- Нет, не является.
Сильвия взяла лежащий перед Бенти уже заполненный служебный бланк. Вынула ручку и подписала.
- Ну что же. Вот мое согласие на освобождение из-под стражи Корво. Теперь довольны?
- Да нет, совсем не доволен.
- Конечно, понимаю. Но ведь мы с вами слуги правосудия. Должны стараться проявлять ясность мысли, всегда быть на высоте. И никогда не ошибаться. Не так ли?
- Да, так.
Бенти взял листок, сложил и опустил в карман. Потом поглядел на сидевшую, низко опустив голову, Сильвию, вконец измученную треволнениями сегодняшнего дня.
- Послушайте, вы очень устали. С тех пор как вы здесь, вы ни разу не взяли выходного дня. Думаю, вам лучше хотя бы всего на парочку недель оставаться в стороне от этого следствия.
Сильвия резко подняла голову:
- Вы не можете так со мной поступить!
Бенти кивнул:
- Да нет, могу. И поверьте, делаю это для вашего же блага.
Корво выпустили из тюрьмы в тот же день, и вечером он уехал в Рим вместе со своим сыном Марко.
Респиги при встрече сдавил его в братском объятии. Он поселил их в своем аттике [9] в центре старой части города - на этом настояла Фьорелла.
И когда наконец онн с Респиги остались наедине в гостиной, Корво тяжело плюхнулся на диван. Он был совсем без сил, нервы были до предела напряжены.
- Что будет с ребятами? Что ты решил в отношении свадьбы?
Респиги пожал плечами:
- Абсолютно то же, что решил раньше. Вернее, что решили мы вместе, ты и я. Дети совершенно непричастны к тому, что произошло. Ничего не меняется. Через две недели они поженятся, как и было условлено.
- А ты приедешь на Сицилию, на свадьбу?
Респиги улыбнулся:
- Ну а как же! Ты что, хочешь, чтобы я не вел свою дочь под руку к алтарю?
У Корво чуточку отлегло от сердца.
- Благодарю тебя. Спасибо, что ты меня не бросил.
- Я не боюсь общественного мнения. За столько лет политической деятельности чего только обо мне не писали и не говорили, какими только помоями не обливали. Газеты будут просто вне себя от радости, что смогут вновь трепать мое имя в светской хронике - еще бы, моя дочь выходит замуж за сына такого скомпрометированного человека, как ты. Но мне на это наплевать. Единственное, что меня действительно волнует, это счастье Марко и Фьореллы. Остальное - одна грязь, игры вокруг власти, ложь и клевета.
- Журналисты захотят у тебя обо всем выведать…
Респиги оборвал его:
- А я не разговариваю с журналистами, я разговариваю с их хозяевами.
Затем Корво перешел к самому главному, к тому, что его сильнее всего тревожило. То есть к вопросу о своем будущем.
- Ты в самом деле ничего не можешь для меня сделать?
- В данный момент - нет. Имей терпение, на это понадобится некоторое время.
- Но кто будет проводить в жизнь закон Респиги?
- «Сицилтекноплюс», в лице своего нового президента и генерального директора - Андреа Линори, которому завтра административный совет предоставит полные права. Но Андреа Линори молод. Слишком молод, И в его случае время будет работать не на него. Вот увидишь, через пару-тройку лет, когда и судебный процесс подтвердит твою невиновность, ты сможешь вновь постепенно подняться вверх.
Корво слушал, не находя в себе сил возражать Респиги. Он опустил голову.
- Через пару-тройку лет меня уже не будет в живых. Если Андреа Линори действительно берет в свои руки «Сицилтекноплюс», это значит, что он сумел снюхаться с…
Респиги жестом остановил его:
- Только, пожалуйста, прошу тебя, без грубых слов в моем доме!
Троица
Эспиноза велел убирать со стола - ужин, видно, не состоялся. И налил себе выпить.
В порту зажглись фонари, яхта чуть покачивалась на причале у мола номер девять.
Тано пришел пешком, длинное, узкое черное пальто было застегнуто сверху донизу. Он поднялся на борт и остановился, смотря на стоящего к нему спиной Эспинозу - тот склонился над стереопроигрывателем, меняя пластинку с классической музыкой.
- Сожалею, что заставил вас ждать, но я терпеть не могу есть в обществе посторонних.
Эспиноза обернулся.
- По правде говоря, я надеялся, что вы не считаете меня чужим. Ведь мы с вами когда-то вместе работали.
- И вновь этим займемся. Наверно, именно так и надо понимать ваше приглашение?
Эспиноза кивнул. Он вновь налил себе коньяку.
- Что я больше всего в вас ценю, так это вашу способность пренебрегать условностями. Расскажите мне об Андреа Линори. Какое место вы уготовили ему в ваших планах?
Тано держался уверенно, вид у него был чуть ли не победоносный, тон решительный, безапелляционный.
- Андреа Линори через два дня будет назначен президентом и генеральным директором «Сицилтекноплюса», займет два поста, которые принадлежали его отцу и брату. Всякому, кто захочет провернуть сделку в пятьдесят тысяч миллиардов, придется иметь дело с ним. То есть со мной.
- Насколько мне известно, Линори не собирались заниматься этим делом. Ведь если бы они за него взялись, то сейчас и отец и старший сын были бы живы.
- За него возьмется Андреа. По моему совету.
Эспиноза скорчил гримасу.
- А как же Аннибале Корво?
- Корво вне игры. О нем нет и речи. Он виновник несчастий семейства Линори. И должен за это поплатиться.
Эспиноза покачал головой:
- Но не так-то легко будет заставить с этим согласиться его друзей.
- У Купола нет друзей. Это когда-то мафия была такой: верность, клятвы, обещания под честное слово. А теперь «Коза ностра» - это наднациональная структура. Я жду от них вестей. Уверен, не сегодня завтра они обратятся к нам. Заключат сделку с тем, кто даст возможность ее осуществить.
- То есть с вами?…
Эспиноза вышел из каюты и сделал несколько шагов по палубе. Тано молча следовал за ним. Эспиноза поглядел на огни порта и светящийся вдали город. Поставил бокал с конъяком на поручень.
- А сам Андреа Линори в курсе вашего проекта?
- Разумеется, нет. Он полагает, что мои советы имеют единственной целью разорить Корво и охранять интересы семьи Линори.
- Поздравляю с затеянной вами новой игрой. А я-то думал, что все их знаю.
Тано счел, что настал момент перейти в наступление.
- Нет, это мне известны все игры. Я даже знаю, для кого именно вы стараетесь вот сейчас: для одного живущего в Риме вашего старого друга, который еще недавно занимал важный пост и, кроме того, был активным деятелем одной из политических партий. Однако ему грозил катастрофой некий громкий скандал, и пришлось на какое-то время отойти в сторонку, а вот теперь он хочет вернуться в политику на первые роли.
Эспиноза улыбнулся. Взял бокал и поднял его, повернувшись к Тано:
- Туше! [10]
Тано с ободряющей улыбкой пристально посмотрел на него.
- Скажите ему, что он сможет достичь всего, что желает. Только необходимо запастись терпением.
- Нет! Вот это-то никак невозможно. Нам нужны дваддать миллиардов и нам нужен «Сицилтекноплюс». Но немедленно! Лишиться сейчас первой партии африканского героина - значит отдать всю сделку в чужие руки также и на ближайшие годы. Мы никак не можем себе этого позволить!
- Сколько времени у нас в запасе?
- Есть еще две недели.
- Этого достаточно.
Эспиноза кивнул:
- В таком случае, назовите вашу цену.
Тано сделал долгую паузу. Потом продиктовал свои условия:
- Прежде всего - моя свобода. Чтобы я не должен был больше зависеть от милости таких преступников, как вы. Не должен был скрываться, прятаться. Смог любоваться на это море не по ночам, а при свете дня, когда светит солнце. Я хочу начать новую жизнь далеко отсюда, под новым именем, в новом мире. Я хочу в Африку! Когда мы закончим эту операцию, я перееду туда. Буду там вашим резидентом, диверсантом в тылу, вашим агентом и информатором. Мы превратим тот континент в гигантский склад ядерных отходов. Мы наладим там производство всех типов наркотиков, которые только существуют, для наших рынков сбыта, продадим им за большие деньги всю нашу вредную технологию, всю нашу грязь и мерзость, все, от чего мы так страдаем. Вот чего я желаю!
Эспиноза пригубил коньяк и вновь поставил бокал на поручень. И указал на него Тано.
- Вы очень рискуете. Если бы я держал пари, то не поставил бы на вас. У вас не больше шансов победить, чем у этого бокала удержаться и не упасть до завтрашнего утра в таком неустойчивом положении. Достаточно малейшего пустяка…
Яхта качнулась на волне. Тано чуть не на лету успел схватить бокал - еще секунда, и тот свалился бы за борт.
Тано поглядел в глаза Эспинозе.
- Но ведь также ничего не стоит помешать ему упасть.
С автомобилем Давиде на автостраде поравнялась машина, в которой сидели Куадри и Треви. Куадри крикнул, чтобы он ехал за ним. «Опасное дело,- подумал Давиде,- не дай Бог, нас кто-нибудь увидит вместе». Но все же поехал следом, пока они не остановились у заброшенных купален на пляже где-то в районе Монделло. Куадри и Треви поставили машину за стеной высокого тростника.
Давиде углубился в проход между двумя рядами купальных кабин.
Было темно и холодно. Сильвия стояла на берегу, зябко кутаясь в плащ. Давиде пошел по дорожке из бетонных плит, потом по песку. Подошел к ней.
Сильвия была бледна, лицо у нее осунулось. Она повернулась и посмотрела на него.
- Какое-то время я не могу вести расследование. Мне очень жаль, но это касается и тебя.
- В каком смысле?
- В том смысле, что ты тоже должен бросить это дело.
- Именно сейчас?
Сильвия огорченно кивнула:
- Я не смогу больше прикрывать тебя.
- Ничего, продолжу один.
- У тебя не получится.
Сильвия опустила голову. Давиде взял ее за плечи, повысил голос:
- В таком случае продолжай расследование и ты, вместе со мной! И со своими двумя парнями.
- Но я не такая, как ты и как они. Я устала, у меня нет больше сил.
- Ты не смеешь меня останавливать. Не можешь жмурить глаза именно сейчас.