Что такое дружба, Терразини понимал весьма своеобразно. И тотчас это пояснил:
— Кстати, насчет дружбы. Вот возьмем, к примеру, того парня, слугу, который вас выгородил. Его услугу нельзя оплатить деньгами, у нее нет цены. Да, кроме того, если бы я предложил какую-то сумму, он обиделся бы. Ему достаточно быть уверенным, что в случае необходимости я буду готов ради него разбиться в лепешку. И он, со своей стороны, тоже. Дружба, дорогой Каттани, это своего рода гарантия, взаимная помощь.
— Понимаю. Но что могу сделать для вас я?
— Если когда-нибудь мне что-то понадобится,— усмехнулся Терразини,— надеюсь, вы меня вспомните. Только и всего.
«Только и всего». Каттани прекрасно понимал, что подразумевает Терразини под словом «понадобится». Ему нужны киллеры, продажные полицейские, сообщники. Он чувствовал, как мороз по коже продирает.
— Ну, так куда же вы теперь решили отправиться? — спросил адвокат.
— В Рим. И там останусь надолго.
— У вас есть в виду что-то конкретное?
— Да, договоренность с его превосходительством Каннито.
— Это с вашей стороны очень мудрый шаг,— с одобрением сказал Терразини.— В столице свидимся. Иногда приходится там бывать. Дела, ничего не попишешь...
Каттани все медлил и не прощался. Наконец, словно решившись вырвать больной зуб, проговорил:
— Ответьте на один мучающий меня вопрос. Слуга, который явился к судье, это тот самый, что звонил мне и приглашал приехать к Раванузе?
— Доктор Каттани,— с ласковым упреком отвечал адвокат,— вы никак не можете избавиться от своего порока. Все-то вам надо знать, понимать. Вы любопытны. Слишком любопытны.
— Да, это мой недостаток,— признал Каттани.
— Очень серьезный недостаток,— сказал, прищурившись, Терразини.— А недостатки могут быть неприятны другим. Не все склонны их прощать.
Вот змея! Настоящая змея! Неизменно такой мягкий, любезный и готовый каждую минуту внезапно ужалить.
* * *
Прежде чем уехать из города, Каттани отправился попрощаться с графиней Камастрой.
— Значит, покидаете нас? — огорченно спросила она.
— Да, переезжаю в Рим. Я уже распорядился об отправке багажа.
— По-моему, вы поступаете правильно. Тут вы ничего не нашли, кроме горьких разочарований.
Каттани побарабанил пальцами по подлокотнику кресла.
— Я натворил много ошибок. Приехал сюда в полной уверенности, что могу поступать как считаю нужным, без оглядки на других. Но на собственной шкуре убедился, ,что надо действовать не спеша, не лезть на рожон, стать более гибким, более сговорчивым.
Он поднялся и подошел к окну. В саду росла гигантская пальма. Глядя на ее морщинистый ствол, он почувствовал на себе взгляд Ольги. Может быть, он был несправедлив к ней. Он всегда смотрел на нее как на человека, которого следует остерегаться. А в конечном счете ведь именно она пришла к нему на помощь.
Теперь, хорошенько поразмыслив, он понимал, что у него сложилось о ней столь неблагоприятное представление, потому, что он подходил к ней односторонне. Видел в ней лишь жадную, хитрую, ловкую интриганку. Теперь же он отдавал себе отчет в том, что ее поведение во многом было позой, притворством. Маской, под которой скрывалась одинокая женщина. Одинокая до отчаяния.
Он подошел к ней сзади. Положил ей руку на затылок, ласково перебирая волосы. Он слышал запах ее духов, ощущал близость ее тела. Она обернулась. Он взял лицо Ольги в ладони и крепко поцеловал ее.
* * *
В Рим он приехал в начале лета. Толпы американских и японских туристов в цветастых рубашках и платьях, в ярких разноцветных шапочках текли нескончаемой рекой по центральным улицам города.
Катани сразу же отправился в «контору» Каннито.
В подъезде он столкнулся с Ферретти. Оба даже не подали вида, что знакомы. После взаимных приветствий Каннито сказал, что с этой минуты Каттани может быть за себя вполне спокоен. В будущем у него не будет никаких неприятностей.
— Я буду тебя держать возле себя,— сказал Каннито.— Чтоб ты снова не влез в какую-нибудь скверную историю.
— Вы полагаете; что я мог бы быть вам полезен?
— Без всякого сомнения,— улыбнулся Каннито и сделал широкий жест рукой.— Я позабочусь устроить тебя в своем секретариате с каким-нибудь особым поручением.
— Это очень заманчиво.
Каннито поднялся из-за своего огромного, уставленного телефонами стола и проводил Каттани до двери. На прощание он похлопал его по спине.
— Веселей, парень,— подмигнул он ему.— Начинается новая жизнь!
* * *
Каттани медленно вел машину по набережной Тибра. Глаза его были прикованы к зеркалу заднего вида — он хотел убедиться, что у него никто не сидит на хвосте. Свернул направо. И снова внимательно оглядел шедшие позади машины. В раскаленном предвечернем воздухе рычание моторов казалось исполненным угрозы. Каждая машина таила смертельную опасность.
Он остановился у телефонной кабины. Вышел из машины. Огляделся вокруг и набрал номер, который дал ему в Швейцарии Ферретти.
Услышав его голос, комиссар спросил:
— Ваше предложение еще в силе?
— Да, конечно, более чем когда-либо! — Каттани выслушал инструкции и повесил трубку.
В машине он почувствовал, как его охватывает какое-то странное возбуждение. Значит, он вновь при деле, вновь идет по следу. Значит, он и впрямь не утратил своего «порока», как того хотелось бы Терразини.
Он свернул на одну из улочек в центре столицы. С большим трудом сумел отыскать узкую щель, чтобы поставить машину. Направился к магазинчику бытовых электроприборов. Владелица спросила, что он хотел бы купить.
— Нет,— ответил он,— у меня тут свидание.
Женщина близоруко прищурилась, словно желая его получше разглядеть. Посмотрела на дверь и, убедившись, что они одни в магазине, вынула из-под прилавка миниатюрный телефон-трубку. Нажала кнопку, и на трубке зажегся красный огонек. Путь свободен.
— Пожалуйста, сюда,— показала женщина дорогу. Она шагала быстро, топая как солдат. Отодвинула занавеску, за которой оказалась небольшая дверка. Отворила ее, пропустила Каттани и закрыла за ним эту дверку.
Тут был склад стиральных машин, холодильников, телевизоров. Ящики и коробки сложены в несколько этажей и выстроены ровными рядами, которые разделяют узенькие проходы. Из одного прохода и появился внезапно Ферретти.
— С чего это вы вдруг решились? — спросил он.
Каттани подошел к нему, руки в карманах.
— Когда я пожал руку Каннито,— ответил он,— во мне все перевернулось. Я понял, что становлюсь сообщником убийц моей дочери.
— И это побудило вас принять мое. предложение?
— Да,— хмуро ответил Каттани.— Моя цель — раздавить их. И мне кажется, она совпадает с вашей.
— Это люди, способные .на все,— заметил Ферретти.
Каттани вынул одну руку из кармана и оперся на холодильник.
— Дело обстоит куда более серьезно, чем вы себе представляете.
— Что вы хотите сказать?
— Каннито через Терразини напрямую связан с мафией.
Ферретти недоверчиво взглянул на него.
— Вы уверены в том, что говорите?
Каттани зло ухмыльнулся.
— Уверен ли? Вот перед вами живое доказательство: мне удалось сохранить жизнь лишь благодаря преступным связям, существующим между этими двумя мафиозо.
ВИЛЛА НА СТАРОЙ АПЦИЕВОЙ ДОРОГЕ
В три часа дня он постучал в выкрашенную красной краской дверь небольшого домика с островерхой крышей. На пороге появилась Эльзе.
Красивая, лицо у нее стало как-то мягче, добрее. Когда увидела Коррадо, первым ее побуждением было захлопнуть дверь. Но она сказала:
— Входи.
Каттани очутился в крохотной гостиной с двумя креслами, столиком и телевизором. В углу втиснулся маленький камин.
— Значит, ты не поехала жить к родителям.— Это был скорее не вопрос, а лишь констатация.
— Нет,— сказала Эльзе.— Предпочла устроиться здесь и жить одна. Тетка сдала мне этот домик.
Извинившись, она на минутку вышла. Поставила на кухне на плиту чайник. Приготовила на подносе две чашки. Сколько сахара он клал в чай? Да, две ложечки. Отрезала ломтик лимона потолще, потому что он любил в чашке выдавливать ложечкой сок. Ему нравилось, когда острый запах лимона смешивается с ароматом свежезаваренного чая. Она же больше любила чай с молоком.
Эльзе чувствовала, что нервничает. Ей показалось, что край подноса чем-то запачкан. Обтерла его тряпкой. Потом достала из навесного шкафчика несколько коробок с печеньем. Какое он любил? Ах да, вот это с шоколадом, оно ему наверняка понравится. Краем глаза пыталась увидеть, что он там делает в ее отсутствие. Увидела, что он поднялся с кресла и рассматривает висящие на стене картинки.
— Вот и я,— проговорила она, входя с подносом.
Они сели за чай.
— Попробуй печенье,— посоветовала Эльзе.
Съев одно, Коррадо отозвался:
— Замечательно вкусное.
Последовала продолжительная пауза. Казалось, им нечего больше друг другу сказать. Тогда Эльзе, чтобы нарушить неловкое молчание, проговорила:
— Знаешь, я нашла работу в библиотеке. А ты как живешь?
— Мне придется вернуться на службу, в Рим. Но точно еще ничего не известно.
Эльзе сделала последний глоток и отставила чашку.
— Зачем ты приехал?
— Привез тебе кое-какие вещи. Можешь взять их в камере хранения на вокзале. Там еще одежда и игрушки Паолы. Я подумал, что они должны храниться у тебя.
— Спасибо.
Он съел еще одно печенье.
— Это французское печенье в самом деле потрясающее,— похвалил Коррадо.
— Я тебе дам с собой пару коробок,— заботливо сказала Эльзе.
— Это будет с твоей стороны очень мило.— Потом, переменив тон, спросил: — Можешь оказать мне еще одну услугу?
— Ну конечно.
— Отвези меня на кладбище. Я хочу навестить нашу девочку.
Эльзе посадила его в свою машину. Они проехали по улице, по обе стороны которой высились небольшие виллы с островерхими крышами. Французский городок Эвиан в это время года особенно красив. Вид его оживляли разбросанные повсюду маленькие яркие клумбы и вазоны с цветами.