Ещё раз до свидания.
Твой Петер Растяпа.
Сообщи, когда приедешь. Жду тебя.
Мирт поднял глаза, сложил письмо и сунул его в конверт. Никогда не признается он Петеру, что трижды прочёл его письмо. Куда больше, чем содержание, согревала его мысль о том, что кто-то хочет быть его товарищем, и этот «кто-то» жил в Поляне, куда он едет, чтоб разгадать тайну отца. Ему казалось, что отец жив, что он всё ещё в больнице и с нетерпением ждёт, когда Мирт найдёт его драгоценный дневник и они смогут вместе прочесть его.
Мама вышла из административного корпуса. Вся в чёрном, она на минуту остановилась на верхней ступеньке; за её спиной сверкала на солнце большая стеклянная дверь. Мирт встал.
- Ну, пойдём,- сказала она, подходя к нему.
Мирт понял, что сейчас их с мамой переполняют одни и те же чувства - они как бы прощались с чем-то большим, незабываемым. За ними невидимой тенью шёл отец.
- Как только начнутся каникулы, мы можем ехать,- сказала мама, когда они вышли на улицу.
- Ещё десять дней,- вслух подумал Мирт. И продолжил про себя: «Ещё десять дней, отец, и тогда я возьмусь за наше общее дело, как мы решили при последнем свидании…»
Глава пятая
В ПУТЬ
Когда нагруженный вещами грузовик выехал из города и покатил по широкому шоссе, Мирт почувствовал, что его тайный план уже начал осуществляться. Он и мама сидели в кабине рядом с шофёром. Молчали. Оба думали о Любляне - городе, где родился Мирт и где матери в своё время пришлось скрываться от фашистов. Мирт вспоминал, как к нему пришли прощаться «герои смерти» и «хозяева аллеи», все вместе, словно с незапамятных времён были закадычными друзьями. Полтора Мартина, прощаясь, рыл носком башмака землю, Улитка уронил украдкой крупную слезу. Были забыты все обиды. В памяти осталось одно хорошее, и даже великое испытание на железнодорожном мосту теперь казалось прекрасным, незабываемым событием.
Пошёл дождь. По ветровому стеклу бойко забегал «дворник». Так приятно было ехать на машине под дождём. Но мама встревожилась.
- Дождь,- вздохнула она.- Как бы мебель не попортило.
- Она же под брезентом,- успокоил её шофёр.
Когда въехали в Савиньскую долину, опять прояснилось. Солнце золотыми брызгами окропило молодые листья хмеля.
- Поди, уж надоело ехать? - спросил шофёр.- В кабине не очень-то удобно.
- Нет, совсем неплохо,- возразила мама и улыбнулась. Мирт тоже был доволен, хотя он предпочёл бы быть уже в Поляне, в убежище отца. Он представлял себя знаменитым сыщиком, которому стоит только ступить в заброшенную шахту, как дневник тотчас же окажется в его руках.
Уже под вечер переехали у Дравограда деревянный мост и очутились в Межишской долине. В нетерпении Мирт до боли вытягивал шею, стараясь увидеть следующий поворот.
В Добриях дорога проходила мимо металлургического завода.
- Я здесь бываю почти каждый месяц,- сказал водитель.- Хорошие тут места, вам понравятся.
Машина подъезжала к Поляне. Впадина, бывшая некогда дном озера, расширилась, засверкали зелёные поля.
- К родственникам едете? - поинтересовался шофёр.
- Здесь живёт сестра покойного мужа с семьёй,- ответила мама.- Первое время поживём у них.
Мирт уже ничего не слышал. Он ждал, когда появится дом Соняков, который станет и их домом.
Грузовик пересек базарную площадь и свернул в боковую улочку.
Машина остановилась, и тут же в воротах показалась Рушка. Она громко позвала мать. И ровно через минуту во двор выбежала добрая, ласковая тётя Кристина.
- Ох, а Лекша нет дома…- запричитала она, всплеснув руками.- Как же вы будете выгружаться? И ведь наказывала ему утром вернуться пораньше…
- Ничего, сами справимся,- сказала мама.
- Позову-ка я соседа,- нашла выход тётя Кристина.- Он всегда нам помогает… А вы ступайте в дом. Поди, устали, проголодались…
Сосед пришёл по первому зову, да и дядя Лекш вскоре вернулся. Общими усилиями разгрузили машину и втиснули вещи в комнату.
Мама, тётя Кристина и дядя Лекш сидели и разговаривали в кухне. Рушка увела Мирта на залитый солнцем двор. Рушка была тоненькая двенадцатилетняя девчонка с пушистым хвостиком чёрных волос и со смешливыми искорками в лучистых глазах, которые немедленно погасали, когда её начинали строго отчитывать. Старшие её братья уже выросли и разъехались. С Миртом она не дружила, хотя он каждое лето приезжал на каникулы. Он водился с Петером или ещё с кем-нибудь из ребят, часто бродил один, и Рушка не лезла в мальчишескую компанию.
Но сейчас ей не терпелось открыть Мирту свою тайну. Мирт, правда, уже знал о косуле из письма Петера, но, не желая огорчать Рушку в первый же день, послушно пошёл за ней в большой сад за домом. Внезапно Рушка остановилась.
- Закрой глаза,- попросила она.
- Зачем?
- Увидишь… И не открывай, пока я не скажу.
- Ладно.
Мирт плотно сомкнул веки.
- Дай руку. Я тебя поведу.
И она повела его к молодым деревьям в глубине сада.
- Теперь открой! - торжественно воскликнула Рушка.
Так и есть: перед ним, нисколько не робея, стояла живая косуля, какую он видел однажды в люблянском зоопарке. Рушка ласково гладила её по тонкой шее.
- Я так её люблю,- вздохнула Рушка, обвивая её шею руками.- Она у нас уже две недели и стала совсем ручная…
Ребята сели на траву. Рушка рвала сочный клевер и давала его косуле.
- Как её зовут?
- Ласка. Она такая ласковая, всегда здоровается со мной и тычется в меня носом.
- Где её поймали?
- А кто тебе сказал, что её поймали? Две недели назад пошла я в Равняков лес за отцом… Иду по тропинке и слышу. будто кто-то крадётся за мной. Я оглянулась - косуля! Бедняжка так и застыла на месте. Наверно, испугалась не меньше моего. Я подошла к ней и взяла её на руки. Отец сначала и слышать не хотел о том, чтоб взять её домой. Но потом, когда стемнело, разрешил. Ведь косуля могла заблудиться или угодить в лапы к лисе… А теперь я каждый день дрожу, что он велит отвести её назад в лес…
- Её и сейчас лиса может растерзать,- сказал Мирт.- Пусть лучше останется у тебя.
Рушка посмотрела на него с благодарностью.
- Дядя Лекш любит тебя, не отнимет он у тебя косулю,- продолжал Мирт.
- Я тоже его люблю… Только он иногда пьёт и поздно приходит домой… и так кричит на маму, что я просыпаюсь…- тихо проговорила Рушка и прижалась лицом к шее косули.
- Мы вместе будем смотреть за косулей,- дружелюбно сказал Мирт.
- Ну, ты уже большой, ты не станешь с ней играть,- возразила Рушка, не отрывая лица от тёплой шеи Ласки.- Найдёшь себе другую компанию.
Косуля тем временем встала на ноги и легонько фыркнула.
- Кто-то идёт,- сказала Рушка и оглянулась.
У садовой калитки стоял Петер Растяпа, длинный и тощий, с широким открытым лицом.
- Петер! - окликнул его Мирт.
Петер радостно вскрикнул и со всех ног кинулся к ребятам.
- Я, когда шёл в магазин, видел на шоссе грузовик,- заговорил он смущённо,- и почему-то подумал, что это вы приехали…
- Мы уже три часа как приехали,- улыбнулся Мирт.
- Я так и знал, что пропущу вас,- громко говорил Петер, нетерпеливо переступая с ноги на ногу.- Да ты и написал, что сегодня приедешь, но что я мог поделать, если в магазине было много народу, а без муки, соли и масла я не мог домой вернуться… Ёлки-палки, я, кажется, ещё с тобой не поздоровался!
И Петер крепко, по-мужски, пожал руку Мирта.
- Ну как, убедился, что у Рушки есть косуля? - широко улыбнулся Петер.
Мирт хотел остановить его взглядом, но не успел.
- Так ты знал про косулю? - изумилась Рушка.
- Знал, но… только сегодня увидел её,- ответил Мирт, пытаясь хоть чуточку исправить положение.
Петер понял, что дал промашку, и, стукнув себя по лбу, воскликнул:
- Надо же, опять глупость спорол!
И тут же взялся исправлять свой промах. Он был мастер выдумывать всякие смешные истории, которые всегда разыгрывал в лицах. И откуда что бралось!
- У нас в доме живёт один парень, Матевж его зовут,- начал свой рассказ Петер.- Хвастун страшный! Всё рассказывает, как он однажды пугал старух: прятался вечером у дороги и, как только появлялась старуха, выскакивал в белой рубахе, точно привидение… И решил я раз проучить его. Забрался в подпол, где он держит кроликов, надел на кол белую рубаху, из старого абажура сделал голову, внутрь поставил зажжённую свечку. Установил пугало в углу напротив двери и стал ждать, когда он придёт запирать своих кроликов - на ночь он их всегда запирает на три замка… Наконец слышу - идёт. Вот отворилась дверь, и - ёлки-палки! - храбрый Матевж завопил так, что стены затряслись, и давай дёру. А я так смеялся, что у меня до сих пор живот болит. Ой, вспомнить не могу, сейчас опять расхохочусь… Ну всё, я пропал… Ха-ха-ха, хо-хо-хо, ха-ха-ха…
Петер Растяпа покатился по траве, корчась от смеха и показывая свои большие редкие зубы. Глядя на него, Мирт и Рушка тоже громко рассмеялись, и только косуля косилась на них испуганно.
Наконец Петер успокоился и сел. Мирт и Рушка помогли ему встать.
- Видите, к чему приводит смех. Лучше б не рассказывать вам о храбром Матевже.
- Ты хорошо сделал, что рассказал,-сказал Мирт, которого эта история на минуту отвлекла от его тайных замыслов.- Ты всё делаешь хорошо.
- О, тогда бы меня не прозвали Петером Растяпой, а ведь я и правда растяпа.- Тут Петер заметил зелёные пятна на своих светлых штанах.- Ёлки-палки, вот тебе и покатался по травке…- сказал он расстроенным голосом.- Ну и лопух же я! Настоящий растяпа… Жаль только, мама не сочтёт это уважительной причиной.
- Давно уж я так не смеялась,- сказала Рушка.
Петер развёл руками.
- Раз так, я готов снести любую кару!
- Тебе, Петер, просто не везёт! Вечно тебе приходится расплачиваться за свою доброту.
- Не каждому же быть Петером Растяпой… Ха-ха-ха…
Начало темнеть. Ребят позвали домой.