– И что же ему для начала нужно? – перебил Лаудео.
Сорби откинул назад свой огромный сверкающий череп и перечислил:
– Он хочет получить земельные участки на выгодных условиях, льготные кредиты и политическое прикрытие. Я бы даже сказал: прежде всего – политическое прикрытие. Оно необходимо, чтобы преодолеть бюрократические барьеры, вы меня понимаете.
– Конечно, – отозвался Терразини. – У нашего друга Карризи типично американское мышление, поэтому он и привык все делать быстро. Любая проволочка его буквально выводит из себя.
– Учитывая занимаемое мной положение, – сказал глава отдела «Зет», – я был бы рад познакомиться с мистером Карризи, когда он прибудет в Италию, в частной обстановке.
Лаудео вызвался подготовить ему триумфальный прием.
– Если он пожелает статьи в газетах, интервью, тут нет никаких проблем. Журналисты работают на нас.
Сорби не раскрыл даже той половины рта, которой обычно разговаривал. Лишь сделал гримасу, выражающую крайнее отвращение, – ею он желал сказать, что его тошнит от шумихи.
Терразини, уловив смысл гримасы Сорби, возразил профессору Лаудео:
– Мистер Карризи против всякой рекламы.
– Однако, когда настанет время, – уточнил Сорби, – необходимо будет мобилизовать печать: мы должны подать наш проект в выгодном свете.
Глаза у Лаудео сверкали. Наконец-то найдется работа для прессы, контролируемой его Ассоциацией. С оттенком гордости он заявил:
– У нас в руках самые авторитетные органы печати.
Метрах в двухстах от виллы, где происходило совещание, кто-то притаился в кустах. С верхушки холма, где он расположился, ему было видно все как на ладони. Это был молодой, энергичного вида парень, который не спускал глаз со входа в виллу. Увидев четырех выходящих из дверей мужчин, он тотчас направил на них длинный телеобъектив и начал одну за другой щелкать фотографии.
Когда им нужно было поговорить, Каттани и Ферретти пользовались условным сигналом. Их встречи происходили на складе электромагазина. На этот раз Ферретти вызвал его, чтобы узнать, выполнил ли Каннито свое обещание взять Каттани в свой отдел.
– С тех пор от него ни слуху ни духу, – сказал комиссар.
– Странно.
– Что вы мне советуете? Позвонить ему?
– Нет, – покачал головой Ферретти. – Это его может насторожить. – И, помолчав немного, пояснил свою мысль: – Он гораздо более недоверчив и подозрителен, чем вы думаете. Полагаю, он ожидает с вашей стороны какого-нибудь поступка. Чего-то очень убедительного, слов ему недостаточно. Ему нужно доказательство, что вы действительно перешли на его сторону.
Каттани подсказал:
– Какой-то мой шаг, который был бы ему выгоден…
– Вот-вот, – кивнул Ферретти.
– Я знаю, что надо сделать, – сказал Каттани.
На следующий день он вернулся в Трапани. В этом древнем приморском городе овладевал он утонченным искусством лгать, выдавать выдумку, обман за действательность. Теперь он туда возвратился, чтобы продемонстрировать на деле, насколько высокого уровня в этом достиг.
Он отправился в кабинет к судье, который когда-то велел взять его под стражу. Тот выглядел еще более сгорбившимся из-за своей манеры не смотреть людям в лицо, еще более измученным своим тиком.
– Значит, – сказал судья, – вы хотели бы дать новые показания.
Каттани удобнее устроился на стуле.
– Видите ли, – стал объяснять он, – когда я рассказывал кое о чем доктору Бордонаро, я был не совсем в себе. Вы понимаете, у меня похитили и изнасиловали дочь. Я не соображал, что говорю. Теперь, когда я немного успокоился, я должен признаться, что некоторые мои утверждения не совсем соответствовали истине.
Методически поглаживая наполовину облысевший череп, судья окинул взглядом лежащие на столе предметы, словно искал у них помощи. Потом, издав какой-то пронзительный звук, проговорил:
– Хорошо. Вы – честный слуга закона.
– Я счел своим долгом, – продолжал Каттани, – явиться и внести поправки в некоторые показания, содержащиеся в протоколе того допроса, потому что они затрагивают уважаемых людей. Нельзя, чтобы их имена были несправедливо запятнаны.
– Так, так, – повторял судья, перелистывая старый протокол допроса Каттани. – Вот: здесь, например, вы говорите, что его превосходительство Каннито пытался всячески помешать проводимому вами расследованию, когда вы возглавляли оперативно-следственный отдел. Это правда? Вы это подтверждаете?
Каттани отрицательно покачал головой.
– Нет. Это именно одно из тех мест, что я хотел бы исправить. Положа руку на сердце, я могу, заявить, что его превосходительство Каннито неизменно подгонял меня продолжать расследование невзирая на лица.
– Так, так, – отозвался судья, в котором постепенно просыпался интерес к тому, что говорил Каттани. – Посмотрим, что вы утверждали насчет адвоката Терразини. Вы сказали, что он замешан в темных делишках. Мало того. Вы даже считали, что именно по его наущению была похищена ваша дочь.
Судья сделал паузу, словно глубокое изумление мешает ему продолжать. Сцепив пальцы и качая ими перед собой, наконец он вымолвил:
– Каттани! Назвать Терразини виновником похищения вашей дочери! Да сознаете ли вы, что говорите? Ведь вы Терразини должны воздвигнуть памятник из чистого золота. Если бы не он, вы до сих пор сидели бы за решеткой!
Каттани изобразил на лице раскаяние.
– Вы совершенно правы, – со вздохом признал он – я действительно намеревался исправить и это место. В самом деле, как глупо было с моей стороны впутывать в это дело такого порядочного человека, как Терразини…
– Следовательно, вы исключаете, – продолжал судья, – что доктор Бордонаро мог быть убит в связи с тем, что вел расследование сообщенных вами обстоятельств?
– Полностью исключено.
– Теперь скажите вот что: перед своей поездкой в Рим доктор Бордонаро не разговаривал ли случаем о вами? Не сообщал ли вам что-нибудь относительно своих планов?
– Нет, я с ним не разговаривал, и он мне абсолютно ничего не сообщал.
Дав показания, Каттани вернулся в гостиницу. Там ему передали, что звонила графиня Камастра. Он набрал ее номер.
– В этот город просто невозможно приехать инкогнито!
– Мог бы предупредить меня о своем приезде, – упрекнула его Ольга. – Приходится узнавать о твоих перемещениях от других.
– Я бы тебе позвонил.
– Кто знает, когда…
– Ну хватит, перестань дуться; – сказал Каттани. И совсем другим тоном прошептал в трубку: – Я хочу тебя видеть!
Ольга заехала за ним на машине в гостиницу. Они направились в сторону, противоположную центру, и в несколько минут город остался у них за спиной. Она вела машину по узкой и извилистой дороге. Вид у нее был сияющий.
Также и Каттани выглядел довольным. Он расслабился, с облегчением вздохнул.
– После стольких месяцев постоянного напряжения, – проговорил комиссар, – я впервые ощущаю внутри себя мир и покой. Пусть хотя бы ненадолго…
– И я могу сказать про себя то же самое, – пробормотала Ольга. Она вела машину быстро и уверенно. То и дело кидала на него взгляд и улыбалась.
Она была счастлива. Для нее сейчас во всем мире существовали только они двое. Она мчалась, точно ее подгонял ветер, оставляя позади другие машины. Он протянул руку, и она схватила, сжала ее.
– Куда ты меня везешь? – спросил Каттани.
– Это сюрприз!
После более чем часа пути машина наконец остановилась. Они находились среди выжженных солнцем полей, на вершине холма. Вдалеке виднелся узкий морской залив, багровый в лучах заходящего солнца.
– Это мой маленький рай, – сказала Ольга. – Я здесь родилась.
Но дом был не от тех времен. Ольга его расширила, заново перестроила, отделала внутри.
– Идем, – позвала она. И повела к большому рожковому дереву. Темному, с коротким толстым стволом, мощными ветвями. – Это было мое любимое дерево, – сказала она. – Девочкой я карабкалась на него, садилась верхом на этот сук и смотрела на далекое море.
Ольга притянула к себе голову Коррадо и поцеловала его. Крепко обняв, она не отрывала глаз от его лица.
– Я тысячи раз мечтала вот так тебя обнять. Но ты от меня бежал, избегал меня.
Все так же обнявшись, они вошли в спальню… Потом, приложив палец к губам, она прошептала:
– Теперь полежи спокойно и минутку подожди. Я принесу тебе ужин в постель.
Она захватила в машину переносной холодильник, полный всяких деликатесов. Они закусили хрустящими палочками с красной рыбой, икрой и пирожными. Ипили шампанское.
– За наше счастье, – провозгласила Ольга. Глаза у нее зажглись каким-то новым светом.
– За нас!
Она унесла тарелки, решительно отвергнув предложение Каттани помочь ей.
– Нет, нет, не вставай!
Она была рада поухаживать за любимым человеком. Счастлива, что наконец-то и она тоже может быть такой, как все женщины ее родного острова.
Вернувшись в постель, она свернулась рядом с ним калачиком и сказала:
– Я знаю, зачем ты приехал.
– Кто тебе об этом сказал? Терразини?
– Да.
– Ох, видно, у этого судьи к нему прямой провод!
Ольга ласково его поддразнила:
– Ты никак не можешь понять и смириться. У нас, на Сицилии, все по-другому, жизнь тут идет на особый манер. Запомни это хорошенько.
– Уверяю тебя, что не только здесь. Зараза распространяется, и теперь микробы можно обнаружить и на материке.
– Во всяком случае, – добавила Ольга, – после того, что ты сделал, все тобою довольны.
– А ты?
– Я? Меня все это не интересует.
Она повернулась к нему и нежно погладила по волосам.
Американец
На уик-энд Каттани был приглашен в загородный дом Каннито. Они выехали из Рима на синем автомобиле, который вел шофер. Достигли умбрийских холмов, окружающих Перуджу. Поднялись по крутой, узкой дороге и остановились у виллы эпохи Возрождения, высящейся над зеленой долиной.