– Выпустим еще одну брошюрку, – сказал Терразини. – На обложке должна быть фотография Каннито и анонс о будущих сенсационных разоблачениях.
– Ах, ах, ах, вы собираетесь поджаривать его на медленном огне, – ухмыльнулся Маурили. – Значит, только анонс. Предоставьте все мне: без ложной скромности должен сказать, что в этих делах я настоящий мастер. – Он взбил свою шевелюру. – Да, черт побери, – продолжал он с сожалением, – у меня были способности. Мог стать видным журналистом. А вместо того занимаюсь вот этой чепухой…
Жалобы Маурили на жестокую судьбу не растрогали Терразини. Он сказал:
– Нам будет достаточно пятисот экземпляров брошюрки. И будьте наготове к выпуску следующей.
– Жду ваших приказаний, – ответил Маурили, торжественно подняв руку. Он был уже немного навеселе. – Подчиняюсь, как сказал Гарибальди. Однако сейчас я вынужден просить отправить меня домой, моя машина сломалась как раз у вашего дома. Черт возьми, придется покупать новую,
– Я уже сказал шоферу, – вместо прощания холодно проговорил Сорби.
Банкир подошел к большому окну.
– Вам нравится эта идея о публичных разоблачениях?
– На этом настаивает Карризи, – задумчиво ответил Терразини. – Приходится с ним считаться.
– Гм. Будем надеяться, что это не создаст препятствий на пути к соглашению. – Сорби желал поскорее закончить это дело. Всякая угроза проволочек доставляла ему прямо-таки физические страдания. – Может быть, и не стоило развязывать такую войну. Достаточно было назначить меньший процент, они бы согласились.
Фотография Каннито была сделана несколько лет назад. С нее смотрела его лисья физиономия с хищными глазками, в которых застыло диковатое выражение – по-видимому, из-за ослепившей его неожиданной вспышки. Теперь этот, неизвестно где найденный портрет красовался на обложке очередного выпуска «Злого языка».
– Вот до чего мы дошли, – бесновался Каннито, колотя журналом по столику на террасе. – Вот результаты предательства Ферретти. – Он весь вспотел и обтер платком шею. Направив палец в сторону сидящего молча Лаудео, он сказал: – С этим пора кончать. И немедленно!
– Я сделаю все, что возможно, – пробормотал Лаудео.
– И даже то, что невозможно! – не мог успокоиться Каннито, размахивая платком, как флагом. – Да, да, даже то, что невозможно, потому что, если пойду ко дну я, вы тоже все погибнете! – Он расхаживал взад-вперед по террасе, словно тигр в клетке. Время от времени кивал головой, будто одобряя какие-то возникшие у него идеи, как расправиться с противниками. – Да, мы пойдем ко дну все вместе. Не стройте иллюзий. Мы все в одной лодке.
– Ну перестаньте, хватит, – встревожено сказал Лаудео. – Не надо паниковать. Они ведь на это и рассчитывают.
Каннито обтер лоб.
– Сволочи, – прохрипел он, с трудом проглатывая стоящий в горле ком. – Я никогда никого не предавал, – обратился он к Лаудео, словно уже чувствуя, что от него начинают все отворачиваться. – Если вы помните, я всегда действовал ради общего блага. Поэтому поспешите: следующий номер этого клеветнического журнальчика не должен выйти!
Сидящий молча в соломенном кресле Лаудео – устремленный прямо перед собой взгляд, локти, упершиеся в ручки кресла, скрещенные руки – напоминал сфинкса.
– Мне кажется, – наконец произнес он, – я понял, к кому они обратились с этим делом. Я с этим человеком поговорю.
– Вот и прекрасно. – Каннито немножко приободрился. – Вы должны мобилизовать всю сеть вашей Ассоциации, чтобы помешать их гнусным проискам.
– Будьте спокойны, – сказал Лаудео. – Этот журнальчик больше не выйдет.
– Дело не только в журналистах. Есть еще депутаты и сенаторы. Так же рады прислуживать. Я могу воздействовать на кого-нибудь из них, чтобы он внес в парламенте запрос правительству. Достаточно, если он лишь намекнет на то, каким образом Терразини и его дружки получили земельные участки на Сицилии.
– Не знаю, насколько уместен был бы такой ход, – проронил Лаудео сквозь зубы.
– Вы хотите оградить их от неприятностей? – начал вновь горячиться Каннито. – Терразини предал нас и должен за это заплатить.
– Возможно, он был вынужден уступить желанию Карризи. Его связи с Соединенными Штатами, наверно, прочнее, чем с нами.
– Плевать я на это хотел! – заорал Каннито. – Они все должны ползать у наших ног, эти мерзавцы.
Маленький оркестр играл «Папа, не проповедуй» – известный шлягер Мадонны. Вспыхивающие разноцветные огни высвечивали то головы, то ноги танцующих. Фигуры, выхваченные на какую-то долю секунды из темноты, казались марионетками, движения их были резкими и судорожными.
От площадки для танцев отделился полноватый молодой мужчина. Он тащил с собой за руку брюнетку с длинными распущенными волосами, в мини, которое даже нельзя было назвать юбкой. Это был Маурили. Приблизившись к стойке бара, он был неприятно поражен, увидев облокотившегося о нее с бокалом в руке
Лаудео.
– Профессор, – с изумлением приветствовал он его, – вот уж никак не думал, что вы посещаете подобные места!
На Маурили был пиджак из блестящей материи, расстегнутая до пояса рубашка, а на голове – черная шляпа. Хотя он и старался не показать вида, присутствие Лаудео его явно нервировало.
– Однако, как видите, – сказал профессор, – я тоже не избегаю таких заведений. Отойдемте в сторонку, мне надо с вами поговорить.
– Да нет, – пролепетал Маурили, – сейчас я занят. – И, подмигнув, показал на девушку. Та, словно он собрался ее представить, склонив голову набок и кокетливо улыбнувшись, поздоровалась с Лаудео.
– Всего на одну минутку, – сказал Лаудео тоном, не допускающим возражений. – Разговор будет совсем короткий.
– Ну, если так… – неуверенно ответил Маурили, – тогда сейчас иду. – Он похлопал брюнетку по щечке и сказал ей: – Будь добра, подожди меня здесь, дорогая, я мигом вернусь.
Лаудео жестом указал на выход. Когда они вышли из бара, профессор сразу перешел к делу.
– От кого получил эти материалы Терразини? – спросил он.
Маурили будто свалился с Луны.
– Вот чего не знаю, того не знаю. И даже не пытаюсь узнать. Не хочу неприятностей. Я делаю лишь то, о чем меня просят.
– Ах, Маурили, Маурили, – укоризненным тоном проговорил Лаудео. – Когда я понял, что это дело ваших рук, я испытал глубокое разочарование. Как мог такой интеллигентный человек, как вы, связаться с этими мошенниками. Невозможно поверить! Моя Ассоциация готова принять вас с распростертыми объятиями. Ведь достаточно было лишь позвонить мне по телефону… – Он снял очки и протер их платком. – Сколько эти типы вам платят?
– Двадцать за каждый номер.
– Сущие пустяки! Мелочь. Вы – талантливый журналист. Оставьте эту чепуху. Я могу вам дать в руки телевизионную программу, вы будете зарабатывать по крайней мере вдвое больше, чем вам платят эти голодранцы.
– Это было бы неплохо, профессор. Но что поделать, ведь уже имеется договоренность.
Лаудео засунул вышитый платок обратно в верхний кармашек пиджака.
– Понимаю, – проговорил он, – но всегда можно найти решение…
С несчастным видом Маурили снял свою черную шляпу и пригладил кудри.
– А кто поговорит с ними? Вы?
– Не стройте из себя святую наивность, – сказал Лаудео, подтолкнув его локтем в бок.
Маурили начал обливаться потом. Обмахиваясь шляпой, он ответил со вздохом:
– При чем тут наивность? У меня нет никаких предрассудков. Для меня все одно, кто мне платит – вы или они. Но больше всего я дорожу безопасностью. Не хочу поплатиться собственной шкурой.
– Безопасность! И вы ищете ее у них?! Сами прекрасно знаете, что гарантировать безопасность можем только мы. – Лаудео легонько ткнул Маурили в живот, словно закрепляя договор, и добавил: – Держите меня в курсе всего, что они задумают. И прошу вас: постарайтесь не совершить ошибки.
Маурили прикрыл глаза. Понял, что попал между молотом и наковальней. «Те между собой грызутся, – подумал он, – а на орехи достанется мне!»
Под увитым зеленью навесом царил покой, который трудно себе представить тому, кто проводит свои дни в городской суете.
Худенькая и маленькая, как воробушек, жена Каннито выпорхнула из дома и заняла место за столом, за которым уже сидели ее муж и Каттани.
– Я накрыла в саду, потому что вам здесь нужно пользоваться случаем побыть на свежем воздухе, – сказала она и потрепала мужа по щеке. – Я рада, Себастьяно, видеть тебя таким довольным, умиротворенным,
– О, да, – усмехнулся Каннито. – Мне действительно хорошо здесь. С тобой, с Коррадо. – Каттани взял бутылку и хотел наполнить бокалы. – Нет, погоди, – остановил его Каннито. – Надо другое вино. Это не пойдет.
– Да неважно. Не такой уж я ценитель, – сказал Каттани.
Но Каннито упрямо стоял на своем:
– Нет, нет. Мы оскорбили бы кулинарное искусство моей жены. Пойду принесу другого вина.
Жена проводила его взглядом. На лице у нее появилось озабоченное выражение. Она наклонилась к Каттани и прошептала:
– Вы видели этот подлый журнальчик с фотографией и угрозами?
– Да, у меня он есть. – Комиссар играл на столе вилкой.
– Какой стыд, – сокрушенно продолжала хозяйка. – Эти бессердечные люди – настоящие гиены.
– У вашего мужа много врагов, – заметил Каттани.
– Знаю, знаю. Именно поэтому я и прошу вас… – Свою сухонькую ладонь она положила на руку Каттани. – Будьте с ним рядом, защищайте его. Себастьяно мне ничего не сказал, но, думаю, он вас пригласил сюда, чтобы поговорить как раз об этом. По-дружески, в домашней обстановке.
Птица уронила с навеса на стол сухую веточку. Каттани смахнул ее со скатерти. Эта женщина начала его раздражать. Неужели она, проведя всю жизнь рядом с Каннито, так и не сумела в нем хоть немного разобраться?
– Но я при моем положении вряд ли могу чем-то помочь.
Каннито возвратился с бутылкой другого вина. Он услыхал последние слова и сразу же возразил: