– – Да. Там тетка сисястая была и еще один придурок поддатый. Мы его потом с собой забрали.
– Придурка опишите.
– Длинный носатый. В черной рубашке. Наверное, бывший уголовник.
– Почему вы так решили?
– Он разговаривал так, как будто с приветом, и у него наколка на всю грудь была.
– Какая?
– Церковь.
– Господин Самохин его как-нибудь называл?
– Да, сейчас вспомню… Стас! Противный дядька.
– А женщина? Она тоже с вами поехала?
– Нет! Она на пляже осталась.
– Живая?
– Конечно, живая! Какая еще?
Жарких вытащил из кармана фотографию.
– Она на снимке есть?
– Вот эта женщина на пляже была! – решительно ткнула длинным алым ноготком администратор салона в изображение Раисы Квасовой.
Глава 48
Чтобы уменьшить шум, Посохин поставил на минимальные обороты вентилятор (он принес его в свой рабочий кабинет из дома, едва наступило лето) и, переключив телефонный аппарат на громкую связь, набрал номер мобильника Татьяны Горобцовой.
– Татьяна? Здравствуйте! Моя фамилия Посохин. Вам Наталья Барсукова должна была насчет меня звонить.
– Да, она звонила. Здравствуйте! Что вы хотели узнать?
– Мне нужно с вами поговорить об одном происшествии, свидетелем которого вы были почти три недели назад. Мы не могли бы сейчас встретиться?
– Я не знаю… Вы на машине?
– Да.
– Подъезжайте тогда к хозяйственному магазину, что возле прокуратуры. Сможете?
– Это тот, который под вывеской «Метизы»?
– Да, да! Я сейчас там как раз. Хотела кое-что для дома взять. Буду ждать вас у входа.
– Договорились. Еду.
Татьяна Горобцов оказалась привлекательной крашеной блондинкой лет тридцати-тридцати трех. Посохину, с раннего подросткового возраста и до сих пор, именно тридцатилетние женщины казались наиболее соблазнительными. Конечно, если на них не было налета вульгарности. Но к горькому сожалению майора, как раз пошлость и стала одной из самых распространенных черт современной женщины.
Горобцова стояла возле припаркованной рядом с магазином хозтоваров новенькой «Нивой» и, поглядывая по сторонам, листала какой-то рекламный проспект.
– Ваш транспорт? – спросил Посохин, подходя к молодой женщине и указывая на внедорожник. – Когда брали?
– Мой! – с гордостью ответила та, кокетливо поправляя волосы. – Месяц уже катаюсь.
– Здравствуйте! – Посохин хотел протянуть женщине руку, но тотчас передумал. В данном случае деловой стиль был, пожалуй, не к месту. – Меня зовут Павел. А вы Татьяна?
– Татьяна. Здравствуйте.
Она бросила рекламный проспект в урну.
– Разговор поведем без формальностей, хорошо? – предложил Посохин.
– А почему нет? Формальности не всегда есть хорошо.
Татьяна осторожно, соблюдая приличия, несколько раз с головы до ног ощупала его взглядом. По тому, как она, вскинув голову, выпрямила спину, по игривому блеску ее глаз, Посохин понял, что ей он очень понравился. К собственному неудовольствию, он, не сразу обратил внимание на то, что на безымянном пальце Горобцовой отсутствовало обручальное кольцо.
«Хорошо, что я ей с рабочего телефона позвонил, – подумал майор. – Дамочка может оказаться приставучей».
– В мою машину сядем? – спросила Горобцова.
– Давайте лучше на свежем воздухе поболтаем. Вон там, в сквере, на скамеечке. Вы не против моего предложения?
– Нет, конечно! – улыбнулась Горобцова. Два плотных ряда ее некрупных, с жемчужно-матовым блеском, зубов напоминали молочной спелости зерна в кукурузном початке.
«Ее улыбающееся личико может украсить рекламный баннер зубной пасты и без фотошопа», – отметил про себя Посохин.
Он аккуратно взял молодую женщину под локоть:
– Отлично! В таком случае, попрошу вас пройти со мной.
– С удовольствием! – ответила Татьяна с умеренной долей игривости.
Они пересекли неширокую площадь и устроились на скамейке под огромной липой.
– Наташа мне сказала, что вас интересует случай с Квасовой на ярмарке в Новолиганьске, свидетельницей которого я была. Что-то конкретное вам хотелось бы узнать или вам нужен мой рассказ о происшествии в целом?
– Вы все это происшествие от начала до конца видели?
– А почему оно вас заинтересовало?
– Неважно. Так с чего все началось, если не секрет?
– Ну, к Раисе подошел мужчина лет сорока и стал рассматривать обувь на столике. Потом что было, я не видела – моим товаром две перспективные девушки заинтересовались. Когда я освободилась, то заметила, что Квасова что-то очень энергично говорит тому мужчине. Он слушал ее, молчал и вертел в руках женскую туфлю. У меня такая модель, хочу заметить, в тот день тоже имелась в продаже. И дешевле, чем у Квасовой. Настоящая Италия. Отлично выделанная кожа, удобная колодка…
– Татьяна, туфли давайте оставим на потом, – перебил ее Посохин.
– Извините. Профессиональная деформация. – Горобцова засмеялась. – В общем, туфли мужчина не заинтересованно рассматривал, мы в этом разбираемся, а так, между прочим. Потом он поднял голову и что-то Раисе сказал. Я услышала только первое слово, и все.
– Какое это было слово?
– Юля. Или Юле. И после этого Раиса словно взбесилась. Выскочила из-за своего столика с обувью и стала орать на этого мужчину. При этом она еще ему в грудь пальцем тыкать начала. И чувствительно, по-моему
– А что она ему кричала?
– Дословно не помню. – Татьяна помолчала. – Сейчас… Что ты сказал… После этого она его как-то по-блатному назвала. Я раньше этого слова не слышала… Попробуй только приблизиться к моей дочери, и ты узнаешь… Не думай, что только ты умеешь кровь пускать… Что-то типа того. Ну, и мат через каждое слово.
– Долго это продолжалось?
– Нет. Минута, самое большее. Мужчина положил туфлю, что-то сказал Квасовой, очень спокойно сказал – и ушел.
– Он ушел или уехал?
– Ушел.
– А велосипед у него был?
– Был. – Татьяна кивнула и тотчас замотала головой. – Но он не сразу на него сел.
– Но потом он все-таки поехал?
– Потом поехал. Но сначала он… ушел.
– Значит, начало их разговора вы не слышали?
– А его никто не слышал. Они сначала негромко говорили. Ругань все слышали.
– А Раису потом об этом конфликте вы расспрашивали?
– Да. Она объяснила, что просто покупатель не в меру наглый попался, и ей пришлось его отшить.
– А что в это время делал муж Квасовой? Он не пытался вступиться за жену?
– Его, по-моему, в тот момент рядом не было. Он, наверное, как обычно в кабине спал.
– Странная какая-то ссора. Не находите?
– Нахожу, но это не мое дело. Мне и моих ссор хватает. Возможно, в такие моменты и я выгляжу неадекватной.
– Мужчину сможете описать?
– На вид самое большее лет сорок. Высокий. Спортивная фигура. Мужественное лицо. Загорелый. Интересный, одним словом.
– Все?
– Наверное… Он был в темных очках и ни разу их не снял… Бейсболка бордовая…
– Как он был одет? В глаза ничего не бросилось?
– Да нет. Одежда обычная на нем была. Джинсы, кроссовки, футболка черная. Джинсы голубые, а кроссовки светло-серые. Почти новые. «Найк» китайского производства. Какого года модель – не знаю, кроссовками я не торгую.
– Татуировок не заметили?
– Не обратила внимания. Бросающихся в глаза точно не было.
– Украшения?
– Никаких.
– Узнать сможете?
– Не знаю… Возможно.
Уверенности в голосе Татьяны майор не услышал.
– Какой у него был велосипед?
– Черный!
– Модель какая? Спортивный, дорожный?
– Обычный, советский. У моего папы примерно такой же в сарае стоит. «Украина», кажется. Или что-то похожее. Раньше такие у нас в каждом третьем дворе были.
Глава 49
– Можешь музыку включить. Колонки у меня классные. Не скучай!
Оставив Самохина в машине, Жарких взбежал по лестнице на третий этаж и позвонил в квартиру под номером шестнадцать.
– Кто там? – раздался за дверью молодой женский голос.
– Здравствуйте! Мне нужна Галя Мешкова.
– А вы кто?
– Я друг Сашки Самохина. Жарких моя фамилия.
– Ну и что вы хотели?
– Мне нужно с вами поговорить.
– Зачем?
– Не зачем, а о чем. Галина, я из уголовного розыска. Нам нужны ваши свидетельские показания.
– Какие еще показания?
– Гражданка Мешкова, вы хотите, чтобы мы вас повесткой вызвали?
Щелкнул замок, и металлическая дверь приоткрылась. Жарких увидел на пороге круглолицую розовощекую девушку в длинном халате из голубой блестящей ткани.
– Вы Галина Мешкова? – спросил старший лейтенант, показывая удостоверение.
– Ну, я. А что?
Девушка была с Жарких почти одного роста, а основные объемы ее фигуры он на глаз определил как 100—70—100. В этом вопросе он мог дать фору даже опытному портному.
К женщинам с пышными формами старший лейтенант не испытывал особого интереса. Ему больше всего нравились девушки с тугими мышцами и плоскими животами. Посохин называл их «футболистками».
– Приветик! – Жарких улыбнулся, чтобы немного разрядить обстановку. – Вы не против, если мы с вами поговорим об одном деле?
Девушка несколько раз окинула полицейского критическим взглядом с ног до головы. Она словно прикидывала, соглашаться на свидание с этим недомерком или нет.
– Проходите, – сказала она наконец, и, распахнув дверь, отступила в коридор.
– Спасибо!
– Тапки наденьте, – бросила она строго и указала на стоявшую в коридоре у стены обувь.
Пока Жарких переобувался в пляжные шлепанцы, девушка скрылась в одной из комнат. Старший лейтенант поспешил следом за ней.
Галина сидела на диване, закинув ногу на ногу, и смотрела на улицу через открытую балконную дверь. Ноги ее были прикрыты полами халата.
Жарких огляделся. Слева – советского производства, но сохранившая товарный вид мебельная стенка, под завязку набитая хрустальной посудой, прямо у окна – телевизор «Самсунг» с большим жидкокристаллическим экраном на стеклянной подставке, на полу, в тон шторам, веселенькой расцветки ковер. Стульев в комнате не было.