— Шеридан?
Она резко повернулась, и Рашид заметил покрасневший носик.
— Господи, как ты меня напугал! Как ты вошел?
— Прости. Из моих апартаментов в твои ведет тайная дверь. Почему ты плачешь, что случилось?
— Я читала письма от партнерши по бизнесу. Кажется, мы обе начинаем привыкать к мысли, что наша совместная работа окончена.
— Я знаю, что ты винишь меня, но не я устроил всю эту неразбериху. — Рашид говорил и чувствовал себя виноватым, что так бесцеремонно ворвался в ее судьбу, перевернув там все с ног на голову.
— Я тебя не виню. Просто странно, что один недосмотр повлиял на столько жизней.
— Такое случается довольно часто.
— У королей — может быть. Но девчонка из Саванны, которая всего лишь хотела сделать подарок сестре, в шоке. Ты пришел дать указания, что я должна делать дальше?
Рашид нахмурился, пытаясь для начала объяснить самому себе, зачем он пришел. «Тебе хочется быть рядом с ней, — говорил его внутренний голос. — Тебя тянет на ее свет, как мотылька. Ты хочешь быть внутри этого света».
— Я не собираюсь ничего указывать.
— Какое облегчение. — Шеридан махнула рукой, словно отгоняя назойливую муху. — Тогда чем я могу быть тебе полезной?
Все еще не зная, что сказать, Рашид напряг все свои умственные способности.
— Мой брат собирается строить здесь небоскреб. Насколько я помню, ты — архитектор. Может быть, сможешь предложить какие-нибудь идеи?
Она растерянно заморгала.
— Я училась на архитектора, но специализировалась на реставрации исторических зданий. Небоскребы не по моей части. К тому же я бросила эту профессию, чтобы заниматься организацией праздников.
— Почему? — Ему действительно хотелось знать, что заставило Шеридан отказаться от престижной профессии.
— Я люблю архитектуру, но это не так весело, как устраивать праздники, делать людей счастливыми. Реставрация — долгое мероприятие, а отдачу от вкусного угощения и интересных конкурсов получаешь сразу.
— Это объясняет, почему ты проводишь столько времени на кухне. Кстати, мне понравились салфетки в форме лотоса.
На сей раз обращенная к нему улыбка Шеридан была искренней. Сердце Рашида сладко сжалось.
— Я рада. Позже покажу, как делать другие цветы и лебедей.
— Никаких лебедей на официальных приемах, умоляю.
— Как скажешь. — Ее улыбка погасла. — Мне тоже надо будет их посещать? Или будешь прятать меня как неудобную родственницу, которая напивается и пляшет на столах?
— А ты напиваешься и пляшешь на столах?
— После колледжа уже нет. — Удивление на лице Рашида снова развеселило Шеридан. — Шутка. Я танцевала на столах трезвой. Иногда хорошо дать себе волю.
— И как часто ты даешь себе волю? — Он попытался представить ее счастливой, довольной, танцующей.
— Слишком часто, когда дело касается тебя.
Слова повисли в воздухе. Хотя Шеридан не сказала и не сделала ничего провокационного, Рашид ощутил прилив возбуждения. Просто он уже знал вкус ее любви и страстно хотел почувствовать его еще раз.
— Мы были вместе всего дважды.
— Если бы ты не скрывался от меня, это происходило бы гораздо чаще. Впрочем, я скорее рада, что ты избегал встреч.
— Ты говоришь очень необычные вещи. — Рашид больше не мог игнорировать свою эрекцию.
— Я стараюсь быть честной. Иногда чрезмерная откровенность приводит к неприятностям, но это лучше, чем держать все в себе.
— И все же что-то ты хранишь в секрете. — Он вспомнил, как Шеридан оправдывала слабости сестры вне зависимости от того, чем ей приходилось из-за них жертвовать. Отчасти Рашид понимал ее. В детстве он и сам делал все возможное, чтобы защитить Кадира от отцовского гнева. По крайней мере, пытался.
— Конечно. У каждого человека есть что-то, чем он не готов делиться.
— Я понимаю.
— Послушай, я все еще зла на тебя. Я знаю, что быстро забуду обиду, если ты подойдешь и обнимешь меня. — Она увидела, что Рашид двинулся к ней, и поспешила продолжить: — Но я прошу тебя этого не делать. Мне нужно время подумать, Рашид, научиться жить в рамках, которые ты мне обрисовал. Секс слишком сильно сбивает меня с толку.
Глава 10
Шеридан смотрела на Рашида, прислушиваясь к биению собственного сердца. Ей достаточно было сказать одно слово, чтобы он пересек разделяющее их расстояние и сжал ее в объятиях. На час или два она стала бы самой важной, самой желанной для него женщиной на всем белом свете.
Но Шеридан решила, что больше не позволит этому случиться. Особенно после того, что произошло сегодня в кабинете Рашида. Он с энтузиазмом занимался с ней сексом, однако сразу же отстранился, когда она проявила немного нежности. Каждая попытка сблизиться с Рашидом терпела неудачу, и молодая женщина не понимала, стоит ли продолжать пытаться.
Но как иначе, если им предстояло пожениться? Шеридан не знала, сможет ли выжить в этом странном браке, если придется постоянно маневрировать на минном поле секса. Их отношения развивались задом наперед — сначала общий ребенок, потом интимная близость и свадьба, и Шеридан не хотела идти дальше по этому пути, не имея фактически никакого представления о своем спутнике.
— Секс ничего для тебя не значит, — заявила она, втайне надеясь, что Рашид возразит. Он промолчал. — Для меня тоже. Но я могу начать вкладывать в него больше смысла, чем следует, потому что чувствую себя здесь абсолютно чужой и неуместной.
Это не на шутку пугало Шеридан. В незнакомой стране она полностью зависела от малознакомого мужчины, с которым ее тем не менее связывали прочные узы. Ситуация требовала жесткого контроля над мыслями и чувствами. Шеридан не могла позволить себе терять волю и падать с Рашидом в постель каждый раз, когда он подходил к ней на расстояние вытянутой руки.
— Я не пытаюсь посадить тебя в клетку, — сказал Рашид. — Мне кажется, ты не понимаешь, какой привилегированной вот-вот станет твоя жизнь.
— Золотая клетка не перестает быть клеткой.
Рашид уселся среди подушек и задумчиво поднял глаза к сводчатому потолку.
— Это мне известно. В детстве я ненавидел дворец. Иногда он казался мне филиалом ада на земле. Мой отец был тяжелым человеком, милая, он очень верил в кнут и совсем не верил в пряник.
Шеридан едва не поперхнулась от удивления. Неужели он решил чем-то с ней поделиться?
— Я слышала, ты только недавно вернулся в Кир после долгого отсутствия. Причина была в этом?
— Сколько интересной информации гуляет по дворцу.
— Человек, от которого я это услышала, очень испугался, что сболтнул лишнее. Как будто ты тиран, наказывающий людей по любому поводу.
Рашид удивился ее словам.
— Положение обязывает меня время от времени вести себя довольно сурово, но я бы не назвал это тиранией. Больше всего достается Совету министров, члены которого вполне могут за себя постоять. Мне нет нужды запугивать поваров и горничных.
— Мне тоже так показалось.
Жители Кира, с которыми разговаривала Шеридан, выглядели вполне довольными своим серьезным и ответственным молодым королем. Он внушал почтение пополам с опаской, потому что мало говорил, держался обособленно и никогда не улыбался. Строгий, но справедливый, говорили они о Рашиде.
— Неужели? — Рашид выгнул бровь. — Но тебе-то есть за что меня критиковать. Я похитил тебя из дома, силой увез в Кир, а теперь собираюсь взять замуж против твоей воли.
— Это плохо, тебе должно быть стыдно. Вместе с тем, хоть ты и можешь быть ужасно раздражающим и высокомерным, ты не жестокий.
— Мне довелось близко познакомиться с жестокостью, и я постарался вырасти мужчиной, достигающим своих целей другими способами.
— Я тебе верю. — Сердце Шеридан снова кольнуло от жалости к ребенку, которым Рашид когда-то был.
— Что ж, это прогресс. — Он поднялся. — Спокойной ночи, Шеридан.
— Рашид, подожди.
Он обернулся с вопросительным выражением лица. Шеридан и сама растерялась. Ей хотелось утешить мальчика, не знавшего родительской любви, но мужчина, в которого он вырос, этого бы не понял. И он явно закончил с откровениями, а как разговорить его снова, она не знала.
— Добрых тебе снов, — прошептала Шеридан.
Рашид кивком поблагодарил ее и вышел.
Кадир аль-Хассан и его жена приехали на следующий день. Вернувшись после кормления щенков, Шеридан застала дворцовую прислугу в хлопотах. Чтобы не мешать, она поспешила к себе в апартаменты — переодеваться к приезду гостей. Для визитов на конюшню Шеридан теперь одевалась в джинсы и свободную кофту с длинными рукавами — удобную одежду, которую не страшно было запачкать. И продолжала носить хиджаб, защищавший голову от жаркого солнца. Поколебавшись между европейской и арабской одеждой, Шеридан выбрала компромиссный вариант — блузку и юбку-брюки.
Она уже начала изнывать от ожидания, когда в дверь постучали. Эмили аль-Хассан оказалась высокой и привлекательной молодой женщиной с дружелюбной улыбкой. Шеридан была счастлива встретить в Кире американку. Хотя они с Эмили никогда не встречались, она воспринимала ее как давнюю знакомую, посланницу из родного дома.
Эмили легко поддерживала разговор о мелочах, дожидаясь, пока Фатима накроет стол к чаю и выйдет из комнаты.
— Как ты здесь обживаешься? — спросила жена принца Кадира, как только они с Шеридан остались наедине. — Рашид хорошо с тобой обращается?
Шеридан казалось неловким обсуждать личную жизнь с незнакомкой. С другой стороны, Эмили была единственным человеком, которого она могла спросить, каково это — выйти замуж за представителя королевской семьи Кира.
— Мне кажется, у него своеобразный взгляд на хорошее обращение с женщинами.
— Если честно, Рашид пугал меня до полусмерти, когда мы только познакомились. Он как спящий вулкан — тихий и опасный. Наверное, я не должна тебе это говорить, но, раз ты выходишь за Рашида, тебе не помешает больше знать о семье. Ты уже слышала, каким тяжелым человеком был их отец?