Адвокат поднялся. Не спеша застегнул пиджак и, кивнув на кофе, улыбнулся:
— Вы за меня заплатите?
Уже уходя, он вдруг что-то вспомнил, и вернувшись, прошептал комиссару:
— Я вам скоро позвоню. Но вы ни звука не говорите Каннито о нашем разговоре. Ему ни к чему об этом знать.
* * *
Начальник отдела «Зет» Себастьяно Каннито, с гладко прилизанными, словно приклеенными к черепу блестящими волосами, подставил свою хищную физиономию лучам горячего римского солнца. Он полулежал в спокойном кресле на террасе, беседуя с Лаудео, и маленькими глоточками потягивал из стакана ледяное питье, пахнущее мятой.
— Меня несколько беспокоит поведение этого Карризи,— проговорил Каннито.— Он же должен понимать, что тут ему не Америка.
— Ничего, побушует и успокоится,— с надеждой сказал Лаудео.— Вот набьет себе шишек, тогда поймет, что к чему. Пусть поступает, как хочет. Когда убедится, что у него нет другого выбора, сам приползет к нам на коленях.
— А если удерет от нас?
— Мы перекроем ему все ходы и выходы. Ему некуда деться.— Лаудео растопырил указательный и средний пальцы руки на манер буквы V и, перевернув, уперся ими в подлокотник кресла.— Кавдинское ущелье! Вот где он у нас пройдет! 6
И оба рассмеялись.
Появился слуга в белоснежной куртке и доложил о приходе Каттани.
— Кажется, мы с вами уже знакомы,— приветствовал его Лаудео.
— Да, мы встречались с вами довольно давно на Сицилии.
— Жаль, что потом больше не виделись,— сказал Лаудео.— Но теперь мы будем в постоянном контакте.— Он хлопнул Каттанй по плечу и, оживившись, добавил: — Вы парень что надо. Я это сразу почувствовал, как только нас познакомили.
К ним подошел Каннито со стаканом в руке.
— Ну так как,— обратился он к Каттани,— ты отбросил свои сомнения?
— Пожалуй, да.
— Вот и славно! Значит, теперь ты наш. Когда хочешь приступить к работе? Со следующей недели? Скажем, в понедельник?
— Как прикажете.
В этот момент раздался звонок входной двери. Каннито посмотрел на часы. «Пунктуален, как всегда»,— проговорил он про себя. И, извинившись, ушел с террасы в комнаты, сказав, что сейчас вернется.
Лаудео, воспользовавшись его отсутствием, продолжал опутывать Каттани паутиной слащавой лести. Это был великий обольститель, наделенный каким-то таинственным магнетизмом. Он завораживал свои жертвы и, словно усыпив, хранил их, чтобы оживлять всякий раз, когда они смогут ему пригодиться.
— Вам здорово повезло,—сказал он.— Работать у Каннито — это замечательный трамплин. Вы можете сделать потрясающую карьеру.
— Надеюсь, что обладаю для этого всеми необходимыми качествами,— попытался отшутиться Каттани.
— А я в этом нисколько и не сомневаюсь. Если Каннито вам. доверяет, значит, эти качества у вас наверняка есть. Ум, сдержанность, преданность... Будем поддерживать контакт, мой дорогой.
Эти последние слова еле дошли до сознания Каттани. Перед его глазами разыгрывалась сцена столь удивительная, что у него перехватило дыхание. На террасу возвратился Каннито. Он шел, дружески обвив рукой плечи нового гостя: своего заместителя Ферретти!
Что за комедию они ломают? Каттани охватили ужас и отчаяние. Ферретти — человек, предложивший ему вместе бороться за разоблачение Каннито и его дружков,— теперь приходит к нему домой в гости и чуть ли с ним не целуется. А чтр, если в действительности союзники не он с Ферретти, а эти двое? Если они все заодно? Если все — единый, действующий с дьявольской хитростью механизм? И если это в самом деле так, то в этом нет ничего удивительного. Удивительно другое — что он, Каттани, оказался так слеп и не мог понять этого раньше.
— Проходи, проходи, Ферретти,^- сказал Каннито.— Я хочу представить тебе Каттани, который со следующего понедельника приступит к работе в моем секретариате.— Потом, обратись к Каттани, добавил: — А это — Ферретти. Такой же мой любимчик, как и ты.
Они обменялись рукопожатием. Ферретти лишь бросил на Каттани рассеянный взгляд, а тот несколько секунд пристально глядел на него, словно требуя какого-то немедленного объяснения.
Но Ферретти уже куда-то ускользнул, все с тем же непроницаемым видом, как всегда скромный, незаметный, что весьма помогало ему не привлекать к себе внимания окружающих.
Также и на работе Ферретти пользовался славой неуловимого, вечно ускользающего человека. Нередко его сотрудникам, когда он был нужен, приходилось за ним охотиться. Если кто-то видел, что он вошел в свой кабинет, то сразу же передавал эту весть остальным. У двери выстраивалась очередь. Но когда стоящий первым стучался, оказывалось, что кабинет уже пуст. Так родилась легенда о маленьком вертолете, на котором Ферретти вылетает из окна...
— Я хочу вам сообщить приятное известие.
Каттани стоял в двух шагах от них и прислушался.
Лаудео продолжал:
— Ваше заявление о вступлении в Ассоциацию удовлетворено. Вы должны благодарить Каннито — он за вас полностью поручился. Теперь разрешите вас приветствовать так, как у нас принято.
Он трижды обнял Ферретти. Положив руки на плечи, они каждый раз касались друг друга щекой.
Каттани метнул на Ферретти взгляд, исполненный возмущения и презрения. А Каннито горячо аплодировал.
— Прекрасное приобретение,— сказал он Лаудео.— Ферретти — человек проницательнейшего ума! — Затем обратился к Каттани: — Бери пример с Ферретти, Коррадо. В нашей конторе он самый умный и самый надежный.
Каттани кивнул. И на мгновенье прикрыл глаза от острой боли.
* * *
Он бродил без цели по улицам центра. Сцена, которой он был свидетелем — Ферретти, укрывшийся под крылышком у Каннито и Лаудео,— его ошеломила. Он чувствовал себя, как потерпевший кораблекрушение посреди бурного моря. Кому же еще можно верить? Все они стоят друг друга. Все насквозь лживы, коварны, многолики. Терразини, Каннито, Лаудео... А теперь и этот Ферретти. Все они одного поля ягода.
Он вернулся в гостиницу и, как был, одетый, бросился на постель. Его отчаяние можно было сравнить с тем, что чувствует больной раком, которому сообщили, что дни его сочтены.
Встал. Взял чемодан и принялся укладывать вещи. Потом передумал. Пошагал взад-вперед по комнате, не зная, какое принять решение. Наконец схватил телефонную трубку и набрал номер Ферретти.
— Я хотел бы отложить нашу встречу в воскресенье,— сказал Каттани.
Ферретти не мог скрыть досады.
— Почему вдруг? — Он испугался, что Каттани передумал и отказывается от сотрудничества.
— Мне нужно уехать,— неопределенно ответил Каттани.
— В таком случае давайте встретимся раньше.
— Нет...— Каттани замялся.— Я думаю, в этом отпала необходимость.
— Как это понимать? Извините, а когда вы возвратитесь? Ведь в понедельник вы должны приступить к работе у Каннито.
Каттани сделал вид, что не расслышал последних слов.
Ферретти не на шутку встревожился.
— Что-нибудь произошло? — Но собеседник вновь промолчал.— Вы уверены, что вам не нужно мне что-то сообщить?
— Да,— ответил Каттани.— Я должен вам кое-что сказать.— Голос у него дрожал от гнева.— Что вы делаете, зачем вы вступаете в Ассоциацию Лаудео? Вы сошли с ума? Или ведете двойную игру?
Ферретти отвечал еще тише, чем говорил до того. Почти шепотом он произнес:
— Нам нужно хоть на минутку увидеться. Я должен вам объяснить...
— Это ни к чему.
— Нет, напротив, это очень важно. Мы с вами должны поговорить до вашего отъезда.
— Вы что, собираетесь задержать меня? Лучше не пытайтесь.
— Да вы понимаете, что говорите? Не забывайте, что против этих людей вы не найдете никакого другого союзника, кроме меня. Алло!
Но Каттани уже дал отбой.
ФеррВтти задумался. Складывалась новая ситуация, и в ней надо было разобраться. Он поднял треугольную белую трубку, нажал кнопку и произнес:
— Тоньоли, зайдите ко мне, я хочу дать вам одно важное поручение.
* * *
Каттани услыхал, как кто-то трижды легонько постучал к нему в дверь, и пошел открывать. В номер стремительно вошла Ольга. Вид у нее был радостно-возбужденный, глаза сверкали. Она нежно прижалась, спрятав голову у него на груди. Потом, не снимая рук с его плеч, спросила:
— Не ждал меня?
— Сказать по правде, нет.— Холодный тон Каттани звучал неприятным контрастом с ее радостным, взволнованным голосом. Ольга удивленно умолкла. Потом увидела раскрытый чемодан.
— Тебе надо уезжать? — спросила она, боясь услышать в ответ «да».
— У меня поезд в полночь,— ответил он, освобождаясь от ее объятий.
— Ох, извини.— Все воодушевление Ольги в момент испарилось.— Я пришла не вовремя.
— Да нет,— ответил он безучастно.— Я рад тебя видеть.— Протянув руку, ласково, но как-то неуверенно погладил ее по щеке.— Но с чего это ты так неожиданно приехала в Рим?
— Соскучилась по тебе. Почему бы не сделать ему маленький сюрприз, подумала я. И вот я здесь!
Она взяла его руку и крепко сжала в своих, словно желая передать потаенное, исполненное любви послание. Но он по-прежнему оставался холоден, мысли его витали где-то далеко. Он казался настолько чужим, что она не Смогла сдержать огорченного вздоха.
— Ну что ж, я предполагала вернуться на Сицилию завтра. Но, может, еще успею на самолет сегодня, на вечерний рейс.
— Нет, погоди...— явно лишь из вежливости попытался он задержать ее.
Она покачала головой.
— Нет, я пойду. Кончен бал, погасли свечи...
— Прошу тебя...— пробормотал он.
— Что — уйти? — с горечью спросила Ольга.;— Да-да, ухожу и прошу прощения за беспокойство.
— Постарайся понять...
--- Что понять? Что я тебе мешаю? Я это и так вижу.
Каттани приблизился к ней, в искреннем порыве схватил за плечи.
— Ты просто пришла в очень трудную для меня минуту. Вот и все.
— Но я здесь, чтобы делить с тобой не только твои радости, но и огорчения.— Ольга закурила и яростно затянулась. Выпустила дым, вновь глубоко затянулась и запальчиво продолжала: — А ты меня отталкиваешь. Словно я тебе противна, словно я совершенно чужой, незнакомый человек. А что, в сущности, я у тебя прошу? Да ничего! Только быть рядом, когда выпадет случай, когда представится возможность. Мне и этого достаточно. Но если ты отказываешься даже от этих редких встреч, тогда не о чем говорить.