Николь долго не отвечала. У меня появилась надежда, что она потеряла к нему интерес или поняла, что он псих или убийца.
В пятницу утром он в сотый раз обновил страницу приложения, и вот оно: новое непрочитанное сообщение от Николь.
Как только оно всплыло на экране, я тут же выключила компьютер. Он перезагрузил его, а я снова выключила. К третьему разу я уже чувствовала себя выжатой как лимон, поэтому не стала продолжать, надеясь, что в сообщении он увидит отказ от встречи.
Но нет, я ошиблась.
«Извини, были технические проблемы. Я уже начала думать, что причина во мне!!! Ха. Встретимся завтра в «Твиггс»? Клянусь, если ты коротышка и толстяк…»
Я видела, как он улыбался. Николь не разочаруется. Без этой странной бороды он выглядел так же хорошо, как в тот день, когда мы впервые встретились.
Он потратил несколько минут на составление ответа Николь. В конце концов остановился на этом:
«Начинаю немного потеть. 160 сантиметров и 290 килограмм – это нормально? Если да, то семь вечера самое подходящее время».
Она почти сразу же ответила кучей смеющихся смайлов.
Его улыбка стала шире.
Она снова вышла на связь.
Поднявшись наверх, чтобы пообедать, он сказал Эйприл, что должен встретиться с фрилансером, который возьмет на себя часть работы, пока он будет занят переездом. Он не хотел, чтобы его отвлекали.
Эйприл, которая в это время заворачивала чашки в пузырчатую пленку и складывала их в коробку к остальной посуде, пока девочки прыгали вокруг готового пазла, кивнула.
– Спасибо, милый. Хочешь, потом посмотрим фильм или что-нибудь еще? Если будет не слишком поздно? Не могу поверить, что это наш последний вечер здесь. – Она немного погрустнела, переведя взгляд в коридор позади него. – Я буду скучать по этому дому. Постоянно вспоминаю, как приехала сюда из больницы вместе с Эмми и Кимми.
Он сжал ее руку и взял из буфета чашку, чтобы налить себе воды.
– Да, много воспоминаний. Но мы создадим новые.
Мне стало дурно. Эйприл лишь печально улыбнулась и продолжила собирать вещи, а он пошел вниз, тихо насвистывая под нос. Наверняка думал о своем свидании с Николь.
Висящая над головой Эйприл лампочка мигнула.
И тогда я решила, что тоже пойду на эту встречу, однако сомневалась, получится ли у меня. Судя по всему, я не обладала особенной силой. Мерцающий свет и постоянно выключающийся компьютер не могли помешать ему причинить кому-то вред.
Но я должна была хотя бы попытаться.
Глава 9Скай
Настоящее
Мама проснулась еще до рассвета и теперь сидела за кухонным столом с чашкой кофе, держа в руках телефон. Я устроилась рядом и через окна патио наблюдала, как над горизонтом пробиваются лучи света.
Я начала пить кофе лишь год назад, после того, как устроилась на работу в кофейню «Дейли Гринд». К восторгу мамы, я начала готовить напитки дома. По утрам, перед тем как отправиться на учебу, мы вместе пили латте с соевым молоком или карамельный макиато.
Отчаяние накатывало на меня волнами, и я гадала, как долго оно будет терзать меня. Я оплакивала каждое событие жизни, которую у меня отняли.
Какие-то незначительные, но такие милые сердцу детали. Ощущение от позднего послеобеденного солнца, проникающего в окна, когда я после школы делала домашнее задание. Привкус свежего кофе на моих губах. Запах маминых волос, когда она обнимала меня. Все это являлось частью моего дня. А теперь не будет больше никакого нового опыта. Опыта, которого я боялась, – например, учеба в университете, – хотя на самом деле просто нервничала.
Сначала мама позвонила в полицию.
Прижавшись к ней, я слышала разговор так хорошо, как если бы сама участвовала в нем.
Я быстро поняла, что они не искали меня. Не по-настоящему.
Мне было восемнадцать. По закону я легко могла не возвращаться домой.
То, что на моем телефоне сразу включалась голосовая почта, было недостаточной причиной для объявления меня в розыск.
– Документы для заявления о пропаже уже поданы, – терпеливо ответила женщина на другом конце провода. – Больше мне сказать нечего. Я понимаю ваше беспокойство, но офицер свяжется с вами при первой же возможности. Если вы узнаете еще что-то, пожалуйста, держите меня в курсе.
Я видела, как мама сжала кулак. И стиснула зубы.
– Она никогда так не делала. Никогда. Сегодня мы должны были ехать в университет. Она поступила совсем недавно. Я уверена, что-то случилось.
На другом конце телефона повисла короткая пауза.
– Я понимаю. Офицер скоро свяжется с вами, сегодня вам кто-нибудь перезвонит. Сегодня утром.
Руки мамы дрожали, когда она закончила разговор, а затем набрала номер моего отца.
Мои родители разошлись, когда я училась в пятом классе. Отец переехал в Орегон к своей девушке, Сэнди. После этого я видела его примерно два раза в год. Мы были не особо близки. И все же, когда он сразу же ответил на звонок, чувства радости и грусти были настолько сильны, что у меня практически закружилась голова.
– Мариса? Полиция ищет ее? Она вернулась домой? – спросил он до того, как мама начала говорить.
Лампочка над кухонным столом быстро замигала, на что мама подняла голову и нахмурилась. Она повернула выключатель и встала, чтобы вылить кофе в раковину в полумраке кухни.
– Они почти ничего не делают, – ее голос дрогнул. – Я собираюсь зайти к ней на работу, кофейня открывается в шесть. Вчера вечером мне не удалось ни с кем связаться.
Мой отец тихо выругался, затем прочистил горло и сказал:
– У меня самолет в десять. К полудню должен быть на месте. Мари, мы найдем ее, обязательно найдем. Тебе удалось попасть в ее ноутбук? Посмотри, может, она стала сомневаться, стоит ли идти в университет или еще что.
Я слышала в его голосе отчаяние. Надежду, что, возможно, случившемуся можно найти какое-то простое объяснение. Что, даже поведя себя так безответственно, я где-то в безопасности.
Они оба хорошо меня знали. Я всегда приходила домой.
Мама покачала головой.
– У меня не получается. Не могу выяснить, какой у нее пароль.
– Не переживай, там ничего нет, – сказала я. Но даже пока произносила эти слова, она уже схватила листок бумаги, чтобы записать «1025» и «Микки». Микки – так звали таксу, которую мы завели, когда мне было пять. А 1025 – это ПИН-код, который я выбрала для совместного с мамой банковского счета, когда училась в начальной школе. Мой настоящий пароль состоял из комбинации букв и цифр, которую я придумала, слушая припев песни Бритни Спирс. Родители никогда не догадались бы о таком варианте.
Положив трубку, мама села за кухонный стол и уставилась на свой телефон. Я тоже сидела и смотрела, ожидая, что он зазвонит.
Не похоже, что прояснение обстоятельств случившегося помогло бы мне вернуться.
Просто я хотела, чтобы меня нашли, так же отчаянно, как этого хотела мама.
И мечтала, чтобы полиция выследила Джеймса.
– Спроси Кена о любителе горячего шоколада. Его зовут Джеймс. – Я понимала, что она меня не слышит, но не могла молчать. Я точно знала, что никто не видел, как я садилась в машину к Джеймсу, однако все лето он по меньшей мере три или четыре раза в неделю заходил в кофейню.
«Кен считал его милым. Он хотел, чтобы ты пригласила его на свидание», – напомнила я себе, когда отчаяние навалилось на меня в темной кухне, словно свинцовое одеяло.
Глаза мамы медленно наполнялись слезами. Я решила, что мы с ней оказались под одним и тем же одеялом.
На парковку «Дейли Гринд» мы въехали ровно в 5:58.
Я сидела на сплющенной обертке от сэндвича, которая пролежала на сиденье не меньше месяца. Пока мама вела машину, по радио заиграла песня в стиле кантри, в которой пели о семье и Боге, и мама снова заплакала. А когда она припарковала машину и вытерла глаза рукавом толстовки, я вдруг поняла, что преследую ее.
На тротуарах и дорогах почти не было людей. Один одинокий бегун. Кто-то стоял в тусклом свете уличного фонаря перед магазином печенья напротив торгового центра. Темная фигура, перебегающая перекресток возле автобусной остановки. Я гадала, живы ли они? Или теперь, став мертвецом, я могла видеть и других умерших. Все ли превращаются в призраков, когда умирают, или я аномалия? Суждено ли мне было через некоторое время исчезнуть? Был ли у меня выбор? Или такова была моя личная вечность? Место между адом и раем или же сам ад? Что произойдет, когда они поймают Джеймса? А что будет, если не поймают? Оставалась ли я здесь потому, что у меня были незавершенные дела?
Я отогнала эти мысли и сосредоточилась на необходимости следовать за мамой к входной двери.
Как я и надеялась, Кен уже пришел открыть кофейню. Услышав стук в запертую дверь, он подошел к стойке и заглянул в холл. Увидев старый красный «Бьюик Сенчури» моей мамы, который я иногда брала на выходные, если она не работала в хосписе, он растерялся, но поспешил открыть дверь.
Не успел он даже закончить фразу: «Привет, вы мама Скай?» – как она разразилась слезами и сообщила, что я не вернулась домой.
Кен не оставил ее стоять там. Повернул табличку на входной двери и обратился к тому, кто находился в зоне для сотрудников.
– Эй! Если что, обслужи, ладно? Я на пару минут. – Затем проводил маму к удобному зеленому креслу в углу комнаты, которое не было видно со стойки. Там обычно работали настоящие фрилансеры, и там же мы иногда заставали целующихся после школы подростков.
Сев перед ней, он аккуратно сцепил руки, как в тот раз, когда в выходные я забыла почистить эспрессо-машину и она засорилась.
– Расскажите, что случилось.
Когда мама поведала Кену о том немногом, что знала, он забеспокоился. Я не пришла домой, не отвечала на сообщения и звонки, а полиция не спешила меня искать. Кен достал свой телефон и показал, что накануне вечером я не ответила и на его сообщение. Я прочитала текст.