Не сразу оправившись от удивления, прокурор осторожно заметил:
— Вы знаете, меня тоже смутила эта идея.
— Тут нечего приходить в смущение,— без всяких обиняков изрек собеседник.-— Вы должны воспротивиться — и дело с концом. Мне кажется, это ваш долг.
— Я не совсем понимаю, ваше превосходительство.-— Лицо прокурора несколько омрачилось. Этот высокомерный тон начинал его раздражать.
— Но это же, черт возьми, очень просто. Если вы разрешите распространить проверку на всех указанных в списке лиц, это может привести к непредсказуемым последствиям в социальном плане. Возникнут проблемы с поддержанием общественного порядка. И вся ответственность ляжет лично на вас.
Прокурор похолодел. Он не мог поверить, что этот человек смеет говорить с ним так резко и грубо. С ним, прокурором республики? В нем нарастало глубокое возмущение. Чувство собственного достоинства заставило его выпрямиться в кресле.
— Позвольте заметить, ваше превосходительство,— сказал он, и в голосе «го не было ни следа почтительности,— что мы с вами представляем Два различных органа государственной власти. Если вы желаете обсудить со мной предложение, выдвинутое полицейским комиссаром, я буду счастлив выслушать ваши доводы. Но если вы собираетесь учить меня моему ремеслу, то, простите, я не желаю этого слушать. Мне уже скоро на пенсию, и без ложной скромности могу сказать, что я уже достаточно многому научился в жизни.
— Да что вы несете? — бесцеремонно прервал его собеседник.—Какие еще два различных органа государственной власти? Если они и различны, то долг у всех, кто служит государству, один. И состоит он в том, чтобы обеспечить общественный порядок и уважение к честным людям. Я не осуждаю этих молодых, которые пополняют свои досье и думают только о карьере. Однако мы, ответственные лица, должны сдерживать их, следить, чтобы они не натворили всяких глупостей. Вы меня поняли? Я прошу вас об одном: держать меня в курсе того, как будет развиваться эта история.
— Другими словами,— сказал прокурор,— вы просите меня передавать вам информацию.
— А почему бы и нет? Вам не кажется, что это может быть выгодно и для вас? Ах, ах, дорогой прокурор, ну зачем сердиться? Считайте, что у вас тут, в Риме, есть друг. Но только прошу вас: все это должно остаться между нами. До следующего телефонного разговора, мой дорогой.
Наглость этого римского начальника глубоко задела прокурора и породила в нем мстительное чувство. Открыв ящик стола, он достал коробочку с таблетками, которые принимал, когда раздражение вызывало резкие боли в желудке.
Когда боль прошла, он снял трубку и позвонил комиссару Каттани.
— Зайдите ко мне,— коротко сказал прокурор.
Когда комиссар явился, он долго смотрел изучающе на него сквозь свои очки с золотыми ободками.
— Я решил санкционировать предложенную вами проверку,— объявил он. И добавил непонятное: — Надеюсь, что не окажу вам дурную услугу.
— Это то, чего я добивался,— ответил Каттани.— Я должен вас поблагодарить.
--- Не знаю, стоит ли,— скромно произнес прокурор.— Все в жизни имеет не. одну, а несколько сторон, и нам не всегда удается разглядеть, какая из них истинная.
Каттани не совсем понимал, с чего это прокурор расфилософствовался. Он ответил с воодушевлением:
— Вот увидите, эта проверка явится поворотным моментом в истории борьбы с мафией!
Он уже выходил из кабинета, когда его вдруг окликнул прокурор. Обернувшись, он услышал предостережение:
--- Будь осмотрителен, мой мальчик. Никому не доверяй... И меньше всех верь своим друзьям.
ШИРОКОЕ НАСТУПЛЕНИЕ
В то время как Каттани готовился развернуть наступление, противник тоже не сидел сложа руки — его фронт пришел в движение. В тюрьме Уччардоне, этой извечной обители мафии, с каждым днем все больше нервничал Чиринна. Мафиозо кипел от ярости и послал за адвокатом Терразини.
— Я тут долго не выдержу,— мрачно сказал он.— Нужно найти способ вытащить меня отсюда.
— Так тебе, дураку, и надо,— ответил адвокат.— Взду- » мал палить в комиссара, задираться, вместо того чтобы сидеть тихо и не высовываться.
— Адвокат, а что вы думаете об этой перестрелке?
— Это меня не слишком волнует. Дело происходило ночью, в темноте, кто может сказать, как все было? Одним словом, полная неразбериха. Усекаешь? Точно установить, кто стрелял, вряд ли возможно. А вот другая история, посерьезнее. Имеется свидетельница, на глазах которой ты ухлопал ее мамашу и Маринео. Вся загвоздка в синьорине Титти. Пока она есть, выкрутиться будет трудно.
Чиринна обвел камеру горящим взглядом.
— Значит, моя судьба зависит от этой шлюшки, от этой наркоманки! — прохрипел он.— Пока-то, надеюсь, она не раскололась, не то этот недоумок комиссар уже начал бы шить мне и то дело.
— А почем ты знаешь, что у него в голове? Кто может поручиться?
Чиринна уставился на адвоката тяжелым взглядом.
— Ну хорошо,— сказал он, и верхняя губа у него задрожала. — Если необходимо обезвредить молодую герцогиню, это будет сделано. Скажите моим двоюродным братьям, чтобы они пришли меня навестить.
Адвокат Терразини что-то записал в свой блокнот и кивнул головой.
— Я их к тебе пришлю. Только гляди, не делай больше никаких глупостей.
* * *
Вот уже несколько дней о Каттани не было ни слуху ни духу. Титти начала немного беспокоиться. Но она знала, что у него сейчас полно важных дел, не найти свободной минутки. Поэтому старалась ждать терпеливо.
В последний раз, когда они виделись, он, казалось, был очень доволен тем, что нашел ее веселой, с хорошим цветом лица. «Я не хочу раньше времени трубить победу,— сказала она, улыбнувшись,— но думаю, можно считать, что я выздоровела».
Она посмотрела на часы и поняла, что и сегодня вечером он не приедет ее проведать. Тогда она решила отправиться спать — хотя вот уже несколько недель она ложилась с курами, рано вставать по утрам ей было еще нелегко. Она Спала одна в маленькой, скудно обставленной комнатке, где ничего не было, кроме койки и шкафчика. Войдя к себе, она сразу увидела на подушке конверт.
Сама не понимая почему, она испугалась. Потом взяла конверт и заметила прикрепленную к нему записочку: «Посмотри, что внутри». Она открыла конверт, и ее словно ударило током: внутри лежал шприц и целлофановый пакетик со щепоткой белого порошка.
У Титти закружилась голова, громко застучало в висках. Она дрожала как в лихорадке. Ее словно вдруг снова бросили в топкое болото, из которого она только что еле выбралась. Наркотик притягивал ее как магнит, и она чувствовала, что у нее не хватит сил долго противиться. Она сжимала кулаки и кусала губы, пытаясь побороть' искушение. Но тщетно. В конце концов она сдалась и впрыснула в кровь несколько капель яда.
* * *
В кабинетах банка царило недоумение. Служащие не могли поверить своим глазам, когда Каттани предъявил ордер на обыск. Это было чертовски серьезно. Комиссар явился в сопровождении своего заместителя Альтеро и троих полицейских.
Слуха Раванузы достиг шум голосов. Банкир вышел из своего кабинета с видом, как обычно, безмятежно-спокойным. Узнав, о чем речь, он сказал:
— Пожалуйста, в чем же дело.— И, обводя широким жестом все вокруг, обратился к Каттани: — Проходите, комиссар. Ищите все, чего вашей душе угодно.
В течение нескольких часов Каттани и Альтеро перерыли сверху донизу весь банк. Обнаруживая какой-либо интересный документ, они отдавали его полицейским, которые аккуратно все укладывали в картонные коробки. Они искали улики против тех, кто вызывал подозрения. Надо было понять, каким образом их банковский счет вдруг непомерно раздувался, установить размер полученных сумм, и проследить движение капиталов за последние месяцы.
Когла Каттани с Альтеро вернулись в управление, они были похожи на школьников, торжествующих после победы Своей команды. Каттани извлек из одной из коробок несколько листков, словно желая полюбоваться на добычу. Листки были испещрены загадочными цифрами.
— Ну,— проговорил он,— охладим наши восторги, самое трудное начинается только сейчас. Не знаю, сумеем ли мы во всем этом разобраться.
— Неужели же нет,— ободряюще отозвался Альтеро,— в бухгалтерии я старый специалист.
Однако комиссар был другого мнения.
— Дело в том, что мы, полицейские, порядком отстали. Мы остановились на традиционной преступности. А сегодня преступления совершают при помощи компьютеров,— сказал Каттани, хлопнув ладонью по картонному ящику, доверху набитому банковскими документами.
* * *
Многое зависит от человека — недаром говорится: «Терпение и труд все перетрут». Каттани долгими часами горбился над бумагами- С карандашом в руках он проверял цифры, сравнивал, выписывал даты некоторых финансовых операций. При помощи цифр, обозначавших колоссальные капиталы, он пытался проникнуть в цели манипулирующих ими людей, понять, почему одна сумма снята с банковского счета, а другая на него поступила.
Изучение финансовых документов он перемежал допросами.
— Скажите-ка,— обратился он к сидящему перед ним мужчине,— ведь еще два года назад вы были по уши в долгах. А потом вдруг покупаете себе отличное новенькое рыболовное судно, начинаете строить шестиэтажный дом, разъезжаете на «мерседесе». Объясните мне, откуда привалило такое богатство?
Допрашиваемый вертел в руках старую кепку.
— Господин комиссар,— плаксивым тоном отвечал он,— я рыбак. Днем и ночью в море ловлю рыбу.
Да, подумал комиссар, видно, рыбки, которых ты ловишь, золотые.
Этот рыбак и не подозревал, что в то время, как он вертится на стуле перед комиссаром, на его моторном баркасе идет обыск. И в самом деле, улов у него был поистине необычайный. Альтеро, бродившего по палубе, вдруг позвал один из его полицейских.
— Идите посмотрите, что я нашел!
Полицейский, стоявший у ящиков, полных рыбы, отодвинул рукой верхний слой мелкой рыбешки, и под ней обнаружились аккуратно уложенные рядами здоровенные рыбины. Полицейский взял одну из них и продемонстрировал Альтеро. Рыба была выпотрошена и вместо внутренностей вложен целлофановый мешочек с каким-то мучнистым порошком. Это был морфин, очевидно, приготовленный к отправке в подпольные лаборатории, где его перерабатывают в героин. Другой полицейский обнаружил на носу баркаса спрятанные под обшивкой еще несколько подобных мешочков, но гораздо больших п