Призрак
Во второй половине дня полиция ворвалась на склад, где происходил подпольный аукцион произведений искусства. Эта операция увенчала длительную работу по расследованию, в котором в тесном взаимодействии участвовали итальянские и американские власти».
Маленький холл мотеля «Карузо» был пуст. Развалясь в кресле, Давиде маленькими глоточками потягивал пиво из жестяной банки и слушал, как и каждый вечер, семичасовые последние известия по седьмому каналу. Свободной рукой он гладил Соломона - немецкую овчарку, положившую голову ему на колени.
На экране телевизора мелькали кадры, снятые около Окружного суда. Полицейские машины, толпа репортеров на ступенях, атака фотографов на участников громкого расследования. Потом телекамеры нацелились на Сильвию, которая, отстраняя протянутые к ней микрофоны, вошла в здание суда. Затем журналистке седьмого канала удалось преградить путь капитану из Отдела борьбы с наркотиками.
- Капитан Барт, это правда, что в числе задержанных есть человек, входящий в состав Купола - этого пресловутого руководящего коллективного органа сицилийской мафии?
Симон ускорил шаг.
- Возможно, возможно. Будем надеяться.
Давиде сразу узнал этого человека, показанного на телеэкране крупным планом.
Он отставил банку с пивом и встал с кресла,
- Симон…
Давиде узнал его, несмотря на то, что прошло двадцать лет, тот отрастил усы и волосы его тронула седина. Он узнал его интонацию, когда, повернув голову, Барт произнес несколько ни к чему не обязывающих слов. Ему казалось, что в ушах у него вновь звучит голос Симона:
«Давиде, тебе надо ненадолго исчезнуть из Италии. Мы посадим тебя на самолет, улетающий сегодня ночью…»
…Потом он почувствовал пальцы Кэт, ласково перебирающие его волосы.
- Дэв, что с тобой?
Кэт склонилась над ним, нежно гладила его по лицу, заглядывала в грустные глаза. Давиде ей улыбнулся.
- Ничего, в самом деле ничего.
- Плохие вести по телевидению?
Давиде еле заметно покривился, по-прежнему с отсутствующим видом уставившись в телевизор. Лицо Симона растаяло на экране. Его поглотила лавина жареного картофеля, наполнившего гигантскую сковороду. Реклама…
- Да нет, только несколько минут назад… я увидел призрак.
Его револьвер много времени пролежал за кипой журналов в шкафу в кладовке в конце коридора мотеля. Давиде сдвинул журналы, взял оружие и привычным движением сжал рукоятку в ладони. Движение, которое он повторял тысячу раз и которое теперь, через двадцать лет, думал уж, что позабыл. Но лишь стоило ладони ощутить холодный металл револьвера, в памяти ожили слова и звуки, перед глазами вновь замелькали картины, которые не было сил отогнать…
…Комиссар Джорджи с пистолетом в руке прижался спиной к дверце машины, по белой краске стекает тонкая струйка крови… Из развалин дома неподалеку от порта неожиданно выскакивают четверо мужчин, и гремят автоматные очереди… двое его товарищей шатаются - одному пули попали в голову, другому в грудь… Улицу поперек перегородил грузовик… вновь трещат автоматные очереди, прошивают стенки автомобиля, на котором им вдвоем удалось вырваться из засады… лицо водителя Джорджи, склонившегося над рулем, потом голова падает на плечо… бегущая Марта, прижимающая к себе Стефано - их сыночка… Новые выстрелы… рука Марты, испачканная кровью… ее крик: «В него попали! Они ранили ребенка!»…Отчаянный плач Стефано, завернутого в одеяльце, по которому все шире растекается красное пятно… голос Симона, пытающегося успокоить его в больничной палате: «Ребенок вне опасности, пуля попала в шею, но только поцарапала. Слушай, Давиде, теперь тебе надо ненадолго исчезнуть из Италии, мы посадим тебя на самолет, улетающий сегодня ночью»…последние слова Марты: «Нет, я не поеду с тобой. Я не могу оставить Стефано»…
Давиде засунул револьвер сзади за пояс брюк, накинул куртку и вышел из мотеля.
Истина
Окружной прокурор перелистывал лежащую перед ним на столе папку. Он вынул из нее авиабилет, сдвинул очки на кончик носа.
- Мазино Сальерно, по имеющимся сведениям вчера вы находились в Италии. Вы прилетели на Сицилию одиннадцатичасовым рейсом и улетели в тот же вечер. Зачем?
- Я должен был встретиться с женщиной.
Сильвия сидела позади Мазино, Лицо у нее было осунувшееся, глаза усталые. Она решила тоже задать ему вопрос:
- Где вы провели то время, что находились в Палермо?
Мазино обернулся к ней и с вызывающей насмешливой улыбкой ответил:
- В постели.
Куадри и Треви слушали стоя, прислонившись к шкафу, на котором красовался бюст Авраама Линкольна. Куадри засунул руки в карманы, Треви подбрасывал на ладони и ловил шариковую ручку.
Симон взял пальто и, ни с кем не попрощавшись, вышел из кабинета прокурора.
Под дверью комнаты номер 945 виднелась полоска света. Давиде посмотрел в один конец коридора на девятом этаже гостиницы «Эспланада», потом в другой. Ни души. Он сунул правую руку под куртку и вынул револьвер. Потом потянулся левой к ручке двери. В эту же секунду свет в комнате погас, и дверь резко распахнулась.
Давиде вмиг почувствовал, как его схватили за рубашку, и оказался на полу в железных объятиях Симона. Револьвер отлетел в сторону. Симон пнул его ногой в бок. Давиде удалось вырваться и дотянуться до револьвера. Он приставил его к горлу Симона и поглядел ему в глаза.
- Как поживаешь, Симон?
Симон несколько секунд вглядывался в склонившееся над ним лицо. Наконец узнал.
- Давиде… какого черта… что ты здесь делаешь? Давиде слегка отдышался, но не ослабил тиски.
- Я хочу, чтобы ты мне кое-что рассказал, хочу докопаться до истины. А заодно узнать правду и о тебе.
Ночь уже кончалась, за окном занималась заря. По Гудзону медленно плыла большая баржа. На мосту еще горели фонари.
Симон сидел на кровати, узел галстука ослаблен, воротничок рубашки с короткими рукавами расстегнут. Он говорил уже несколько часов подряд.
- Все эти годы я думал, что ты погиб. А ты - вот тут, живой! У тебя пистолет, и ты даже вроде собираешься пустить его в ход. В чем дело, Давиде?
- Потому что меня кто-то заложил. Это ты меня продал, Симон.
Симон развел руками.
- Ну что ты несешь?!
- В ту ночь самолет, на который вы меня посадили, приземлился в Цюрихе. А два часа спустя меня там попытались отправить на тот свет.
Давиде указал стволом револьвера на левую руку.
- Пуля мне перебила руку, вот здесь. Я потерял уйму крови и лишился сознания. В больнице пытались выяснить, что произошло, задавали кучу вопросов. Как только поднялся на ноги, я сразу же уехал - сперва бежал в Париж, потом в Тулон. Однако меня снова отыскали, А ведь никто не мог знать, где я нахожусь, кроме Марты. Я ей написал всего одно письмо. Тебе это ни о чем не говорит?
Симон кивнул.
- Да, Марта мне его читала .
- И ты…
- Я сразу же поехал к тебе в Тулон. Но ты уже исчез.
Симон хотел встать. Давиде направил на него револьвер.
- Сиди, где сидел.
Симон вновь опустился на кровать. Давиде продолжал:
- Мне пришлось исчезнуть! До меня снова добрались. И навел их на меня никто другой, как ты.
- Не болтай глупости! Кто-то из секретных служб решил тебя убрать. Твое письмо они прочли прежде, чем его получила Марта. Поэтому-то я и пытался тебя найти.
- Меня хотела угробить мафия. При чем тут секретные службы?
- В тот период кто-то из их людей был замешан в делишках, в которые некстати сунули нос ты и группа Джорджи. У нас в отделе по борьбе с наркотиками кое-кто из самого высокого начальства тоже хотел все замять. Поэтому избавились и от меня: на восемь лет, чтобы не мешался под ногами, послали в Гонконг.
- Придумал бы что-нибудь получше, чтоб я поверил.
Симон поднял глаза к потолку.
- Ладно, постараюсь придумать получше.
Потом склонил голову, словно размышляя. Но вдруг неожиданно носком ноги выбил револьвер из рук Давиде. Схватил с тумбочки у кровати свой «кольт» и приставил ствол к его виску.
- Молодец, ты правильно все вычислил. Это я тебя продал и предал. А дальше что? Что я сейчас должен сделать? Отвечай!
- Спустить курок.
- Правильно. Молодец! Ну а потом?
- Избавиться от трупа.
- Вот-вот, именно так.
Давиде поторопил его:
- Ну давай, кончай скорей.
Но Симон не выстрелил. Отшвырнул «кольт» на кровать, разогнулся, совершенно обессиленный. Налил себе выпить.
- Я всегда был и остаюсь до сих пор твоим другом. Можешь думать все, что взбредет тебе в голову. Но если ты по-прежнему убежден в том, что говоришь, пистолет вон там.
Симон взял свой стакан и вышел на балкон.
Давиде бросил взгляд на «кольт». Потом пошел вслед за Симоном.
Тот слышал, как он подошел к нему сзади. И протянул ему стакан.
Давиде покачал головой. Симон, удивленный, обернулся.
- С каких это пор ты завязал?
- С тех пор, как мне на стене стали мерещиться пауки.
Симон одним глотком допил виски.
- Боже, и напугал же ты меня!
Давиде пристально на него поглядел. В голове у него родилось множество вопросов.
- А Марту ты с тех пор еще видел?
- Два года назад, когда был на Сицилии, Она вышла замуж.
- А мальчик?
- Мальчик в этом году должен поступать в университет.
- С ним все в порядке? Я хочу сказать, есть ли у него девушка, друзья?
- Да, все нормально.
Давиде потупился.
- Я очень сожалею о том, что произошло. Ну как бы там ни было, я работаю в мотеле, называется он «Карузо». Это позади вокзала. Я сменил имя: теперь меня зовут Дэв. Дэв Ликата. Если тебе когда-нибудь доведется быть в тех местах…
Не успел он сделать нескольких шагов по коридору, как оказался припертым к стене. Куадри направил на него пистолет, а Треви начал обыскивать. Сильвия молча наблюдала за этой сценой.
- Кто вы такой? Что тут делаете?
- Пришел сюда поговорить с одним человеком. А вы, собственно, кто - грабители или полицейские?