Чиринна оперся рукой о машину. У него начали дрожать ноги.
— Тебя обделила природа, Чиринна, — с презрением сказал Каттани. — Как только игра становится слишком сложной, твои мозги начинают буксовать. Ты что, не понимаешь, что эта встреча задумана как сведение наших с тобой счетов? Тебя послали сюда с вполне определенной целью — а ты этого никак не можешь усечь! Они рассчитали так: или Чиринна избавит нас от комиссара, или комиссар освободит нас от Чиринна, который стал для нас слишком опасен.
По мере того как до бандита постепенно доходило, в какой безвыходный тупик он себя загнал, им все сильнее овладевала паника. И он решил, что единственный путь спасения — бегство. Сломя голову он пустился наутек, надеясь скрыться в ночной тьме. Но Каттани, словно ожидал этого, тотчас бросился следом. Он накинулся на него сзади, и они, сцепившись, покатились по песку. Комиссар нанес несколько сильных ударов в лицо и в живот. Чиринна обмяк и не оказывал больше никакого сопротивления. Он только тяжело дышал и тихонько постанывал.
Каттани, поставив его на ноги, подтолкнул к машине, связал руки и ноги и, сажая на сиденье, сказал:
— Вот-то будет сюрприз для твоих дружков! Такого варианта они в своем плане не предусмотрели. Я вовсе не собираюсь отправлять тебя на тот свет. Не хочу доставлять им такого удовольствия. Нет, ты мне нужен живой. Так ты сам потащишь их за собой в пропасть.
Комиссар сел за руль «мерседеса» мафиозо и остановил машину у Центра дона Манфреди.
— Я ухожу, — сказал он священнику. — Тут в машине двое. Один — для полиции, другой — для морга.
Известие об аресте Чиринна всполошило не только Терразини и Раванузу. Сильно обеспокоен был и профессор Лаудео в Риме.
Он тотчас же позвонил Терразини. Профессор спрашивал, насколько Чиринна в курсе финансовых операций, производимых банком.
— Не слишком, — ответил Терразини.
— Не слишком? — встревожено повторил Лаудео. — Значит, кое-что ему все-таки известно. В таком случае дело принимает опасный оборот. Друзья мои, мы сидим с вами на пороховой бочке, не знаю, отдаете ли вы себе в этом отчет.
— Да, — согласился с ним адвокат, — дело хуже некуда.
— Я полагаю... — Лаудео немного, поколебался и проговорил: — Пора начать действовать.
— Мы так и сделаем...
Закончив разговор с Терразини, профессор Лаудео сразу же набрал номер Каннито.
— Я хотел успокоить вас относительно трудностей, возникших у нас на Сицилии, — сказал Лаудео. — Дело действительно приняло там довольно опасный оборот, но сейчас, как мне кажется, положение нормализуется.
— Рад это слышать, — ответил его собеседник. — И подумать только, что весь этот сумасшедший дом начался из-за Каттани. Выходит, с ним я дал маху. Если помните, ведь я рекомендовал его и вам. А он впутался в какую-то историю, погубил себя из-за женщины. Но вы уверены, что все это можно уладить?
— Можете не беспокоиться.
Чиринна уставился на приоткрывшуюся дверь своей камеры.
— К вам гости, — объявил тюремщик. Мафиозо увидел хорошо знакомое ему лицо.
— Гвоздь! — приветствовал он новенького. — Значит, и тебя замели!
Гвоздь вобрал голову в плечи и в ответ только усмехнулся. Он был похож на сатира. Это был друг детства Чиринна. Но в отличие от мафиозо, который бахвалился, что достиг солидного положения, Гвоздь был бедняк и неудачник. Со своими закрывающими уши и лоб патлами и длинными руками, которыми он непрерывно размахивал, Гвоздь походил на готовую взлететь большую птицу.
Встреча с Чиринна его, казалось, очень позабавила.
— Ах, вот ты где, старый боров, — повторял он, похлопывая приятеля по щеке и легонько тыкая в живот.
— Эй, Гвоздь, кончай! — с начальственным видом прикрикнул на него Чиринна. — За что тебя засадили?
— Остановил на улице регулировщик. Ты на своем мотоцикле, говорит, нарушаешь правила — тут одностороннее движение. Это ты кому говоришь, мне? Ну, слово за слово, и влепил я ему пару хороших затрещин.
— Ох, ты все такой же, горячая ты голова, — сказал Чиринна так, чтобы его слова прозвучали комплиментом.
Когда настало время прогулки, Чиринна и Гвоздь вместе вышли из камеры. Они смешались с толпой заключенных. Вдруг кто-то подставил ему ножку, Чиринна споткнулся и упал. Гвоздь кинулся на него, в то время как остальные сгрудились вокруг, делая вид, что вспыхнула драка. Когда все успокоились и разошлись, на земле в луже крови осталось лежать тело Чиринна. Ему нанесли десятка два ножевых ударов. Расследование этого случая было весьма коротким: пришли к заключению, что убийство произошло непреднамеренно во время случайно вспыхнувшей ссоры.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Предложения комиссару
Белое здание клиники стояло на вершине холма, с которого открывался восхитительный вид на Женеву. От главного входа разбегались аллейки, вьющиеся среди идеально подстриженных пышных газонов. Наконец в Швейцарию донеслось дуновение весны, и пациенты клиники укрепляли свою нервную систему, спокойно прогуливаясь меж елей. Или же, спустившись чуть вниз по склону, сидели, лениво раскинувшись на скамейках вокруг фонтана, в большой круглой чаше которого плавали рыбки.
Паола очень полюбила этот фонтан. Она взяла мать за руку и повела ее к нему, рассказывая по дороге приснившийся ночью сон.
— Дом был маленький, — говорила она. — Как мне казалось, без окон и без дверей. Стены все закопченные. Я стояла посреди комнаты, смотрела на стены, а они превращались в людей. Меня охватил ужас, но вдруг я увидела, что распахивается окно, и бросилась из него вниз головой.
Мать нежно сжала ей руку.
— Дорогая, — сказала Эльзе, — это был сон. Теперь успокойся.
Она опустилась на скамейку, и девочка присела рядом.
— Однако, — продолжала Паола, — теперь, когда я об этом думаю, мне кажется, что это был не сон, потому что глаза у меня были открыты. Я лежала в постели, но не спала.
— Иногда ночью, в темноте, может что-то почудиться или присниться кошмар. Но сейчас ведь с тобой я, тебе нечего бояться, — успокаивала ее мать.
К ним подошел Каттани и весело поздоровался. Теперь Паола уже не испытывала страха и отвращения к отцу. Душу девочки переполняло неодолимое желание почувствовать себя надежно защищенной, и эта жажда безопасности сливалась с надеждой на окончательное примирение между родителями.
— Вы оба такие красивые, — сказала Паола. — Когда же мы снова заживем все вместе?
— Но ведь мы уже вместе, — заметил отец. Девочка уточнила:
— Нет, я говорю о том, когда же мы будем жить у себя дома?
Отец развел руками.
— Это зависит от врачей. Когда они разрешат покинуть клинику.
Девочку огорчили его слова. Она печально опустила голову, и каскад золотистых волос упал на глаза и лицо. Вдруг она резко вскочила, побежала и уселась в сторонке на траву, прислонившись к стволу дерева.
Отец хотел было подойти к ней, но Эльзе его остановила.
— Оставь ее, — сказала она. — Пусть Паола сама научится справляться с огорчениями.
В глади Женевского озера ярко отражались огни. Каттани, слегка озябший в этот прохладный вечер, стоял, прислонившись к парапету, и напряженно вглядывался в прохожих. Ему позвонили, и какой-то незнакомый голос попросил о встрече «по очень важному делу».
— Вот и я.
Перед ним стоял господин лет пятидесяти, с приятной внешностью, волнистыми волосами, небольшими усиками. Вид у него был ужасающе серьезный.
— Мое имя вам ничего не скажет, — начал незнакомец. — Но, поскольку я знаю ваше, вам следует знать и мое. Меня зовут Этторе Ферретти. Я из Рима.
— И зачем же я вам понадобился? Зачем вы так издалека приехали?
Ферретти кивнул толовой на тротуар и двинулся медленным шагом.
— Прогуляемся немножко? — предложил он. Голос у него был низкий и спокойный. Он сунул руку во внутренний карман и извлек фотографию. Показал ее Каттани: — Вам знаком этот человек?
— Ну как же, — отвечал комиссар. — Это Себастьяно Каннито.
— Да, — подтвердил Ферретти. — Он начальник отдела «Зет» секретных служб. Когда-то был вашим другом и покровителем. — Вдохнув, он повернулся к Каттани: — А как вы думаете, он не изменил своего к вам отношения?
Комиссару начала действовать на нервы эта игра в загадочные вопросы. С некоторым раздражением он проговорил:
— Я все еще не понимаю, что вам от меня нужно.
— Сейчас поймете, — сказал Ферретти и протянул другую фотографию. — А этого знаете?
— Кажется, знаю, — не сразу вспомнил Каттани. — С ним я познакомился на Сицилии. Его фамилия... если не ошибаюсь, Лаудео.
— Да, Лаудео. И какое же вы составили о нем мнение?
— Я с ним говорил только однажды. Он мне показался каким-то фанатиком, человеком, который хвастается, что в силах сдвинуть моря и горы.
— Это действительно так, — отозвался Ферретти. — Его Ассоциация — это лишь легальная вывеска, за которой скрывается очень мощная и, как я считаю, опасная организация.
— В каком смысле — опасная? — спросил Каттани.
— Видите ли, я уверен, что в эту Ассоциацию тайным образом входят очень высокопоставленные лица. Политические деятели, редакторы газет, высшие государственные чиновники, генералы, банкиры, крупные промышленники. Убежден, что членом ее состоит и ваш Друг Каннито.
— И что с того? — сказал Каттани.
— Это означает, — произнес с тревогой Ферретти, — что эта Ассоциация контролирует самые важные области жизни нашего общества. Через своих членов она может проникнуть куда угодно. Она представляет собой самое настоящее теневое правительство. Может, даже более могущественное, чем официальное.
— У вас есть доказательства? — спросил Каттани.
— Доказательств у меня нет, — ответил Феррет-ти. — Это лишь догадки. Но они основываются на конкретных фактах. Мы с вами, в Италии, являемся свидетелями некоторых эпизодов, причем не случайных, а неоднократно повторяющихся, которые наводят на мысль о вмешательстве какой-то мощной организации. Чем другим можно объяснить замазывание громких скандалов, назначение самых неожиданных лиц на руководящие посты в высших, жизненно важных государственных органах?