– Боже, что с тобой, – воскликнула девушка, – тебе плохо?
Но с ним все было в полном порядке. Не обращая на нее внимания, он поднялся из-за столика. За спиной Лауретты он заметил хорошо знакомого ему человека. Рядом с юношей, который выслеживал его на улице, с отстраненным видом сидел не кто иной, как Ферретти.
Каттани подошел к нему.
– Зачем вы ходите за мной? – спросил он. – Что вам от меня надо?
– Тоньоли…
Тот сразу понял и своими неслышными шагами заскользил между столиками к выходу. Каттани уселся на его место, еле сдерживая клокотавшую внутри ярость.
– Выслушайте меня хорошенько, – процедил сквозь зубы Ферретти. – Вам известно слишком многое. Так что уже поздно давать задний ход. Мы с вами не в игрушки играем. Поэтому, если теперь вы, все бросив, попытаетесь уйти в кусты, ваша жизнь висит на волоске.
– Это угроза?
– Это реалистичный разговор. Если вы удерете, вы станете плавающей миной. Она каждую минуту может взорваться, и результаты этого для многих могут стать поистине катастрофой. Поверьте мне, нельзя допускать, чтобы пошла насмарку столь долгая и тщательная работа только из-за того, что вам вдруг расхотелось этим заниматься. Никто, ни я, ни мои противники, не смогут позволить, чтобы вы свободно разгуливали со всей той скандальной информацией в кармане, которой вы располагаете. Поэтому несомненно одно: или те, или другие вас обязательно прикончат.
Каттани, казалось, не слишком удивила такая перспектива. Словно уже примирившись с ней, он сказал:
– Мне с этим не справиться. Думал, что смогу, но не хватает сил…
Они вышли на улицу, и на них дохнуло вечерней прохладой. С веселым смехом их обогнала стайка молодежи.
– Я чувствую, как меня засасывает водоворот, – продолжал Каттани. – Предательство, ложь, двойная игра. Среди всех этих интриг я уже не понимаю, кто такой я сам и на чьей я стороне. Я не могу заниматься любовью с женщиной, чтобы получать от нее информацию о противниках, рискуя, быть может, при этом ее жизнью. Не могу улыбаться Каннито и выжидать момент, чтобы схватить его за горло. Не могу мило беседовать с Терразини, готовясь его уничтожить.
– Без всего этого, увы, не обойтись, – сказал Ферретти. – Я вступил в Ассоциацию Лаудео, чтобы лучше следить за каждым шагом моих противников. Вы – человек прямой и честный. Но, как всем убежденным моралистам, вам неведомы нюансы, полутона, для вас существует либо белое, либо черное. Я же полагаю так: ради достижения поставленной перед собой цели, если она того заслуживает, необходимо иногда идти и на компромиссы.
Улицы центра кишели толпами шумной, подозрительного вида молодежи. Каждую ночь это сердце Рима подвергалось нашествию бездельников, приезжающих с далеких окраин. Из их машин несся грохот включенных на всю мощь магнитофонов.
– Вы поставили не на ту лошадку, – сказал Каттани. – Я слишком устал и растерян.
Ферретти его подбодрил:
– Именно такой моралист, как вы, должен, в борьбе идти до конца. Отступать теперь, когда мы уже так близки к цели, было бы непростительной слабостью.
– Я уже даже не знаю, против чего борюсь.
– Против коррупции. Но прежде всего против этих занимающих видные посты мерзавцев, которые обогащаются на гибели тысяч людей. Против торговцев наркотиками и оружием, против всех их сообщников.
Каттани приостановился. Свет фонаря падал ему на лицо, оставляя Ферретти в тени.
– А вы уверены, что вы сами на стороне тех, кто борется за правду и справедливость? – спросил Каттани.
Он увидел, как блеснули в полумраке глаза Ферретти.
– Надеюсь, что да. Я побился об заклад сам с собой. И поставил на кон собственную жизнь.
Вернувшись в гостиницу, Каттани снял пиджак и распаковал чемодан. И сразу улегся спать. Он хотел хорошенько выспаться, чтобы полностью восстановить силы. Но не успел сомкнуть глаз, как затрещал телефон.
Из Франции звонила Эльзе. Голос у нее был взволнованный – она спешила сообщить ему о своей находке.
– Ты знаешь, я нашла тетрадку Паолы, – сказала она. – Старую тетрадку, когда она училась еще в первом классе. В ней есть рисунок – три фигуры: я, ты и она. Все вместе. Я не могла сдержать слез…
– Ох, Эльзе, – тяжело вздохнул он. При упоминании о дочери его бросило в холод. – Мы с тобой приговорены всю оставшуюся жизнь оплакивать Паолу…
– Боже, каким далеким кажется то время, – проговорила она. – Паола была такая веселая, так нас обожала. – В голосе ее послышались слезы.
– Поверь мне, сейчас нас должно утешать хотя бы то, что мы храним такие счастливые воспоминания, – сказал он. – Ты сохрани эту тетрадку для меня. Мне будет приятно посмотреть.
– Конечно, Коррадо. Я дам ее тебе, когда захочешь.
– Мы с тобой натворили немало ошибок, – неопределенно проговорил он. – А совершенные ошибки особенно дают о себе знать в самые трудные моменты жизни…
– Может быть, теперь мы не будем больше делать ошибок, – с надеждой проговорила она.
– Ох, не знаю. Все это не так просто, Эльзе. Не так просто!
Вокруг царила тишина. Ее нарушали лишь шелест шагов секретарш и приглушенное жужжание телефонов. Каттани привык к гаму в кабинетах оперативного отдела, где непрерывно сновали взад-вперед шумливые полицейские. По сравнению с полицейским управлением отдел «Зет» специальных служб казался ему подобием больницы.
Ему отвели кабинет рядом с кабинетом Каннито. Вдоль стены высились шкафы, открывавшиеся тремя ключами. Они были доверху заполнены выстроенными в идеальном порядке папками. Корешок каждой украшали какие-то загадочные аббревиатуры. На сверкающий полированный стол ему положили кожаную папку для бумаг, поставили серебряный стаканчик для ручек и карандашей и лампу с керамическим основанием. Сбоку к столу был приставлен узкий столик с тремя телефонными аппаратами и внутренним переговорным устройством с множеством кнопок.
Первым, кто к нему зашел, был Каннито.
– Ну, как устроился? Все в порядке?
– Прекрасно. Но еще не знаю, за что взяться.
Каннито благосклонно улыбнулся.
– Не спеши, мой мальчик. Постепенно втянешься. – Он говорил с ним словно с ребенком, получившим в подарок новую игру, в которую еще не научился играть. – Сюда стекается информация, которая позволяет лам держать под своим контролем всю страну. Ты в этом убедишься. Более того, ты сам должен будешь отбирать сообщения, которые покажутся тебе по той или иной причине заслуживающими внимания. Тебе поможет твоя интуиция. – Каннито словно гордился этим маленьким созданным им царством. Продолжая медленными шагами мерить кабинет Каттани, он внезапно переменил тему разговора: – Послушай, а что, этот Терразини давал о себе знать?
Каттани хотел было уже ответить утвердительно, но удержался.
– Нет, – сказал он.
– Вот увидишь, он наверняка скоро появится, – по-лисьи прищурившись, произнес Каннито. – Я людей знаю и никогда не ошибаюсь в своих оценках.
Каттани почувствовал себя довольно неуютно. Стараясь не выдать замешательства, он спросил:
– А если он ко мне обратится, как мне себя с ним вести?
– Придешь мне доложишь. Потом вместе решим, как с ним держаться.
– Обязательно.
– Нет, давай лучше сделаем по-другому. Прояви инициативу сам. – Он взял Каттани под руку и начал с ним расхаживать по кабинету. Он наставлял его с видом дедушки, раскрывающего внуку глаза на опасности жизни и учащего его секретам искусства их избегать. – В следующую среду в гостинице на Аурелиа состоится коктейль. Пойди на этот прием, там ты встретишь Терразини и кое-кого из его друзей.
Уже уходя, он обернулся и дал последний совет:
– Постарайся выглядеть повеселее. Развлекайся. А сам гляди в оба. Прислушивайся. Они там будут толковать об одном очень смелом проекте. А потом мне доложишь. Договорились?
Подмигнув ему, Каннито вышел из кабинета.
Макет напоминал корабль, готовый выйти в открытое море. Изготовленный из пластика, он медленно поворачивался на вращающейся платформе. Можно было разглядеть длинные узкие строения цехов с покатыми крышами, напоминающие сигары. В центре вздымались квадратные здания различной высоты. А от них разбегались во все стороны обсаженные деревьями аллеи. Авторы макета сделали все столь тщательно, что крошечные деревца были совсем как настоящие.
Толчея в большом гостиничном зале вокруг макета была в самом разгаре. Взад-вперед сновали журналисты, фотографы и кинооператоры толкали друг друга, таща за собой аппаратуру и провода.
В первых рядах вокруг макета стояли какие-то важного вида господа в темных костюмах. У их красивых дам были пышные прически, шеи и запястья украшены ослепительно сверкавшими бриллиантами.
Заложив руки за спину, Каттани переводил взгляд с одного лица на другое. И вдруг увидел Ольгу. Столь элегантно одетую и усыпанную драгоценностями, что казалась каким-то волшебным видением. Она тоже его заметила. Сначала даже не подала виду, что узнала. Но он так настойчиво ей улыбался, что она не выдержала, губы ее дрогнули, и она в ответ улыбнулась. Мир был восстановлен.
Также и Терразини заметил Каттани и направился ему навстречу.
– Вот это приятный сюрприз! – воскликнул он. – Только боюсь, вы здесь соскучитесь.
– Нет. Это очень интересно.
Указывая на макет, Терразини продолжал:
– Это очень крупное дело. Вот увидите. Тут предстоит уйма работы. – Он постукал кончиками пальцев по груди Каттани и добавил с двусмысленной улыбкой: – И для вас тоже. – Потом сразу же переменил тему. – А чтобы вы здесь не скучали, я поручу вас заботам очаровательной девушки.
Он подал знак рукой, и к ним подошла, покачивая бедрами, блондинка с кукольными глазами. Это была одна из тех трех девушек, что плескались в бассейне у Сорби.
– Эллис, дорогая, иди сюда, – сказал Терразини, – составь компанию доктору Каттани, чтобы он не скучал.
Девушка не скрывала, что рада полученному поручению. У нее была золотистая, гладкая кожа, нежное фарфоровое личико. Ее простой наряд – мини-юбка с блузкой – резко контрастировал с шикарными туалетами других женщин в этом зале.