От возбуждения он не ощущал усталости. Так, погрузившись в документы, проработал всю ночь. Закончив, нашел картонную коробку, наполнил ее бумагами, отложенными им в большую груду, и заклеил липкой лентой. Потом взял меньшую часть отобранных бумаг и положил их в другую коробку.
Прежде чем вынести коробки, позаботился захлопнуть дверцу опорожненного холодильника и запереть ее на ключ. Запер также и металлический шкаф и покинул склад. На улице первые отсветы зари уже сливались с тусклым светом фонарей.
Каттани засунул на заднее сиденье машины коробку побольше, а меньшую поставил рядом с собой впереди. Улицы были тихи и безлюдны. Он поехал по набережной Тибра. Свинцовая река отражала проблески рассвета. На углу он увидел грузовик мусорщиков. Машина заглатывала мешки с мусором и измельчала его. Он остановился позади грузовика. Вынул из машины большую коробку и знаком показал мусорщикам, что хочет ее выкинуть. Поставил на движущуюся ленту и увидел, как та поползла вверх, а потом вдруг провалилась в чрево уборочной машины.
Каннито без стука вошел в кабинет Каттани.
– Идем, – сказал он, – отвези меня на своей машине на похороны Ферретти. – Начальник отдела «Зет» изображал на лице скорбь.
– Я совершенно разбит, – пожаловался он, усаживаясь рядом с Каттани. – Эта история выбила меня из колеи.
Каттани вел машину молча. Маневрировал меж автомобилей.
– Дорогой Коррадо, – проговорил Каннито, – помимо огорчения из-за ужасной гибели Ферретти, меня, должен тебе признаться, мучает также сознание того, насколько глубоко я ошибался в этом человеке. Да, да. Он стал вести себя довольно подозрительно, уклончиво. В последнее время избегал меня. А ведь кто, как не я, продвигал его по службе, всячески помогал! И чем он мне отплатил? Ах, поверь, это меня глубоко огорчало. Боюсь даже, что его кто-то подкупил.
– Я его недостаточно хорошо знал, – безучастно проговорил Каттани.
– Ах, первоклассный работник. Я готов был за него поручиться головой. И вот на тебе… Иной раз самые безупречные, вне всяких подозрений, на поверку оказываются хуже некуда… – Каннито глубоко вздохнул. – Но теперь он мертв. Что сейчас его судить… Кто знает, эта машина сшибла его случайно или нет… Но как бы то ни было, шума по этому поводу поднимать не следует – вряд ли кому-нибудь оно будет полезно. – Затем, чуть расслабившись, добавил другим тоном: – Ну, ладно, хватит об этом. – И, хлопнув Каттани по колену, спросил: – А ты поддерживаешь контакт с Терразини?
– Почти что нет.
– Тебе надо бы почаще с ним встречаться, – посоветовал начальник. И с саркастической усмешкой добавил: – Странный человек этот адвокат. Вбил себе в голову черт знает что. Не знаю, что они там задумали – он и этот американо-сицилийский буйвол.
– Прекрасно вы это знаете, – едко заметил комиссар.
– Ах, дорогой Коррадо, увы, все в прошлом, – ответил Каннито. – Когда-то я действительно все знал. Но ветер переменился. – И, неожиданно помрачнев, уставился на бегущую перед ним дорогу. – И тот, что дует сейчас, весьма опасен. Он предвещает бурю.
Открытая война
Когда Эльзе увидела Каттани на пороге, у нее упало сердце. Как он смеет время от времени, всегда вот так неожиданно, появляться и бередить старые раны? Поэтому теперь, в своем домике в Эвиане, она старалась держаться с ним отчужденно.
– Я боюсь, Эльзе, – говорил Каттани. – Вспоминается землетрясение в Авеллино. Все вокруг дрожало, стены дали трещины. Мы выскочили из дома, под дождь. Ты взяла меня под руку, и мне стало спокойнее. – Коррадо протянул руку и сжал ей локоть. – Только ты одна можешь помочь мне.
Эльзе не могла скрыть замешательства.
– Но что я могу для тебя сделать?
– Ты единственный человек, которому я безраздельно верю. Только тебе одной я могу все рассказать.
– Право, не знаю, – произнесла Эльзе со вздохом, – мы так часто не понимали друг друга…
В душе ей хотелось согласиться с ним, сказать, что жить вдали друг от друга – нелепо, но боязнь, что ее вновь постигнет разочарование, удерживала Эльзе.
Коррадо откинулся на спинку кресла. Таким удрученным и растерянным она его видела, только когда умерла Паола.
– Я веду безнадежную борьбу, – продолжал он. – В одиночку. Вчера убили единственного оставшегося у меня друга.
Эльзе в тревоге подалась вперед.
– Тебе тоже угрожает опасность?
– Да, – ответил он. – Моя жизнь в опасности. – Он раскрыл чемодан и вытащил из него картонную коробку. – Поэтому я хочу отдать тебе на хранение важные документы. Это материалы, касающиеся Каннито и всей его компании. Копии их у меня есть в Риме. Сними с них еще копии и передай какому-нибудь нотариусу, которому ты доверяешь. – Он положил ей на плечо руку. – Если со мной что-нибудь случится, разошли их по адресам, указанным в этом конверте.
– Боже мой! – Эльзе закрыла лицо руками. – Что происходит, Коррадо?
– Успокойся. Главное, чтобы никто тебя не подозревал. Если кто-нибудь спросит, скажешь, что ты меня не видела после похорон Паолы. Никогда не звони мне по телефону, я сам дам о себе знать. Скажешь еще, что меня ненавидишь, не желаешь видеть, так как знаешь, что у меня другая женщина.
Эльзе положила коробку с документами себе на колени.
– А у тебя действительно есть другая женщина?
– Да разве это имеет какое-нибудь значение? Она тоже участвует в той смертельно опасной игре, в которую я оказался втянут,
– И не более того? – в светлых глазах Эльзе мелькнула тревога.
– Не более того, – со вздохом ответил он.
Встречаться с Терразини снова у себя дома он опасался. Назначил ему свидание в начале автострады на Неаполь.
Терразини уже ждал его там. Каттани остановил свою машину рядом с его и протянул в окно пухлый конверт. Он содержал копии лишь части документов, отданных на хранение жене.
– Хороший товар? – поинтересовался адвокат, расстегивая «молнию» своей сумки и опуская в нее конверт.
Каттани утвердительно кивнул:
– Большой взрывной силы!
– Это хорошо. А о чем там идет речь?
Каттани выключил мотор и подвинулся ближе к окну. Терразини, облокотившись на опущенное стекло окна своей машины, ждал ответа.
– На этот раз указаны имена и фамилии, – сказал комиссар. – Документы тут двоякого рода. Одни из них касаются крупной сделки, заключенной несколько лет назад. Она была осуществлена при покровительстве Каннито. В бумагах имеются доказательства. Эта история не получила огласки. Но все же Каннито, по-видимому, стал жертвой шантажа и лишился своего прежнего места.
– А другие бумаги?
– Они относятся к назначению Каннито шефом отдела «Зет». Документы говорят ясно: он был назначен под давлением Ассоциации Лаудео. – Каттани подозрительно оглянулся вокруг. – Тут еще говорится об одной истории с поставками оружия, – добавил он. – Каннито увяз по уши. Ему перевели «комиссионные» на счет в одном швейцарском банке.
– Черт возьми, вот это да! – воскликнул Терразини. – А как вам удалось завладеть этим сокровищем?
Каттани небрежно взмахнул рукой.
– У меня есть друзья в полиции. И многие ненавидят Каннито.
– Понимаю, – Терразини потер подбородок и спросил: – Ну а вы сами почему это делаете?
– У меня на то свои причины, – ответил Каттани. И, словно оправдываясь, продолжал: – У меня с Каннито отвратительные отношения. А с вами складываются, наоборот, прекрасные.
Терразини сжал губы и вытянул их вперед так, что они стали похожи на утиный клюв.
– Ну что ж, отлично, – проговорил он. – Вы молоды, а я знаю, сколько получает полицейский комиссар. – Он сунул руку в сумку и достал конверт. Протянув его Каттани, добавил: – Это маленький аванс. Поразвлекайтесь. И когда понадобятся еще деньги, вам достаточно об этом сказать. Меня радует, что вы начинаете понимать, как надо себя вести. Ну, до новой встречи!
Терразини подмигнул и включил зажигание.
Каттани повертел в руках толстый конверт с ассигнациями и сунул его в ящичек рядом с приборной доской. С трудом втиснулся в двойной ряд машин поблизости от церкви Санта Мария Маджоре. Припарковался, вынул конверт и направился в сторону базилики. Поднялся по лестнице, ведущей в храм. На несколько секунд приостановился в нерешительности у огромного портала. Затем твердыми шагами направился к правому притвору. Там перед кабиной исповедника стояла на коленях старушка в накинутой на голову кружевной шали. Он подождал, пока она кончит исповедоваться.
Увидев, что она, перекрестившись, подымается с колен, он быстро подошел к кабине и сам опустился на колени. За решеткой он услышал сонный голос священника, который принялся привычно бормотать:
– Во имя Отца и Сына и…
– Послушайте, святой отец, – резко прервал его Каттани. – Я не собираюсь исповедоваться. Мне некогда. Я хочу оставить вам конверт с большой суммой денег. Употребите их на благотворительные цели.
После некоторого замешательства из кабинки показался священник.
– Подождите! – крикнул он.
Но Каттани уже покинул приятную прохладу церкви и вновь погрузился в раскаленную жару.
– Фьють! – присвистнул Маурили. – Тут в самом деле есть над чем посмеяться! – Он просматривал документы, которые дал ему Терразини. – Сильная штука, ну и ну! – Чем дальше он читал, тем становились громче взрывы его хохота. – Представляю себе рожу Каннито, когда он увидит, это все опубликованным! Ха-ха-ха!
Он небрежно бросил документы на стол. Взял из ведерка со льдом бутылку шампанского и налил доверху бокал.
– Вы знаете, что я заметил? – сказал он, обращаясь к Сорби. – Эти донесения написаны кое-как. Наверно, их писал какой-нибудь старшина, которого сделали секретным агентом. Ведь материалы оттуда?
– Это вас не должно интересовать, – метнул на него убийственный взгляд Терразини. – Происхождение бумаг вас не касается.
– Да ради бога. Я просто сделал маленькое замечаньице. – Маурили залпом осушил бокал и налил себе новый. Взял пальцами за края расстегнутую на груди рубашку и потряс, чтобы чуточку охладиться. – Ну и жара, ребята. Так что будем делать со всем этим добром?