Хотя режим набрасывается на все религии, христианство он атакует особенно жестко. Так как северокорейский режим производил злобные словесные атаки на христианство, мне хотелось узнать о христианстве больше, чем о любой другой религии. Думаю, многие северные корейцы испытывают особое любопытство к христианству среди других недоступных нам религий. Уверен, что это касалось не только меня.
Хотя я хотел узнать о христианстве, в Северной Корее у меня никогда не было возможности это сделать. Мне было недозволенно читать или изучать Библию. Не было церковных служб, на которые я мог бы ходить по воскресеньям.
Потом, неожиданно, я уехал из Северной Кореи в Южную Корею с родителями. Когда я впервые узнал о плане родителей бежать, первой религией, о которой я хотел бы узнать, было христианство. Когда мы были в Таиланде, я увидел Библию, лежавшую на столе в полицейском участке. В Северной Корее владеть Библией или хотя бы раз прочитать ее – преступление, за это могут отправить в политический концлагерь. Как только я заметил Библию, то тут же взял ее и начал читать. Тогда я впервые читал Библию.
Было непросто понять ее. Я прочел первые несколько страниц, а потом остановился, потому что не очень хорошо понимал ее. Я подумал, что более подробно изучу то, что связано с богом и христианством, когда приеду в Южную Корею. В Ханавоне пасторы, священники, монахини и монахи из церкви, собора и буддистских храмов приходили поговорить с нами каждые выходные.
Среди религий самой популярной было протестантство, на втором месте – католичество, затем буддизм. В Ханавоне, где жили женщины-перебежчицы, был пастор, назначенный Христианским советом Кореи каждое утро всю неделю читать проповеди. Не знаю, были ли причиной эти проповеди, но знаю, что многие перебежчики приняли христианство. После посещения церковных служб и ежеутренних проповедей в течение трех месяцев в Ханавоне северокорейские перебежчики начинали посещать церковные службы в своих новых городах по приглашению пастора из Ханавона.
Покинув Ханавон, я тоже начал посещать воскресные службы в церкви (ее название я предпочел бы не раскрывать), с которой меня познакомил мой пастор из Ханавона. В первый год число перебежчиков-христиан увеличилось, а со второго года начало постепенно уменьшаться. Например, 7 из 10 моих друзей-перебежчиков перестали ходить в церковь.
Но в то время я так жаждал изучать Библию и узнать о божьем слове и Иисусе Христе. Я жил как глубоко верующий христианин первые три года, пока не перестал ходить в церковь. Причина того, почему я перестал ходить в церковь, не имела никакого отношения к моей христианской вере. Там был пастор, к которому я относился с почтением, но вскоре обнаружил, насколько фальшивым он был. Этот пастор был женат и с двумя детьми. Но каждый раз, когда он видел симпатичную северокорейскую перебежчицу, он говорил, что одинок.
На этом дело не заканчивалось. Он часто приглашал красивых северокорейских женщин посидеть с ним наедине в его кабинете. Он приходил к ним домой, убеждая совершить с ним поездку на остров Чеджу. Я чувствовал себя разочарованным и преданным. До того как я познакомился со своей женой, жена чуть не отправилась с ним в поездку, потому что не знала, что он был женат, а он так настойчиво уговаривал ее поехать с ним. Когда мы начали встречаться, жена рассказала об этом, и я перестал ходить в церковь.
Хотя я перестал ходить в церковь, я уважаю все религии этого мира. Когда произойдет воссоединение, если некоторые южнокорейские пасторы и миссионеры будут продолжать предавать бога, как делал мой бывший пастор, число христиан среди северокорейцев вначале может увеличиться, но затем резко упасть.
В Северной Корее празднуется Рождество?
Д.Т.: На Корейском полуострове не было ревностной христианской культуры, так что неудивительно, что сегодня Северная Корея его не празднует. Власти также не хотели бы, чтобы народ его праздновал. Это контрастирует с Южной Кореей, где президенты поздравляют с Рождеством, а компании участвуют в рождественских гуляньях почти с таким же энтузиазмом, как их западные собратья по вере.
Ким Ю Сун:
Нет, в Северной Корее мы не празднуем Рождество, и оно не является государственным праздником. Рождество – просто обычный рабочий день, когда все идут на работу или в школу, если только оно не выпадает на выходные. Хотя Рождество появилось в наших словарях и энциклопедиях вместе с сочельником, люди на самом деле не особо о нем думают. Мне кажется, что Рождество – в основном большой праздник для людей в капиталистических странах. Думаю, что в этих странах люди проводят Рождество в отличном праздничном настроении.
Большинство северных корейцев не знает, что в других странах Рождество празднуется с таким размахом. Но уверен, что дипломаты и их дети, которые путешествуют за границу, должны хорошо об этом знать. В такой стране, как Северная Корея, где Ким Ир Сен – единственный бог, а люди растут при идеологии чучхе, христианство обычно не практикуется и к нему не относятся терпимо. Так что детям в школах не рассказывают о Рождестве, а людям никогда не говорят, в чем смысл Рождества. Неудивительно, что большинство северокорейцев ничего не знает о Рождестве и сочельнике, верно?
Но когда я жил в Северной Корее, 24 декабря было государственным праздником. 24 декабря – день рождения Ким Чен Сук, матери Ким Чен Ира, так что этот день провозглашен государственным праздником. Каждый год 24 декабря южные корейцы празднуют сочельник, а северные корейцы празднуют, с уважением думая о матери Ким Чен Ира, так как это святой день, в который она родилась.
В Южной Корее дети просыпаются рождественским утром, чтобы найти рождественские подарки, принесенные Санта-Клаусом. Я узнал об этом только после приезда в Южную Корею. Южнокорейские дети засыпают в сочельник, ожидая, что на следующий день получат подарки. Но для северокорейских детей 25 декабря – совершенно обычный день.
Теперь у меня есть дочь, которая родилась и растет в Южной Корее, и теперь я буду праздновать с ней каждое Рождество, так как очень сильно ее люблю. Свое первое Рождество я отпраздновал в церкви в Южной Корее. Я чувствовал себя немного смущенно и неудобно, так как праздновал его впервые и не знал, чего ожидать. С тех пор как я приехал в Южную Корею, прошло четыре или пять лет. Теперь я не забываю праздновать Рождество и провожу праздник с семьей. Сейчас моей дочери десять месяцев. Думаю, что со следующего года она начнет понимать смысл Рождества. Я удивлю ее рождественским подарком и расскажу, что это подарок от Санта-Клауса за то, что весь год она была хорошей девочкой. Когда я сейчас пишу это, то уже с нетерпением жду каждого Рождества, которые проведу с ней, и уже думаю о подарке, который ей подарю.
Кажется, что в Южной Корее молодежь празднует Рождество с подругами или друзьями. В рождественский день все только и делают, что празднуют. Так что я планировал провести Рождество, как все другие. В прошлом январе я познакомился со своей женой на «свидании вслепую». Мы встречались шесть месяцев, а затем поженились в августе того же года. Так что я не успел отпраздновать с ней Рождество в то время, когда мы встречались, потому что мы хотели как можно скорее пожениться. Но в прошлом году мы провели Рождество вместе как женатая пара.
На Рождество в прошлом году моя жена уже была беременна. По этой причине мы решили отпраздновать Рождество дома, а не идти в ресторан. Но я пригласил близких друзей жены и устроил рождественскую вечеринку у нас дома, чтобы она была счастлива.
В это Рождество я планирую устроить большой рождественский ужин с женой, дочерью и моими родителями. После рождественского ужина я хотел бы, чтобы моя семья посмотрела на рождественские гирлянды по всему Сеулу. К Рождеству в следующем году дочка уже будет ходить. Я жду не дождусь, чтобы вместе с ней и женой полюбоваться прекрасными рождественскими гирляндами у сеульской реки Чонгечон, отвести дочь на игровую площадку, играть с ней там и быть хорошим отцом.
Надеюсь, что все северные корейцы будут праздновать Рождество, как мы, и скорее раньше, чем позже.
Часть 10Любовь, секс, взаимоотношения
Если говорить о взаимоотношениях, вероятно, лучше всего охарактеризовать Северную Корею как очень консервативное общество. Секс до свадьбы, разумеется, бывает, но к этому относятся с неодобрением, как и к чему-нибудь абсолютно невинному, например, держаться за руки на публике. У большинства мало партнеров до свадьбы, и, вероятно, они меньше знают, «что делать», чем молодые южные корейцы.
Может быть, это потому, что власти КНДР считают сексуальный либерализм потенциальными воротами к свободомыслию в других областях. Но более важно, что северный консерватизм – на самом деле продолжение корейских традиций. Южная Корея значительно изменилась, она стала довольно либеральной за последние 10 или 15 лет. В прошлом там редко можно было увидеть публичные проявления чувств, а теперь это совершенно нормально. Когда в 2004 году я впервые жил в Южной Корее, большинство людей отрицательно относилось к международным свиданиям и бракам и гомосексуализму. Теперь, если верить опросам, первое широко допустимо, а второе допустимо примерно для половины населения.
Рассказы в этой главе в некоторой степени отражают опыт каждого автора и северокорейское общество в то время, когда каждый из авторов покинул страну. У разных людей разный опыт. В целом можно признать, что городская жизнь в Северной Корее более либеральна, чем сельская жизнь. Также можно признать, что те, кто бежал давно, будут обладать более консервативным представлением о стране, в то время как недавние рассказы предполагают, что все меняется.
В этом отношении интересен раздел о порнографии. Хотя абсолютной правдой является то, что власти хотят ее уничтожить, современные источники говорят, что увеличение количества USB-накопителей, которые раньше предназначались для распространения иностранных СМИ, привело к резкому росту распространения и потребления порнографии из-за границы.