Каттани сразу же отправился в «контору» Каннито.
В подъезде он столкнулся с Ферретти. Оба даже не подали вида, что знакомы. После взаимных приветствий Каннито сказал, что с этой минуты Каттани может быть за себя вполне спокоен. В будущем у него не будет никаких неприятностей.
– Я буду тебя держать возле себя, – сказал Каннито. – Чтоб ты снова не влез в какую-нибудь скверную историю.
– Вы полагаете, что я мог бы быть вам полезен?
– Без всякого сомнения, – улыбнулся Каннито и сделал широкий жест рукой. – Я позабочусь устроить тебя в своем секретариате с каким-нибудь особым поручением.
– Это очень заманчиво.
Каннито поднялся из-за своего огромного, уставленного телефонами стола и проводил Каттани до двери. На прощание он похлопал его по спине.
– Веселей, парень, – подмигнул он ему. – Начинается новая жизнь!
Каттани медленно вел машину по набережной Тибра. Глаза его были прикованы к зеркалу заднего вида – он хотел убедиться, что у него никто не сидит на хвосте. Свернул направо. И снова внимательно оглядел шедшие позади машины. В раскаленном предвечернем воздухе рычание моторов казалось исполненным угрозы. Каждая машина таила смертельную опасность.
Он остановился у телефонной кабины. Вышел из машины. Огляделся вокруг и набрал номер, который дал ему в Швейцарии Ферретти.
Услышав его голос, комиссар спросил:
– Ваше предложение еще в силе?
– Да, конечно, более чем когда-либо! – Каттани выслушал инструкции и повесил трубку.
В машине он почувствовал, как его охватывает какое-то странное возбуждение. Значит, он вновь при деле, вновь идет по следу. Значит, он и впрямь не утратил своего «порока», как того хотелось бы Терразини.
Он свернул на одну из улочек в центре столицы. С большим трудом сумел отыскать узкую щель, чтобы поставить машину. Направился к магазинчику бытовых электроприборов. Владелица спросила, что он хотел бы купить.
– Нет, – ответил он, – у меня тут свидание.
Женщина близоруко прищурилась, словно желая его получше разглядеть. Посмотрела на дверь и, убедившись, что они одни в магазине, вынула из-под прилавка миниатюрный телефон-трубку. Нажала кнопку, и. на трубке зажегся красный огонек. Путь свободен.
– Пожалуйста, сюда, – показала женщина дорогу. Она шагала быстро, топая как солдат. Отодвинула занавеску, за которой оказалась небольшая дверка. Отворила ее, пропустила Каттани и закрыла за ним эту дверку.
Тут был склад стиральных машин, холодильников, телевизоров. Ящики и коробки сложены в несколько этажей и выстроены ровными рядами, которые разделяют узенькие проходы. Из одного прохода и появился внезапно Ферретти.
– С чего это вы вдруг решились? – спросил он. Каттани подошел к нему, руки в карманах.
– Когда я пожал руку Каннито, – ответил он, – вo мне все перевернулось. Я понял, что становлюсь сообщником убийц моей дочери.
– И это побудило вас принять мое предложение?
– Да, – хмуро ответил Каттани. – Моя цель – раздавить их. И мне кажется, она совпадает с вашей.
– Это люди, способные на все, – заметил Ферретти.
Каттани вынул одну руку из кармана и оперся на холодильник.
– Дело обстоит куда более серьезно, чем вы себе представляете.
– Что вы хотите сказать?
– Каннито через Терразини напрямую связан с мафией.
Ферретти недоверчиво взглянул на него.
– Вы уверены в том, что говорите?
Каттани зло ухмыльнулся.
– Уверен ли? Вот, перед вами живое доказательство: мне удалось сохранить жизнь лишь благодаря преступным связям, существующим между этими двумя мафиозо.
Вилла на старой Аппиевой дороге
В три часа дня он постучал в выкрашенную красной краской дверь небольшого домика с островерхой крышей. На пороге появилась Эльзе.
Красивая, лицо у нее стало как-то мягче, добрее. Когда увидела Коррадо, первым ее побуждением было захлопнуть дверь. Но она сказала:
– Входи.
Каттани очутился в крохотной гостиной с двумя креслами, столиком и телевизором. В углу втиснулся маленький камин.
– Значит, ты не поехала жить к родителям. – Это был скорее не вопрос, а лишь констатация.
– Нет, – сказала Эльзе. – Предпочла устроиться здесь и жить одна. Тетка сдала мне этот домик.
Извинившись, она на минутку вышла. Поставила на кухне на плиту чайник. Приготовила на подносе две чашки. Сколько сахара он клал в чай? Да, две ложечки. Отрезала ломтик лимона потолще, потому что он любил в чашке выдавливать ложечкой сок. Ему нравилось, когда острый запах лимона смешивается с ароматом свежезаваренного чая. Она же больше любила чай с молоком.
Эльзе чувствовала, что нервничает. Ей показалось, что край подноса чем-то запачкан. Обтерла его тряпкой. Потом достала из навесного шкафчика несколько коробок с печеньем. Какое он любил? Ах да, вот это с шоколадом, оно ему наверняка понравится. Краем глаза пыталась увидеть, что он там делает в ее отсутствие. Увидела, что он поднялся с кресла и рассматривает висящие на стене картинки.
– Вот и я, – проговорила она, входя с подносом. Они сели за чай.
– Попробуй печенье, – посоветовала Эльзе. Съев одно, Коррадо отозвался:
– Замечательно вкусное.
Последовала продолжительная пауза. Казалось, им нечего больше друг другу сказать. Тогда Эльзе, чтобы нарушить неловкое молчание, проговорила:
– Знаешь, я нашла работу в библиотеке. А ты как живешь?
– Мне придется вернуться на службу, в Рим. Но точно еще ничего не известно.
Эльзе сделала последний глоток и отставила чашку.
– Зачем ты приехал?
– Привез тебе кое-какие вещи. Можешь взять их в камере хранения на вокзале. Там еще одежда и игрушки Паолы. Я подумал, что они должны храниться у тебя.
– Спасибо.
Он съел еще одно печенье. – Это французское печенье в самом деле потрясающее, – похвалил Коррадо.
– Я тебе дам с собой пару коробок, – заботливо сказала Эльзе.
– Это будет с твоей стороны очень мило. – Потом, переменив тон, спросил: – Можешь оказать мне еще одну услугу?
– Ну, конечно.
– Отвези меня на кладбище. Я хочу навестить нашу девочку.
Эльзе посадила его в свою машину. Они проехали по улице, по обе стороны которой высились небольшие виллы с островерхими крышами. Французский городок Эвиан в это время года особенно красив. Вид его оживляли разбросанные повсюду маленькие яркие клумбы и вазоны с цветами.
У могилы Паолы Каттани опустился на колени. Девочка смотрела на него с фотографии на надгробии – веселое личико, светящиеся радостью глаза.
Эльзе принесла букет живых цветов и, кладя его вместо завянувшего, услышала, как муж еле слышно шепчет:
– Маленькая моя! Как подолгу я оставлял тебя одну, когда, был тебе так нужен. А теперь я нуждаюсь в тебе, должен чувствовать, что ты всегда со мной рядом…
На древнюю Аппиеву дорогу выходят ворота прячущихся в густой зелени величественных вилл. Там правит свой пышный бал современный Рим. Легенда гласит, что именно здесь около двух тысяч лет назад Иисус Христос повстречал спасавшегося бегством Петра. Дрожа от страха, апостол его спросил: «Камо грядеши, Господи?..»
Однажды жарким июньским утром, как раз в этих местах, в распахнувшиеся ворота одной из вилл въехал металлизированный «мерседес». По аллее, меж двумя рядами пиний, он проследовал до виллы ярко-кирпичного цвета.
Справа от дома был бассейн. В нем плескались две девушки, а третья сидела на борту, небрежно откинув головку.
Из «мерседеса» вышли Каннито, Терразини и Лаудео. Одновременно распахнулась дверь виллы и на пороге показался хозяин дома.
– Дорогие мои! – радостно приветствовал он их, размахивая короткими ручками.
У него была огромная лысая голова. По сравнению с ней тело с выпирающим брюшком казалось маленьким. Ходил он весь напыжившись, держась словно аршин проглотил, по-видимому, чтобы казаться выше ростом. И непрерывно двигал руками, словно ему жал его легкий пиджак из чистого льна.
Терразини заключил его в объятия.
– Доктор Сорби, – проговорил он, – как я рад вас видеть!
Они вошли в дом. В гостиной Сорби жестом указал на мягкие кожаные кресла. Из бассейна доносилось веселое щебетанье девушек.
Сорби вышел на порог и призвал их к порядку?
– Тише вы! Дадите вы спокойно поговорить?
– Слушаемся, папочка! – хором отвечали девицы и разразились смехом.
Папочкой они называли его в шутку, но когда он оставался с ними без посторонних, Сорби принимал профессорский вид и объяснял им; что в этом скрыт потаенный смысл. Раз они называют его папой, утверждал Сорби, значит, действительно видят в нем отца.
Шум стих, и четверо мужчин принялись спокойно обсуждать свои дела.
– Могу вам сообщить, – начал Терразини, – что наш друг Карризи скоро прибудет из Америки. Он едет лично изложить нам свои планы. Но сразу же вам скажу, что он предполагает вложить в Италии крупные капиталы.
Лаудео обратился к Сорби:
– Как могут быть осуществлены эти капиталовложения?
Сорби прочистил горло. Когда он говорил о деньгах, то странно кривил рот, шевеля только одной его стороной, а другая оставалась неподвижной, словно в параличе.
– Деньги, – разъяснил он, – поступят из Соединенных Штатов в Швейцарию. Они будут переведены в банки, находящиеся под моим контролем. Затем через мой банк они попадут в Италию.
Лаудео, полагая, что в таком тесном кругу можно полностью раскрыть карты, сказал:
– Таким образом, круг замкнется. Я хочу сказать, что деньги, покинувшие Италию, в нее вновь возвратятся. – Он взмахнул рукой. – Отмытыми!
Но Сорби покоробила столь грубая манера выражаться.
– Ну что вы, что вы, – возразил он. И нашел более благопристойную формулировку: – Речь идет об иностранных капиталах, накопленных посредством новых форм сбережения. Они будут вложены в наш национальный рынок с самыми радужными перспективами.
– Нашего друга Карризи, – уточнил Терразини, – интересует главным образом электронная промышленность, поскольку ее продукция имеет широкое применение в военной сфере. Он хочет создать постоянный канал, чтобы выйти на ближневосточный рынок стратегических материалов.