о рыбки в реке питаются каплями водки и крошками хлеба.
– Что за прикол?
– Какой прикол? На полном серьезе. Мужики, когда пьянствуют, оставляют на пляже бутылки из-под водки и недоеденный хлеб. Вот рыбки этим и питаются.
Жарких засмеялся.
– Супер!
– А знаешь, как, по мнению того же Коли, можно определить пол земляного червя?
– Ну?
– Берешь червяка и пропускаешь его между передними зубами. Если он свободно проходит через щелку, то мы имеем дело с женщиной, а если забуксует, значит, у нас в руках мужчина.
Жарких захохотал, зажмурившись и тряся зажатой в руке дубинкой.
Посохин сел в машину и захлопнул дверцу.
– Вообще-то, земляные черви – гермафродиты, – сказал он, высунувшись из окна.
Эти слова вызвали у старшего лейтенанта новый приступ хохота.
Глава 15
– Кроликов кормить собираешься? – спросил Жарких, с осторожностью притворив свежевыкрашенную калитку.
Лынов перестал рубить траву и воткнул топор в колоду.
– Ага. Привет, Серега. Как там яблони твои поживают?
– Как новые. Мать не нарадуется. Привет, – протянул ему руку Жарких. – Разговор есть.
Поздоровавшись, Лынов рассовал нарубленную траву по кроличьим клеткам и, достав пачку «Примы», присел на колоду.
– О чем говорить будем? Только недолго. Дел до энтой матери.
– Позапрошлый понедельник помнишь? – опустившись на корточки, спросил Жарких.
Лынов поднял глаза к небу и стал похож на раннехристианского святого, изможденного и печального.
Старший лейтенант машинально бросил взгляд вверх. Величественно плывшие на юго-восток облака были такими белыми, что ему захотелось зажмуриться.
– Тридцатое мая? Помню, – вытаскивая сигарету из пачки, сказал Лынов без тени сомнения.
– Дрын к тебе когда в тот день пришел?
– Дрын? В одиннадцатом часу. А что?
Вдруг скривившись, Лынов сказал с возмущением:
– Чего ты как сиделый раскорячился? Задницу пристрой по-человечески.
Старший лейтенант выпрямился и оглядел двор.
– Вон там чурбачок выбери. – Хозяин указал ему зажатой между пальцами сигаретой на лежавшую у сарая кучу распиленных, но не колотых дров.
Старший лейтенант направился к сараю.
– Сосновые не трогай. Штаны вымажешь. Не, дубок сыроват. Березку лучше возьми.
Жарких принес увесистый березовый чурбак и, приладив его стоймя, сел.
– Александр Иванович, время точнее можешь вспомнить?
– Точнее? Минут пятнадцать или даже двадцать одиннадцатого было. Стемнело уже.
– А ушел он когда?
– Утром. Во вторник. Не, – вдруг помотал головой Лынов, – в обед. Начало первого уже было. Мы тогда нехило погуляли.
– Сколько выпили?
– Сначала мы пивка пару литров засосали. Потом сосед принес литр водяры – я ему обещал в следующий окот двух крольчат подарить. Через час где-то он к бабке Марусе еще сбегал и третью бутылку принес. Эта, по-моему, уже лишняя была.
– Что за сосед?
– Дед Вася. На той стороне улицы живет. Четырнадцатый дом. Хороший мужик.
– Понял. Дронов потом точно никуда не уходил от тебя?
– Нет. Мы как в четыре часа легли в сарае на сене, так и проспали до утра. Тьфу, до обеда! А чего случилось-то?
– Ты слышал, что Раиса Квасова утонула?
– Слышал. А Ванька тут причем?
– Они же с Квасовым Николаем друзья-приятели.
– Ну и что?
– Ничего.
– Ты что, хочешь сказать, это они Райку вниз по Лигани спустили?
– А вдруг? Надо проверить. Ты только не болтай никому.
– Ай, брось! Из Квасова убийца, как из меня художественная гимнастка.
– А Дрын?
– Дрын? Ванька со зла мог бы. Но он в тот день в настроении был. Вообще-то, если бы он Райку грохнул, я думаю, на ней тогда живого места не нашли бы. Он из нее котлету бы сделал. Когда вы ее вытащили, она как выглядела? Нормально, без синяков и переломов? Вы там от народа ничего не скрываете?
– Нормально, как утопленница. А Иван с Раисой не путался?
Лынов засмеялся.
– Ларка его тогда бы вместе с Квасовой на пару утопила.
– Он с Ларкой расписан?
– Все честь по чести! Без регистрации только мухи женятся. Если хочешь знать, Иван Райку на дух не переносил. Говорил, таких хитромудрых баб надо отправлять на перевоспитание в горные аулы. Чтобы джигиты их там, на свежем воздухе, раз по десять на дню кагалом под барабан дрючили. Для осознания природы вещей.
Лынов похрустел зажатой в руке сигаретой.
– Я тебе вот что еще скажу, беря вопрос шире: по мне, так всех койкоозабоченных русских баб и девок в горы отвозить надо. Причем за государственный счет. Ребятам тамошним будет не до бандитизма, а наш женский пол будет иметь самую разнообразную и счастливую личную жизнь. А то сейчас по телевизору по поводу этого вопроса одна программа за другой, одна программа за другой. С утра до вечера по всем каналам. Творческая общественность прямо не знает, что с нашими неудовлетворенными бабами делать.
– Это у нас артистки и телеведутки неудовлетворенные. Еще певухи всякие. Александр Иванович, давай вернемся от общего к частному. Дрын это при Квасове говорил?
– Про Райку, что ли? Не-е. Он Николая уважает. Он только не мог понять, как тот свою профуру столько лет терпит. А, по-моему, это закон жизни: если мужик золото, то баба дерьмо, и наоборот. У меня вот Варька сокровище, а я, сам видишь, ни украсть, ни трахнуть. Еще и пьяница. А уходить не хочет! Парадокс любви.
– А что, предлагал?
– Уйти? Предлагал, конечно. Я же ее люблю.
– Тогда пить бросай.
– Легко сказать!
– Подшейся.
– Я докторам не доверяю.
– Почему?
– Им живой человек вроде куска мяса. Это они только для вида говорят, что на врачей учились, чтобы людей спасать. А на самом деле почти у каждого лекаря в крови живодерские склонности и жажда наживы. Ох и жадные они! Я им велел бы на глаза, перед тем как в могилу опускать, по сто долларов класть. Знаешь, как раньше мертвякам пятаки клали…
Лынов помолчал и, потирая шею, добавил:
– Я вот с духом соберусь и съезжу в Жмыховку к бабе Мане…
– Это к той, что травами лечит?
– Ага.
– Ее же чуть не посадили год назад.
– Хрен чего у них получилось.
– У кого это?
– У наших говнюков медицинских, которые с купленными дипломами отделениями и больницами руководят. Приехал человек из области и быстро их утихомирил. Говорят, кто-то из ваших генералов за нее заступился. У нее многие из начальства лечатся.
– А тебе эта баба Маня по карману будет?
– Народ говорит, что она с простых работяг за весь курс лечения от алкоголизма только одно сырое яйцо берет.
– Плата, что ли, такая?
– Ага! Символическая. Советских кровей бабка! А может верующая?
Жарких поднялся на ноги.
– В общем, Александр Иванович, ты считаешь, что в этой истории с Бомбой Дрын не при делах? – Старший лейтенант посмотрел по сторонам. – И Квасов тоже? Да?
– Серега, я сказал тебе свое слово, а ты уж там сам разбирайся, на то ты и мент. – Лынов сунул в рот сигарету. – Дай прикурить.
Глава 16
К почте Жарких подъехал за пять минут до ее закрытия. Чтобы не привлекать к себе внимания служащих, он припарковал машину на стоянке возле продуктового магазина, который располагался за небольшим сквером в двух десятках метров от здания почты.
Приоткрыв дверцу автомобиля, старший лейтенант стал ждать, когда на улице появится жена Дронова.
Первой, с трудом распахнув тяжелую дверь почты, по выщербленным бетонным ступеням сбежала на тротуар девчонка лет восемнадцати в желтоватой с блеклыми цветочками блузке и донельзя обтягивавшей крутые бедра белой юбке. Под блузкой у нее можно было легко разглядеть черный бюстгальтер. Жарких поморщился.
– Матрена…
Безвкусно одетые женщины, даже очень красивые, вызывали у него раздражение.
Девчонка быстро зашагала по пыльному асфальту в сторону автовокзала, на ходу доставая из сумочки телефон и наушники.
Второй вышла могучая тетка с хозяйственной сумкой из искусственной кожи. Икры у нее были как у Шварценеггера. Переваливаясь словно утка, она спустилась по лестнице вниз и направилась к магазину, возле которого стояла «восьмерка» старшего лейтенанта.
Следующей из дверей появилась Лариса Дронова. Жарких узнал ее сразу. Она точно соответствовала данному майором описанию. Старший лейтенант только не ожидал, что Дронова окажется женщиной довольно высокой. Он присмотрелся к ее туфлям. Каблучки были совсем небольшие.
«Наверное, она на пару сантиметров ниже меня будет», – с некоторой надеждой предположил старший лейтенант. Как и большинство мужчин, Жарких чувствовал себя не в своей тарелке, когда приходилось общаться с женщинами выше него ростом.
Старший лейтенант выбрался из машины и пошел следом за Дроновой. Женщина ступала ровно, четко держась правой стороны тротуара. На ее стройную фигуру было приятно смотреть, но никаких мыслей о сексе она не навевала. Вполне возможно, из-за скромной одежды. Через полминуты, оглядевшись, Жарких убыстрил шаг и, догнав ее, пристроился рядом.
– Лариса, здравствуйте!
Молодая женщина посмотрела на него с удивлением. Лицом она действительно была похожа на матрешку. Для полного сходства ей не хватало только румянца во всю щеку.
– Здравствуйте! А я вас знаю?
– Мы с вашим мужем неплохо знакомы.
– Боюсь, вам это не поможет, если он нас вместе увидит.
– Он что, всех подряд колотит, кто пытается с вами познакомиться?
– Всех! – Лариса засмеялась. На щеках у нее появились едва заметные симпатичные ямочки.
– А вам что, меня жалко?
– Еще как! Ванька мой с головой совсем не дружит.
– Неужели совсем?
– Парень, правда тебе лучше отвалить.
Веселости в голосе молодой женщины уже не было.
– Лариса, не переживайте за меня так, я из полиции. Старший лейтенант Жарких. Можно просто Сергей.
– Лейтенант, я же сказала, не надо! Ивану все равно, из полиции вы или из ФСБ. Если вам себя не жаль, то хотя бы его и меня пожалейте. Ему наверняка за вас в суде вломят по полной программе. А то и с довеском.