Рашид высидел еще одну встречу с представителями малых народностей, выслушивая жалобы и размышляя, что можно сделать. Самой большой проблемой ему казалось желание кочевников приобщиться к цивилизации, сохранив традиционный образ жизни.
В каждом кочевье Рашиду намекали, что из местных девушек получатся прекрасные жены. Даже несмотря на то, что весь Кир уже знал о его женитьбе на Шеридан и готовился отпраздновать это событие. Правда, ее беременность было решено хранить в секрете как минимум до середины второго триместра.
Будь воля Рашида, он сообщил бы новость только после появления детей на свет. Горький опыт научил его, что все может пойти не так в любой момент. Мысль, что Шеридан может повторить судьбу Дарьи, вгоняла его в холодный пот.
Не то чтобы Рашид любил Шеридан, но она ему нравилась. Она была открытой, щедрой, понимающей. Она беспокоилась о его реакции еще до поездки в больницу и оказалась права. Рашид видел, что обижает ее неожиданной холодностью после известия о близнецах, и ничего не мог с собой поделать. Все его существо кричало, что он должен бежать. Подгоняемый паникой, сжимавшей ему горло, Рашид сбежал в пустыню, оставив Шеридан во дворце.
А теперь он отчаянно скучал по ней — ее сладкому запаху, чувственному телу, мягким рукам и шаловливому язычку. На переговорах с главами племен воображение рисовало Рашиду эротические картины, которые он вынужден был жестко гнать от себя, чтобы не опозориться.
На закате Рашид вернулся в свой шатер с желанием хотя бы позвонить Шеридан, узнать, как у нее дела. Конечно, Мустафа и так держал его в курсе, благодаря чему затянувшийся вокруг сердца Рашида узел постепенно становился слабее.
Единственным аргументом против были мысли о том, что бывает, когда подпускаешь женщину слишком близко. Но какая-то часть Рашида решительно противилась этим ограничениям. Он взял телефон, который сразу же зазвонил у него в руках.
— Ваше величество! — В голосе Мустафы слышалась паника.
— Что случилось, Мустафа? — спросил Рашид с тем ледяным спокойствием, которое всегда охватывало его перед эмоциональным взрывом.
— Ее высочество сбежала.
— Что значит «сбежала»? Ушла из дворца, уехала в аэропорт?
— Она взяла лошадь, ваше величество.
— Лошадь? — Рашид не мог понять, кто сошел с ума — Мустафа или Шеридан. — Где Дауд?
— Когда мы поняли, что ее высочество уехала верхом, он отправился за ней.
Рашид не мог уложить в голове картину, изображавшую Дауда и Шеридан на лошадях в пустыне Кира. Что на них нашло? Зачем его жена это сделала? Хотела привлечь внимание, добиться, чтобы муж вернулся поскорее? Страх, который Рашид сдерживал так долго, прорвал все барьеры, накрыл его подобно бушующему торнадо, погнал по венам волну боли, ярости и паники.
Его беременная жена села на лошадь и направилась в пустыню. Почему? Зачем? А что, если он подтолкнул ее к самому краю, и она решилась покончить с собой? От этой мысли кровь Рашида снова заледенела, но уже по другой причине. Он не мог представить себе жизни без Шеридан, не хотел однажды проснуться в мире, где нет ее улыбки, прикосновений, взгляда, которым она смотрела на него на пике наслаждения.
Она не была Дарьей, но она была… Шеридан. И, как оказалось, много для него значила.
Рашид все еще переживал это откровение вместе с осознанием, что он не был таким уж полновластным хозяином своим чувствам и не мог от них убежать, когда Мустафа сказал нечто совсем ужасное. Он заговорил о сложностях, с которыми поисковый отряд мог столкнуться ночью в грозу…
Гроза в пустыне представляла даже большую опасность, чем песчаные бури. Ливень создавал участки зыбучего песка — смертельные природные ловушки. Одинокая женщина на лошади посреди незнакомой местности могла пережить ночные заморозки, проникающий в нос и горло песок, опасность, исходящую от недружелюбной пустынной фауны, но, если к этому добавлялась еще и гроза, дела ее были плохи.
Рашид выскочил из шатра, раздавая указания на ходу. Кто-то уже седлал ему коня, бедуины собирались возле шатров, чтобы помочь королю в поисках. Через несколько минут под фырканье норовистых арабских лошадей отряд ускакал в сгущающиеся сумерки.
Шеридан могла оказаться где угодно, но Рашид знал все пути из города как свои пять пальцев. Он выбрал самое вероятное направление и пустил коня в галоп. Двадцать четыре бедуина последовали его примеру. Розовый закат все еще давал достаточно света, у них было примерно два часа до воцарения полной луны и обещанной грозы, принесенной с залива.
Рашид молился, чтобы они успели найти Шеридан до того, как это случится. Иначе ей придется столкнуться с грозой в пустыне в одиночку. Он задохнулся от боли, когда правда предстала перед ним во всей своей жестокости: если его отряд не найдет Шеридан в ближайшее время, у нее не будет шансов выжить.
Идея самостоятельно отправиться на поиски Рашида понемногу переставала казаться Шеридан такой уж удачной. Она так часто ходила на конюшню, что никто не заподозрил неладное, когда она отправилась туда снова. Ей удалось обмануть даже бдительного Дауда.
Он не встревожился, зная, что Шеридан регулярно навещает щенков, которых еще не разобрали по домам.
Она без помех оседлала лошадь и выехала за пределы конюшенного двора. Сейчас молодая женщина не могла сказать, чем она думала в тот момент и думала ли вообще, но ее решимость подстегивали подслушанные разговоры, что ближайшее кочевье находится всего в нескольких часах езды. Фатима рассказала о месте, называемом Оазисом Короля, и описала его в деталях, к тому же Шеридан прихватила компас и карту. По крайней мере, у нее хватило ума не полагаться лишь на смартфон в местах, где может не оказаться спутниковой связи.
Шеридан начала задумываться о своем поступке, только когда город превратился в точку на горизонте позади, а впереди раскинулось бескрайнее море песка. Сумерки стремительно сгущались, а она была явно не готова продолжать путь в темноте. В небе слева темной стеной клубились тучи, среди которых время от времени проскакивали яркие стрелы молний. Шеридан никогда не задумывалась, бывают ли в пустыне грозы, но почему бы им тут не бывать? Оставалось лишь надеяться, что пустыня высосет из туч всю разрушительную силу где-то на полпути.
Шеридан испытывала большой соблазн вернуться в город, но теперь, по ее расчетам, до кочевья было ближе — не больше двух часов езды.
Она скукожилась в седле, представив, в какую ярость приведет Рашида ее безрассудный порыв. Сначала Шеридан думала, что проедет к нему среди шатров, как генерал во главе победоносной армии, озаренная ощущением собственной правоты. Но похоже, ей предстояло появиться перед мужем жалкой, как бездомный щенок, с поджатым хвостом и ломотой во всем теле.
В течение часа на пустыню опустилась ночь. Лунный свет позволял видеть лишь очертания дюн. Несмотря на все тревоги, Шеридан не могла не восхищаться дикой красотой пейзажа. Но она также видела, что тучи подкатились ближе и вот-вот закроют луну. Перспектива разглядывать дорогу в свете молний совершенно не радовала Шеридан.
Теперь ветер бросал в нее пригоршни песка, который обжигал открытые участки кожи. Лошадь двигалась уверенно, но Шеридан не знала, как долго это продлится. Она не могла поверить в степень собственного идиотизма. Она действовала поспешно, импульсивно, и Рашиду наверняка будет стыдно за нее.
Шеридан уже слышала глухие раскаты грома — и еще что-то, от чего ее непроизвольно бросало в дрожь. Вой раздался справа и был подхвачен другим зверем у нее за спиной. Лошадь зафыркала, взбрыкнула и взяла с места в карьер, заставив Шеридан отчаянно цепляться за гриву и поводья. Но было уже слишком поздно — не удержавшись, молодая женщина с криком упала на песок.
Глава 14
Шеридан сжалась в плотный комок, ожидая, что звери вот-вот настигнут ее. Она умрет в пустыне вместе с детьми — и все потому, что ревность помутила ее разум.
Но вместо голодного рычания она внезапно услышала приближающийся топот копыт и перекличку человеческих голосов. Шеридан даже не стала протестовать, когда какой-то мужчина поднял ее сначала на ноги, а затем — в свое седло.
Платок сполз ей на глаза, поэтому она не видела, что происходит. Вокруг ржали лошади, мужчины переговаривались на арабском, затем раскат грома перекрыл все остальные звуки, и Шеридан почувствовала холодные дождевые капли на голове и плечах. Она бы никогда не подумала, что в этих краях случаются такие ливни. Ей по-прежнему не удавалось разглядеть своих спутников, но, кем бы они ни были, Шеридан предпочитала их общество компании диких зверей.
Путешествие оказалось долгим — дождь не прекращался, ветер стегал всадников и лошадей. Наконец процессия остановилась. Какой-то другой мужчина снял Шеридан с седла и понес куда-то так легко, словно она была тряпичной куклой. Молодой женщине никак не удавалось выпутаться из мокрого платка и оглядеться. Ее зубы выстукивали дробь, а кожа покрылась мурашками от холода.
Мужчина занес ее под полог шатра, поставил на ноги и принялся бесцеремонно снимать с нее одежду. Это привело Шеридан в чувство. Она попыталась оттолкнуть его руки, начала вырываться. Он говорил что-то, но кровь так сильно стучала в ушах, что не давала разобрать слова.
Шеридан набрала в легкие побольше воздуха, готовясь закричать. Тогда мужчина прижал ее к себе, поцеловал, и уже через мгновение она поняла, чьи губы ласкают ее рот, чьи руки держат в объятиях. Шеридан крепко обняла Рашида в ответ.
— Нам нужно снять с тебя мокрую одежду, милая.
Она все еще дрожала от холода, поэтому без возражений позволила мужу закончить с раздеванием, завернуть ее в теплое одеяло и уложить в постель.
— Рашид, — тихо позвала Шеридан, увидев, что он направился к выходу из шатра.
Рашид обернулся и посмотрел на жену взглядом, который она не смогла прочитать. Он тоже промок: волосы прилипли ко лбу, влажная кожа блестела, однако холод, по всей видимости, не имел над ним власти.