хотела попрощаться с семьей – наверняка теперь они проведут похороны. А потом исчезнуть и отправиться в мир иной.
Детектив Доманска не стала откладывать запрос Лесной службы проверить подозрительную обувь на обочине дороги. Вскоре я узнала, что ей поручили дело о моей пропаже, которое быстро переквалифицировали в дело об убийстве. Получив сообщение от Лесной службы, она предположила, что найдет меня там.
Она искала меня четыре месяца с тех пор, как Шариса заявила о моем исчезновении на следующее утро после моего «свидания».
Пока детектив Доманска пролистывала свои записи, я читала расшифровку звонков в отчете о своей пропаже. Шарису описывали как «истеричку». Я улыбнулась. Но улыбка исчезла, когда я прочитала расшифровку записи звонков и показания моих родителей.
В первой записи разговора каждая вторая строчка была помечена как «неразборчиво». Когда все произошло, они были на рафтинге на реке Салмон в Айдахо. А значит, узнали о моем исчезновении лишь по прошествии целых пяти дней. Они обсуждали это путешествие весь год. Мама подарила поездку отцу на Рождество.
Официантка в ресторане «У Грейси» запомнила меня. Джимми она тоже запомнила: в основном его красоту. И что мы остались до закрытия. Она помнила, что я была пьяна, когда он вел меня на парковку.
– Я думала, они пара, – сказала она во время опроса.
На парковке полиция обнаружила мой телефон. Это, помимо истерики Шарисы, стало главной причиной для форсирования поисков.
В сформированное детективом Доманска дело были подшиты десятки газетных статей. Я прочитала их все. В каждой использовали недавние фотографии, которые я сделала, когда получила последнее предложение о работе. Я очень гордилась ими, потому что выглядела как классный профессионал, который знает, чего хочет. Но было тяжело видеть черно-белый вариант этих снимком на первых полосах местных газет. Я больше не узнавала эту женщину. Теперь она казалась не крутой, а наивной, будто не понимала, что ждет ее в будущем.
Я узнала, что Джимми Карлсон был призраком.
Такого человека просто не существовало.
И неважно, что Шариса знала его имя и предоставила детективу Доманска ссылку на его теперь уже несуществующий профиль на MatchStrike, которую я в поисках одобрения отправила подруге перед свиданием. При регистрации он использовал вымышленное имя, несуществующий адрес электронной почты и VPN. Единственное, что смогла сделать администрация приложения, даже учитывая его сообщения в моем деактивированном аккаунте, – это подтвердить, что его фальшивый аккаунт был создан годом ранее, пятнадцатого июля. Последний раз он использовал его в день моего исчезновения и вскоре после этого удалил учетную запись.
Они восстановили фотографию его профиля, которая была увеличена настолько, что многие детали оказались едва различимы, особенно учитывая низкое разрешение. Я вспомнила, какое облегчение испытала, увидев его в ресторане «У Грейси», ведь я опасалась, что он окажется толстым уродцем. Фотография в его профиле совершенно не отдавала ему должное. Обычно в MatchStrike дело обстояло с точностью до наоборот. Но не с Джимми. Джимми был красивым. Я сообщила ему об этом во время нашего свидания. А также о том, что ему следовало сделать более удачное фото. Если честно, я была в восторге. Мне удалось найти настоящее сокровище. И что с того, что его навыки фотографа были весьма посредственными? Уж лучше так, чем селфи из спортзала, которые встречались во множестве других профилей.
Доманска прогнала фотографию через программу распознавания лиц, но даже в увеличенном виде качество было настолько низким, что невозможно было найти совпадения.